Читаем без скачивания Тайна забытого дела (Справедливость - мое ремесло - 2) - Владимир Кашин

Однажды бандиты застали его там. Окружили домик, выбили окна, ворвались в комнаты. Иван Козуб и Марийка спали. Один из налетчиков первым же выстрелом убил Марийку, а сам "полоумный Христос" с маузером на взводе приблизился к Козубу.

- Ну, предатель! Попался. Теперь мы с тобой поговорим! В бога и в революцию!

- Неужели и меня убьешь, Петр? - испуганно пролепетал Козуб.

- В бога и в революцию! Это уж точно! Но сперва ремни из тебя вырежу!

- Так дай же перед смертью хоть перекреститься, - взмолился Козуб и, перекрестившись левой рукой, правую незаметно сунул под подушку.

Один только миг - и он выхватил наган, ударил атамана огнем в лицо и, воспользовавшись минутным замешательством среди бандитов, выпрыгнул в окно. Во дворе вскочил на коня и, как был, голый, помчался наперегонки с пулями в темную ночь.

Эх, Марийка, Марийка! Из далеких туманов являешься ты, чтобы напомнить о себе, о молодости и о любви, о том неповторимом времени. Так короток был твой век, и в одно мгновенье поселилась ты с сердце Ивана Козуба, чтобы потом исчезнуть навеки...

А жизнь между тем не останавливалась, она била ключом, и молодые силы требовали выхода. У Ивана Козуба от нетерпения, от боязни упустить свой звездный час кружилась голова. Он торопился, он спешил. Успел и повоевать, и отличиться - одним из первых ворвался во врангелевские окопы.

Ну, а потом, в мирные дни, пошел бравый кавалерист Козуб служить в рабоче-крестьянскую милицию.

Клубятся туманы времени и то наплывают на события и людей, то рассеиваются. Не спится старому юрисконсульту - слишком много теней выплывает из глубин давности и толпится у его изголовья.

13

Валентин Суббота неосмотрительно сел в кабинете Коваля в манящее кожаное кресло и почувствовал себя неудобно. Кресло искушало прижаться плечами к мягкой спинке, расслабиться, и, сердясь на самого себя, молодой следователь напрягал мышцы, чтобы не утонуть в нем.

- Современное расследование, Валентин Николаевич, - начал Коваль, казавшийся Субботе высоко-высоко возвышающимся над ним, - ведется не только на основе вещественных доказательств. Преступники научились не оставлять следов. Да и по какой-нибудь потерянной преступником пуговице его далеко не всегда найдешь. Многие носят одинаковую модную одежду: если мини - то почти у всех мини, если узкий носок обуви, то опять-таки почти у всех. Вещественные доказательства надо искать не только для того, чтобы добиться признания. Признание, как известно, нельзя принимать на веру. Необходимы еще и другие доказательства, которые его подтвердят или опровергнут.

- Но без вещественных доказательств признания не добьешься. А оно вершина следствия.

- Ничто не стоит на месте. Юриспруденция тоже. Раньше, добившись признания, следователь считал свое дело сделанным. А теперь надо еще доказать, что подозреваемый по каким-то причинам себя не оговорил. И поэтому не признание - вершина следствия, а доказанность! В этом именно и состоит гуманизм наших поисков истины. Все прочее - не более чем произвольные суждения.

- Ну что ж, Дмитрий Иванович, значит, ваша работа впереди. Вскоре у вас будет признание Гущака, и, если доказательств для обвинительного заключения не хватит, их придется искать. Мы обязаны не только рассуждать, но и делать выводы.

- Но не с предвзятых обвинительных позиций, Валентин Николаевич. Только объективность - с самого начала. И в поступках, и в мыслях. И вера в человека, в то лучшее, что в нем есть.

- При таком прекраснодушии преступника не уличишь и не обнаружишь.

- Но до конца следствия мы не можем знать, кто преступник. Мы ищем. Ищем! Это надо хорошо понять и прочувствовать. Послушаем, что нам сейчас доложит Андрейко. Быть может, что-то и прояснится.

Коваль снял трубку.

