Читаем без скачивания Отечественная война 2012 года, или Цветы техножизни - Александр Тюрин

Черные ноздри коня храпят, дым с искрами пускают. Лошадиных сил в нем не меряно. Как-то не верится, что экзоскелет выдержит многотонный удар копыт. Растопчет эта скотина Горыныча, как пить дать, а устроители празднества запишут в графе «причины смерти» что-нибудь вроде «пережрал дармовых чипсов»…

Горыныч-Грамматиков подныривает под коня, рискованно крутится на заднице, помогая себе хвостом, затем резко распрямляется. Хрустит от перенапряжения экзоскелет, но скотина-биомашина теряет точки опоры. Конь-огонь свирепо лягается, однако Горыныч уже взял его самбистским приемом «мельница» и, через еще один оборот, бросает в пропасть…

Иван-царевич успел ловко выскочить из седла, балансирует на балках, прыгает на Горыныча и наносит удар палицей.

Горыныч-Грамматиков почти увернулся, но все же его сшибло, бросило на балюстраду моста, которая тут же развалилась.

Горыныч едва успел ухватиться за самый край моста, повис, безнадежно болтаясь над пропастью. Вот-вот сорвётся.

И сорвался бы, если бы Иван-царевич не попытался раздавить скрюченные зеленые пальцы Горыныча, цепляющиеся за балку.

Грамматиков ухватился за сапог Царевича, забросил себя обратно на мост.

Иван-царевич вцепился ему в шею. Горыныч-Грамматиков кувыркнулся через его руку, размыкая захват, освободился, и тут же заработал богатырским кулаком по шее.

Несмотря на экзоскелет – почти нокаут, пейзаж потерял четкость, поплыл…

Горыныч ударил врага, почти не глядя, локтем, получил хук слева. На этот раз успел пригнуться, но поскользнулся, упал, чуть не съехал в прореху. Попытался сделать подсечку Иван-царевичу, а тот подпрыгнул как резиновый чертёнок и еще нанес удар остроносым ковбойским сапогом. Целил в голову… Горыныч-Грамматиков перехватил его ногу и толкнул в сторону ограждения моста…

– Грамматиков, падла, друга убил, – больше уже ничего Иван-царевич не успел сказать. Его тело, перелетев через перила, растаяло в фиолетовой бездне, оставив лишь дымный след.

А ведь Царевич – это нормальный человек, участник шоу… Брр, и я мог быть на его месте…

Но Талия говорила, что экзоскелет дает стопроцентную гарантию безопасности.

Грамматиков обернулся. С утеса-великана его манила крючковатым пальцем какая-то нелюдь. Виртуальный нимб дал ей характеристику : «Посланец богов. Интерфейс дружественный. Отказаться невозможно.»

Сказочная пещера, населенная каменистыми троллями, завершилась дверью. И Грамматиков вынужден был войти.

Вроде обычная питерская квартира с довольно старомодной обстановкой…

На большом столе обеденном столе лежал… Сержант. Настоящий. Мокрый. В шевелюре запеклась кровь вперемешку с грязью. Левый глаз полуприкрыт гематомой. На глаз еще течет из разбитой брови. Ноги Сержанта трясутся мелкой дрожью, выбивая страшноватую чечетку. Игровой экзоскелет рассечен и напоминает панцирь раздавленного жука.

Сержант лежал прямо на тарелках, в соусе, в пюре, в соленостях, в луже пролитого вина. Но, в первую очередь, он лежал в огромной торте.

Помимо него здесь было еще несколько людей. Очень пожилая дама, в одеяниях Старой Ведьмы, в широкополой шляпе. Модераторша Талия, сейчас в облике Молодой Ведьмы, с сияющими проекторами в глазах. Человек с абсолютно незапоминающимся лицом, типичный Инквизитор. Он как будто все время находился в тени.

Все присутствующие явно были участниками праздника сказки. Но Грамматиков сразу почувствовал, что это праздник явно не для всех. Чтобы прервать молчание, застывшее над сюрреалистической сценой, он сказал:

– Почему бы не вызвать ему скорую помощь?

– Никто из присутствующих не нарушает его право на жизнь. Ни одно из подсоединенных к нему устройств не мешает его основным жизненным функциям, – сказала Старая Ведьма. – Однако у него нет оплаченного права на немедленную медицинскую помощь и восстановление жизнедеятельности в полном объеме.

– Зато у нас есть оплаченное право на то, чтобы жизнь не была скучной, – хихикнула Талия.

Несмотря на шутовской вид, настрой собравшихся был ясен, они были жестки и непреклонны. Им, наверное, было весело, от возможности показать силу и власть. Если это и была сказка, то отнюдь не для детей.

– Послушайте, я ненавижу фантасмагории, в любом виде, – преодолевая дрожь в голосе, заявил Грамматиков.

