Читаем без скачивания Польская мельница - Жан Жионо

В ложе г-на де К. сам г-н де К. болтал без умолку и с совершенной непринужденностью. Я увидел, как он не спеша делал жесты, которые привык делать, когда представительствовал на публике. Он говорил перед г-ном де Т. и г-ном де С., а дамы его больше не слушали.

Он меня заметил. На моем лице, должно быть, читались некие знаки. Он умолк и посмотрел на меня со столь вопросительным видом, что ко мне обернулось все общество. Я слишком привык к этим людям, чтобы не знать: ни в коем случае не следует взрываться или показывать какое бы то ни было волнение. Впрочем, у меня как раз сжало горло. Мое молчание давало мне преимущество перед г-ном де К., и я услышал, как он принялся меня расспрашивать.

— Вы знаете, где она? — произнес я наконец.

Я не узнал своего голоса. Я лил масло в огонь, но прежде, чем увидеть, как он заполыхает, сказал (и на этот раз очень естественным тоном):

— Она у г-на Жозефа.

Все со злобой на меня уставились, в глубочайшем молчании.

Я поведал о своем преследовании и даже о карабканье на стену.

— Вы проявили величайшее здравомыслие, — сказал мне г-н де К., поднимаясь. (Несмотря на все свои недостатки, этот человек умел принимать решения.) Г-н де Т. и г-н де С. явно были подавлены. У них был вид — прости, Господи! — будто они сердятся на меня из-за этой новости, а еще будто они так же сердятся на всех, если судить по взгляду, который, отвернувшись от меня, они бросили на наше залитое светом казино.

— Мое пальто, — сказал г-н де К. Но оно было на спинке его кресла, никто не мог его ему подать; он взял пальто сам.

— Будьте осторожны, Жорж, — сказали дамы.

Он бездумно махнул рукой. Г-н де Т. и г-н де С. отступили, чтобы освободить нам проход.

На сей раз, несмотря ни на что, я пошел за своим непромокаемым плащом и зонтом.

— Это, в сущности, выходит за рамки нашей компетенции, — сказал г-н де К.

Улицы выглядели зловеще. Ветер усилился. Всюду сильно хлопали ставни.

— Знаете ли вы, о чем она только что просила? — спросил г-н де К.

Я признался, что ничего не понял.

— Мне показалось, она говорила что-то о счастье.

— Тут и понимать нечего, — сказал он мне, — она действительно спросила у мэтра П. (от которого я собственными ушами это слышал), можно ли в нашей лотерее вы играть счастье.

Мы добрались до Барахольного тупика. С улицы ничего не было видно, кроме света в окне. Мне надо было подставить руки, чтобы помочь г-ну де К. взобраться наверх. Он был очень тяжелым и в своих торопливых усилиях вскарабкаться на вершину стены поранил мне руку каблуком.

— Держите крепче, — сказал он.

Я никогда не видел его в таком возбуждении.

Мы недолго оставались на стене. По мнению г-на де К., было холодно и не видно ничего интересного. Наши два героя наверху и в самом деле не двинулись с места.

— Не знаю, право, что тут и думать, — сказал г-н де К., - я задаю себе вопрос: о чем она сейчас ему рассказывает? Вот вы, человек здравомыслящий, не считаете ли вы, как и я, что в конечном счете сегодня вечером мы очень хорошо себя с ней вели? За исключением досадных мелких срывов, с этим я согласен, но ведь их очень трудно избежать при такой разношерстной публике. Могу вас уверить, что если взять, к примеру, меня, то мы с женой лишь слегка улыбнулись. Вот что я должен сказать.

Я ему ответил, что, действительно, это такой факт, на который следует обратить внимание.

— В каких вы отношениях с господином Жозефом? — спросил он.

— Я, как и вы, с ним едва знаком, — ответил я.

— Я вас спрашиваю об этом, — продолжал он, взяв меня под руку, — потому что ценю ваше умение вести себя и старание, которое вы прилагаете, чтобы никогда не выставлять напоказ своих отношений с людьми. И это весьма похвально, — сказал он, видя, что я храню молчание.

Он освободился от моей руки.

Мы вернулись ко входу в тупик и, к своему великому изумлению, обнаружили там три тени, в которых, подойдя ближе, узнали мэтра П., его супругу и племянника де С., очень привязанного к их семье.

— Я узнал новость, — сказал мэтр П., - и мне стало известно, что вы здесь. Я сразу же пришел. Другие не захотели подойти и остановились возле рынка. Что происходит?

Г-н де К. принял загадочный вид и проговорил, что ни за что на свете нельзя позволить «толпе» прийти сюда.

— Речь идет не о толпе, — сказал мэтр П., - а о нескольких друзьях, которые являются также и вашими друзьями и которые, повторяю, не осмеливаются подойти, им хватает такта не делать этого.

— Не будем спорить, Андре, — сказал г-н де К.

