Читаем без скачивания Превратности судьбы, или Полная самых фантастических приключений жизнь великолепного Пьера Огюстена Карона де Бомарше - Валерий Есенков

Именно в этой промежуточной, однако немаловажной инстанции возникают непредвиденные преграды, причины которой довольно туманны, хотя можно попытаться их угадать. Скорее всего, знакомые соперники при дворе снова вступают в игру. Когда-то они уже вытаскивали на свет божий папашу Карона. Теперь кто-то вновь нашептывает главным лесничим, что Пьер Огюстен никакой не де Бомарше, а всего лишь Карон, простолюдин, сын часовщика и сам часовщик, а возможно, что к этому времени, как он попадает под пристальное внимание, выплывает наружу и кальвинистское прошлое, которое в сто раз опасней, чем отсутствие тысячелетних прав на дворянство.

Собравшись на заседание, семнадцать оставшихся в живых главных лесничих с какой-то необъяснимой яростью отвергают притязания этого выскочки, причем они кем-то взвинчены до того, что кой-кто из них угрожает отставкой, если должность достанется этому подозрительному и неприятному чужаку. Генеральный контролер сперепугу берет свое слово назад. Дело срывается. Принцессы бросаются к королю. Король, разумеется, может спокойнехонько плюнуть на главных лесничих и генерального контролера и подписать документ, однако бестолковый безвольный король, легко пережив множество скандалов больших, на этот маленький скандал, неожиданно для принцесс, не желает пойти.

В этот переломный момент Пьер Огюстен направляет генеральному контролеру убийственной силы разоблачительное письмо, которое должно сыграть роль разорвавшейся бомбы и либо разом выиграть дело, либо разом его проиграть. Сведения, наполняющие это послание, он, вероятней всего, получает из прекрасно составленных обширных досье, собиравшихся Пари дю Верне в течение всей его жизни. Непонятно, одобряет ли его старший друг самую идею послания, но этому тертому калачу наверняка нравится дерзость, с какой его молодой друг бросается на своих недальновидных врагов:

«Вместо ответа я сделаю смотр семьям и недавней сословной принадлежности некоторых из главных лесничих, о которых мне представили весьма точные сведения…»

Первым он берется за главного лесничего Орлеана и одного из его главных противников, который ныне гордо именуется д, Арбони, а в действительности зовется просто Эрве и является сыном ремесленника, занятого изготовлением париков, что не помешало признать этого простолюдина главным лесничим, хотя нельзя исключить, что в юности он помогал отцу в его ремесле.

Затем приходит очередь главного лесничего Бургундии, который ныне именуется де Маризи, а в действительности зовется Леграном и приходится сыном чесальщику и шерстобиту из предместья Марсо, позднее купившему лавочку одеял неподалеку от предместья Сен Лоран и этим нажившему состояние. Сын шерстобита и продавца одеял женился на дочери седельщика Лафонтена и взял имя де Маризи, и этого оказалось достаточно, чтобы признать его главным лесничим без возражений.

Третьим он представляет главного лесничего Шалона, сына еврея Телле-Лакоста, торговца украшениями и подержанными вещами, который разбогател с помощью Пари дю Верне, что навело сыпана мысль именоваться просто Телле, и этого тоже оказалось достаточно, чтобы сделаться главным лесничим.

Под номером четвертым попадает ему под перо Дювесель, сын ремесленника, изготовлявшего пуговицы, сперва служившего у своего брата в переулке неподалеку от Фера, затем купившего лавку, и никто не возразил против избрания человека с такой родословной главным лесничим Парижа.

Не приходится удивляться, что это мастерски исполненное послание, нашпигованное достоверными фактами, доводит главных лесничих Французского королевства до бешенства. Главные лесничие ополчаются на нового претендента с такой неслыханной яростью, что король в панике отступает, и дело, сулящее громадные выгоды и преимущества, с треском проваливается.

Собственно, это первое серьезное испытание, которое Пьер Огюстен проходит под руководством Пари дю Верне, и, по всей вероятности, его старший товарищ находит, что испытание он вполне сносно выдерживает.

В самом деле, в этом послании на имя генерального контролера перед нами уже проступают черты нового человека. Бывший часовщик, учитель музыки в покоях всеми брошенных дочерей короля, общительный и веселый, неопытный, мало чему научившийся, теперь прекрасно разбирается в юридических тонкостях, великолепно владеет пером, а главное, становится ядовит и вполне уверен в себе. Если в истории с украденным анкерным спуском, обращаясь к общественному мнению, он всего лишь толково и связно излагает правдивую историю своих отношений с негодяем Лепотом, но нисколько не задевает его доброго имени, то спустя восемь лет он открыто ввязывается в борьбу за свое место под солнцем и разит противника наповал, не ведая снисхожденья и зависти, поскольку уже знает им настоящую цену.