– Никакой фантасмагории и капустника, просто у нас такое делопроизводство. Хотите называйте это игрой, хотите – допросом, – словно спохватившись стал объяснять Инквизитор. – Открытый город не состоит из статичных сцен, тут – суд, там – тюрьма, здесь – эшафот, за углом еще какой-нибудь орган. Попробуйте это понять. Год назад мы сокрушили государство, вовсе не для того, чтобы поставить ему на место точно такое же, с унылым набором неизменных институтов. Наше общество – это живой мыслящий динамичный организм. Продюсер шоу – по совместительству следователь гражданского Комитета Гармонизации. Режиссер – прокурор. Телестудия одновременно является судебным присутствием. Прямо сейчас идет сетевая трансляция и те, кто имеют лицензию на эту информацию, получают ее. А те, кто купили лицензию на вынесение приговора, принимают решение.

Только сейчас Грамматиков заметил, что и соус, и пюре, и крем шевелятся, торт постепенно обволакивает тело Сержанта, а прямо в его окровавленный затылок входят претонкие проводки, похожие на сахарную вату.

– Как больно, – прохрипел Сержант.

– Хватит врать, мы контролируем ваши синапсы.

Перед Инквизитором на голографическом экране появилась нервная система Сержанта.

От каждого прикосновения пальцев Инквизитора к экрану возникали дополнительные окошки с диагностикой того или иного нервного центра.

Почти вся нервная периферия Сержанта светилась мертвенным голубым светом блокировок. И лишь несколько пар черепномозговых нервов – обонятельных, глазодвигательных, языкоглоточных – казались лилипутскими автомагистралями, по которым проносятся желтые огоньки крохотных машин.

– Так и есть. Подозреваемый ничего не чувствует. Тот танец, который он выделывает ногами, не имеет отношения к его мозгу.

Инквизитор потянул из торта склизкую трубочку со штекером типа «пасть миноги» и воткнул его в разъем за ухом Сержанта.

– Не больно, – согласился Сержант, – я как будто в каталептическом состоянии. Мне и обоссаться не стыдно. Ну, пытайте меня дальше. Побольше воображения, господа садисты.

– Молодец, – похвалила Талия, ее проекторы полыхнули настоящим адским огнем. – Мы как раз поменяли на нашем пыточном сервере кэш третьего уровня. – Поле битвы – ваше мужественое тело.

– Только пожалуйста, Талиечка, чуть убавьте яркость ваших очей, – добавил Сержант. – Ой-ей-ей, как мне щекотно. Мое бедное мужественное тело – как страна перед распадом. Печень поползла со своего места, и глаз померк, не желая видеть печальный конец других органов.

Словно в такт его словам левый глаз задергался под гематомой.

– Что это значит? – спросил неизвестно кого Грамматиков, его голова была словно наполнена ватой, а под ложечкой пульсировала тошнота.

Ответил Инквизитор.

– А то, что ваш знакомый сейчас подвергается интрабиологическому дознанию по подозрению в террористической деятельности. Как вы знаете, информация может быть записана в любую из тканей тела, на клеточном уровне, на уровне ДНК, на уровне внутриклеточных телец.

Грамматиков оглянулся и заметил пистолет в руках у Старой Ведьмы, которая сейчас зашла ему за спину. Широкий ствол смотрел в его сторону.

– Гражданин Дворкин, Борис, бывший сотрудник российского отделения НАСА, – прочитал Инквизитор с видимого только ему виртуального экрана. – Есть сведения, заслуживающие доверие, что он служил в спецназе МВД под другим именем во время сибирской войны, имел звание старший сержант, был соучастником военных преступлений. В конце войны в составе националистического бандформирования «За Пушкина» участвовал в диверсионных нападениях на миротворцев с применением так называемых лазерных шприцов. Известен под кличкой Сержант.

Значит, Сержант – это всё-таки Дворкин.. Наверное, в лицевую мускулатуру двуликого Бори имплантирована миозин-резина, занимающаяся трансформациями физиономии.

Борис шумно выхаркнул сгусток крови и сказал.

– Прости, Андрюха, не мог тебе сразу правду втюхать, ты ж у нас еще нестойкий в борьбе. Лазерный шприц – отличная штука для спецопераций, давлением луча проталкиваются по каналу фуллереновые нанопилюльки, начиненные токсинами. Но этот гад пусть лучше расскажет, как американские робоптеры наши села и города жгли, как финские зондеркоманды выбивали русский дух из Карелии, как миротворческие демоны резали по ночам противников нового режима. А какую они тут свободу установили… Продаются и покупаются насилие, похоть, грабеж, вампиризм, педофилия. Если купил лицензию на казнь, можно даже электрический стул дома держать…