Читаем без скачивания Гипнотрон профессора Браилова - Наум Фогель

Главное – режим. Воскресенье проводите за городом: бродите по лесу, валяйтесь на траве, удите рыбу, катайтесь на лодках. Побольше физических движений и никакого чтива. Научные работники должны быть физически здоровыми людьми. Хлюпики и неврастеники никогда ничего хорошего не сделают.

Сотрудники института даже не догадывались об истинных целях работ. Каждый из них выполнял какое-нибудь определенное задание. Только два человека были в курсе всех изысканий: Эмерсон и его старший научный сотрудник Джим Догерти. К ним со всех кабинетов и лабораторий стекались нужные сведения. К ним же поступали уже готовые узлы аппарата, сборкой которых они и занимались.

Эмерсон работал с лихорадочной поспешностью. Сотнями гибли собаки; скованные тяжелыми параличами покидали экспериментальную комнату обезьяны. Их вскрывали патологоанатомы, изучали микроскопические срезы мозга. Давали свои заключения. Двигаясь ощупью, как в темноте, то и дело натыкаясь на новые и новые явления, Эмерсон в конце концов сумел создать конструкцию, которая отвечала основным требованиям. Обезьяны засыпали и, просыпаясь в определенное время, пробуждались бодрыми. Собаки чувствовали себя хуже, но все же количество экспериментов со смертельным исходом резко уменьшалось.

Эмерсону не терпелось испытать действие аппарата на человеке. Догерти, узнав об этом, возмутился.

– Мы не имеем права. Должно пройти время. То, что в мозгу обезьян не обнаруживается сейчас болезненных изменений, еще ничего не значит. Мы не знаем, как окажется действие излучений нашего аппарата спустя месяц, два, полгода. Как будет реагировать мозг на многократное усыпление? Испытания на человеке недопустимы. С такими вещами не шутят, мистер Эмерсон!

Эмерсон все же произвел эксперимент. Отослав Догерти в Кентукки под предлогом проследить за изготовлением там сложной аппаратуры, он вызвал к себе своего технического директора и предложил найти кого-нибудь, кто бы за хорошую плату согласился подвергнуться испытанию.

Приехал еще сравнительно молодой человек, высокий, широкий в плечах, с изможденным, но веселым лицом…

– Пат Нейкл, – отрекомендовался он. – Условия мне известны. Пятьсот долларов на руки и чек на пять тысяч семье… в случае чего.

Профессор Эмерсон коротко рассказал ему суть дела.

– Что ж, я согласен. Условия выгодны… Валяйте, док!..

Пат Нейкл уснул и не проснулся. Патологоанатом, вскрывший его, установил, что смерть наступила от кровоизлияния в продолговатый мозг.

15. ДЕЖУРНАЯ НОГА ОСЬМИНОГА

Лосев взглянул и отшатнулся. Сквозь прозрачную, чуть зеленоватую воду в упор на него смотрели ужасные в своей холодной неподвижности глаза. Уродливая голова, чудовищный клюв, студенистое тело, обвитое, слоено змеями, отвратительными щупальцами. Они были неподвижны, эти щупальцы, и лишь одно из них со множеством присосок, извиваясь, неторопливо описывало круги над безобразной головой.

“Осьминог”, – пронеслось в голове у Лосева.

– Да подойдите ближе, – усмехнулся Антон Романович. – Он от­сюда не вылазит, а вы, я полагаю, в гости к нему не собираетесь. Ис­пу­га­лись?

– Испугался! – откровенно сказал Лосев, с опаской делая шаг к бас­сейну. – Мне вспомнился роман Жюля Верна: как спруты напали на корабль капитана Немо.

– Обожаю Жюля Верна, – сказал профессор. – Изумительная фан­тазия в сочетании с великолепным мастерством и грандиозными зна­ни­ями. Наш экземпляр, конечно, карлик в сравнении с теми фан­тас­ти­чес­ки­ми, атаковавшими “Наутилус”. Жюльверновские осьминоги весили, по ут­верждению его героя профессора Аронакса, до двадцати пяти тонн каж­дый.

– А разве не бывает таких?

– Не бывает. Наиболее крупные из них достигают восьми метров. Та­кой, пожалуй, унесет человека. Наш, как видите, не из гигантов. Но внеш­не – точная копия: зеленоватые глаза, веретенообразное, раздутое по­средине тело, крепкий клюв и восемь щупальцев, которые не совсем вер­но называют ногами. Правильней их руками называть.

– Что же он приуныл, восьмирукий? – поинтересовался Лосев.

– Спит.

– Спит? – с удивлением переспросил Лосев. – А нога?

– А нога дежурит.

– Дежурит?.. Зачем?..

– В наших условиях, действительно, незачем: никакая опасность этому малосимпатичному существу в нашем музее не угрожает. Однако понять сие ему не дано. Вот он и ведет себя в своем бассейне, как в род­ной стихии, где-нибудь на дне океана. А там во время сна опасность гро­зит ему, главным образом, сверху. Вот нога и дежурит, чтобы враг не застал врасплох.

– Удивительно! – пробормотал Лосев.

– Ничего особенного, – заметил Браилов. – Примерно аналогичное состояние наблюдается у человека.

Лосев с любопытством посмотрел на Браилова. Тот усмехнулся.

– Вам приходилось когда-нибудь, ложась в постель, приказать самому себе подняться раньше обычного? – спросил он.

– Приходилось, конечно… И ведь интересно: пробуждение, как правило, наступает с удивительной точностью. Мозг спит, а какой-то участок дежурит, отсчитывая время, и, когда наступит срок, дает сигнал к пробуждению.

– Но почему вы считаете, что этот осьминог спит? спросил Лосев. – Может быть, это своеобразный прием охоты: притаился и ждет, пока приблизится добыча.

– Ну нет! Охота требует высокого напряжения всей нервной системы, а у него весь мозг спит, дежурит лишь группа клеток, управляющая этой ногой. Хотите, проверим? – Браилов взял указку и осторожно погрузил ее в воду. – Видите, я прикасаюсь к спящей ноге, другой, третьей… никакой реакции. Трогаю туловище… То же самое. А ну-ка, попробуем слегка прикоснуться к дежурной ноге.

Едва он дотронулся, как осьминог мгновенно выпустил облачко черной краски и молниеносно отпрянул в сторону.

– Интересно! – воскликнул Лосев.

– Можете использовать этот факт для своей статьи, сказал профессор, размахивая указкой. – Ведь у человека сплошь и рядом наблюдается такое же явление. Частичный сон. Однажды на фронте мне довелось побывать в штабе дивизии во время боя. Я обратил внимание на дежурного телефониста. Он сидел, скрючившись у своего аппарата, и сладко похрапывал. Вокруг ад кромешный: грохочут пушки, рвутся снаряды, с потолка землянки сыплется песок. Громко кричат люди, отдают приказания, а телефонист спит. Но вот прогудел почти неслышный в хаосе звуков зуммер его телефона, и человек моментально проснулся, схватил трубку и вступил в беседу, словно и не спал вовсе. Группа клеток слухового центра дежурила, чутко прислушиваясь к определенному сигналу. И когда этот сигнал появился, он мгновенно вывел из состояния торможения весь мозг Вот так, дорогой Георгий Степанович. Физиология, доложу я вам, чрезвычайно увлекательная наука!