Пари дю Верне не может не оценить по достоинству таких перемен и вскоре приискивает ему новую должность. Спустя несколько месяцев после битвы с лесничими освобождается место старшего судьи Луврского егермейстерства и Большого охотничьего двора Франции. На этот раз старший компаньон вновь раскрывает свой кошелек, и младший, наученный горьким опытом первой битвы за должность, обходит всех должностных лиц и прямо обращается к королю, Король, должно быть, рад загладить чувство некоторой вины перед ним и втихомолку подписывает документ о его назначении.

Пьер Огюстен становится первым чиновником при герцоге де Лавальере, генерал-егермейстере, пэре и великом сокольничем Франции, то есть фактически поступает под его покровительство. Кроме того, эта своеобразная должность дает ему старшинство над графом де Рошешуаром и графом де Марковилем, принадлежащим к старым аристократическим семьям. Отныне один раз в неделю он торжественно облачается в черную судейскую мантию, в одном из залов Лувра опускается в кресло, затканное королевскими лилиями, и ведет дела по браконьерству в королевских лесах и о незаконной ловле рыбы в королевских прудах, а такие дела чаще других заводятся на аристократов, имеющих дурную привычку рыбачить и охотиться там, где им вздумается, что позволяет ему приглядеться к аристократам поближе и с другой стороны, ещё не виданной им, и заодно на практике познакомиться с удивительной путаницей законов, который до того противоречат друг другу, что поистине их можно толковать как угодно, не помышляя о справедливости, что и делается повсюду в королевских судах.

Спустя ещё год он приобретает красивый представительный особняк на улице принца Конде, 26 и устраивается в нем если не роскошно, то очень удобно. Это не теснота мастерской на улице Сен-Дени, с её крохотной столовой, крохотной гостиной и ещё более крохотными спальнями. На улице Конде настоящий простор, и он без промедления переселяет сюда всех своих близких и в первую очередь приглашает одинокого больного отца, лишний раз доказав, что он вовсе не карьерист и не ловкач, поскольку настоящий карьерист и ловкач должен был раз навсегда порвать все связи с незнатным отцом и никогда не видеть его. Не в силах дождаться приятного соединения с сыном, Андре Шарль со слезами на глазах спешит выразить ему свои чувства:

«Я благословляю с умилением небо, даровавшее мне на старости лет опору в сыне, столь по натуре прекрасном, и мое нынешнее положение не только не унижает меня, но, напротив, возвышает и согревает мою душу трогательной мыслью, что я обязан моим теперешним благоденствием, после Господа Бога, только одному сыну».

Тут выясняется, как следствие переселения к сыну, что Андре Шарль, хотя и болен, но не так уж и дряхл. У отставного чановщика и драгуна обнаруживается пара невест, которые с упорным старанием обхаживают его, так что Андре Шарль затрудняется предпочесть мадам Грюэль или мадам Анри, пока наконец не избирает последнюю.

Разумеется, вместе с отцом на улицу принца Конде переселяются сестры, Мари Жюли де Бомарше и Жанн Маргарит де Буагарнье. В качестве частых гостей к ним присоединяется дальняя родственница Полин де Бретон, креолка с островов Сан-Доминго, и её тетка Гаше. Затем, почуяв скопление молодых привлекательных женщин, всё чаще начинают заглядывать молодой адвокат Жан де Мизон, конюший королевы де ла Шатеньре, и, тоже креол, шевалье де Сегиран. Дым в этом доме нередко идет коромыслом. Для веселого сборища Пьер Огюстен сочиняет легкие шарады и сценки. Образуется домашний театр. Играют на всех инструментах, пляшут, поют, читают стихи. Натурально, все влюблены, и Мари Жюли де Бомарше непринужденно извещает об этом:

«Дом – любовная пороховница, он живет любовью и надеждами; я живу ими успешнее всех прочих, потому что влюблена не так сильно. Бомарше – странный тип, он изнуряет и огорчает Полин своим легкомыслием. Буагарнье и Мизон рассуждают о чувствах до потери рассудка, упорядоченно распаляя себя, пока не впадут в блаженный беспорядок; мы с шевалье и того хуже: он влюблен как ангел, горяч как архангел и испепеляющ как серафим; я весела как зяблик, хороша как Купидон и лукава как бес. Любовь меня не дурманит сладкими напевами, как других, а всё же, как я ни сумасбродна, меня тянет её испробовать; вот дьявольский соблазн!..»