Он выступил вперед, и они начали шептаться.

— Что происходит? — спросила меня госпожа П.

— Понятия не имею, — ответил я. Это было (вдобавок ко всему) истинной правдой.

— Идите сюда, — сказал мне г-н де К. по завершении своих тихих переговоров.

Мы снова вошли в тупик и томились ожиданием еще добрых четверть часа. Все остальные ушли. Холод пробирал до костей. Часы пробили половину. Мы занимались тем, что строили весьма мрачные предположения. Свет загорелся теперь и в окне Кабро. Поскольку я наделен тонким слухом и придаю очень большое значение земным благам, я расслышал, несмотря на завывания ветра, скрип кофейной мельницы.

Если бы не холод, я охотно наблюдал бы за событиями до скончания века. Но, с учетом всех обстоятельств, я сказал своему спутнику, что самым разумным, на мой взгляд, было отправиться спать.

Г-н де К. почти во весь голос выразил свое несогласие. Я умолял его быть осторожней, когда дверь Кабро отворилась и с фонарем в руках вышел сам папаша Кабро, вслед за которым появился и г-н Жозеф.

Г-н Жозеф быстро направился прямо к нам, будто знал, что мы целую вечность находимся здесь. Он протянул нам обе руки сразу и сказал:

— Господа, не иначе как Провидение вас послало. Я должен просить вас об огромном одолжении.

Я с радостью заметил, что, говоря это, он подчеркнуто обращался к г-ну де К., который тут же пробурчал в ответ что-то вроде довольно смиренного согласия.

— Я знаю, — сказал г-н Жозеф, — что вы в очень большом почете у г-на Гроньяра, сдающего внаем экипажи. Не соизволите ли вы пойти со мной и рекомендовать меня ему как можно более энергично? Мне безотлагательно нужна двухместная карета, самая быстрая и удобная из всех. Без вас, в такой час, это сопряжено со многими осложнениями и вызовет ненужные объяснения. Я спешу. И я буду вам за это бесконечно признателен. Идемте.

При любых других обстоятельствах положение, в которое попал г-н де К., наполнило бы меня радостью. Он буквально задергался.

Г-н Жозеф обернулся ко мне.

— Я, наверное, навещу вас днем, — сказал он. — Я нуждаюсь в ваших услугах.

Он вцепился в руку г-на де К. и потащил его за собой таким манером, казалось мне, каким жандарм уводит осужденного.

Папаша Кабро, который семенил рядом с ними, напоминал, сам не пойму почему, свирепых санкюлотов; наверное, из-за полотняного ночного колпака, который он не удосужился снять.

Я вернулся домой сильно опечаленным. Уснуть я не мог. Визит, который пообещал мне г-н Жозеф, все не шел у меня из головы. Я осыпал себя горькими упреками за то, что влез в эту скверную историю. И я завидовал другим жителям города, которые, поскольку они ни в чем — кроме осмеяния — замешаны не были, спали теперь спокойно в своих постелях.

Я ждал г-на Жозефа, но явился не он, а г-н де К., причем уже в восемь часов утра. Он даже не постучался, а начал безостановочно дергать закрытую дверь, не слушая моих уговоров, и дергал ее все время, пока я натягивал штаны. По всей видимости, он даже не прилег.

Мне хватило силы воли не задать ему ни единого вопроса: это дало бы ему преимущество передо мной. Я хранил полнейшее молчание и был занят разведением огня. Результат оказался поразительным.

— Я хотел бы выпить с вами немножко кофе, — сказал г-н де К. умирающим голосом.

Это была блистательная победа, но меня мучили собственные заботы, и я не оценил ее по достоинству.

Я сел напротив г-на де К. и, не проронив ни слова, стал молоть кофе.

— Он уехал, чтобы подать жалобу, — сказал наконец мой гость.

— На что? — тупо спросил я.

— На все, — ответил г-н де К. — Ах! — продолжал он, — мой бедный друг! Вы тут крутите ручку кофейной мельницы, а в это время все лучшие люди города умирают от беспокойства! Я только что был у П. Они в ужасающем состоянии.

Понятно, что и мне было не по себе. В любом случае, невинность никогда нельзя доказать. А потому, наверно, тем, кто хотел выступить в роли судей, было на что сердиться. Я робко сказал об этом. Г-н де К. сделал жест, который означал, что в высших сферах об этом меньше всего заботятся.

Я поставил воду на огонь и довольно твердым голосом спросил о причинах такого всеобщего уныния. Забудем о событиях, случившихся в казино (хотя все еще существует возможность приуменьшить их значение до истинной величины); каковы факты, в которых мы уверены? Те единственные факты, которые могут внушить здравомыслящему человеку надежду или страх? Он попросил быстрый и удобный экипаж. Я особенно напирал на слово «удобный», которое, по моему мнению, слово отнюдь не страшное.