Несколько минут спустя в комнату вошел Андрейко - невысокого роста, худощавый, с красивым лицом. Весь вид его, даже шрам через щеку (в детстве упал с яблони), свидетельствовал об энергичности лейтенанта, о его динамической натуре. По-военному подтянутый, в ладно сидящей на нем форме, лейтенант, несмотря на свои тридцать лет, выглядел бы юношей, если бы не напряженная сосредоточенность его пристального взгляда.

- Садитесь, - бросил Коваль. - Начнем оперативку.

Лейтенант Андрейко опустился на край стула, стоявшего у стены, пристроил на коленях темно-коричневую ледериновую папку и положил на нее руки.

- Посмотрим, что у нас есть, что известно и на что надо направить усилия, - с этими словами подполковник достал из ящика стола свою пресловутую схему.

- Схема, значит? - тихонько, как бы про себя, произнес Андрейко.

- Именно она, Остап Владимирович, схема, - строго заметил Коваль, услышав этот полушепот.

- Да я ничего, товарищ подполковник, - занял оборону лейтенант. - Я за. Абсолютно. - Он улыбнулся, забыв, как обычно, о том, что, когда он улыбается, шрам придает его лицу не добродушное, а, наоборот, сердитое выражение. - Я и сам без схемы не могу.

- Докладывайте. Сперва об окружении Василия Гущака. Что выяснили?

- Пока ничего особенного. Учится хорошо. Дружит с парнем, который живет на бульваре Шевченко, - тоже студент, комсомолец, живет с матерью, характеристика положительная. У Василия Гущака во время службы в армии были дисциплинарные взыскания. Трижды за опоздание в казарму после увольнения в город. Один раз сидел на гауптвахте за самовольную отлучку, второй - за пререкания с командиром.

- Он такой, - вставил Суббота, - ершистый, колючий.

- В основном неприятности были из-за девушек. Влюбившись, ни с чем не считается.

- То-то и оно, - снова не выдержал Суббота. - Шерше ля фам, как говорят французы, то есть во всем ищи женщину. Нужны были деньги для разгульной жизни. - Следователь не заметил, как при этих его словах Коваль поморщился. - Вполне возможная побудительная причина для преступления.

- Его девушка не производит такого впечатления, Валентин Николаевич, - укоризненно заметил Коваль. - Наоборот.

- Имеете в виду эту... как ее... Лесю? Я не о ней говорю. У него, кроме Леси, наверно, не одна еще была...

- Пока среди его окружения других девушек не обнаружено. Не так ли, Остап Владимирович? - обратился Коваль к Андрейко.

- Абсолютно. Но будем стараться.

- Остап Владимирович, учтите: необходимо в первую очередь глубоко и досконально изучить окружение Василия Гущака. Безотлагательно. Сроки поджимают. Не возражаете, Валентин Николаевич? Хорошо.

Суббота хотя и кивнул, но не очень-то полагался на схему Коваля. Он по-прежнему упрямо считал, что главное - это признание Василия, после которого можно будет все поставить на свое место.

- Дальше, - сказал Коваль. - По второму заданию. И затем - что дала ваша, Остап Владимирович, поездка в Лесную?

- Гороховская Ванда Леоновна живет на Красноармейской. В Киеве с тридцать пятого года. Семья состояла из нее и младшего брата. - Андрейко заглянул в бумажку. - Решетняк Алексей Иванович и Решетняк Клавдия Павловна, жена. Переехали вместе с институтом. Козуб Иван Платонович...

Суббота перестал слушать. Адреса, годы рождения, краткие биографии людей, которые его не интересовали, он пропускал мимо ушей. Следователь позволил себе расслабиться и с наслаждением утонул в глубоком кресле. Взгляд его скользнул по окнам - липы уже отцвели и не пахли, но все еще нарядно украшали голубое небо своей зеленой листвою. Он, скорее всего, так и проворонил бы в рапорте Андрейко самое главное, если бы ухо его внезапно не уловило в голосе лейтенанта торжествующие нотки.

Суббота повернул голову, глаза его заблестели, и весь он вытянулся вперед, словно готовясь к прыжку: Андрейко достал завернутую в целлофан медную пуговицу с выбитой на ней эмблемой канадской фирмы. Именно такой пуговицы не хватало на куртке Василия, подаренной ему дедом! Именно этого, последнего доказательства поездки Василия в Лесную не хватало следователю Субботе. О, теперь все сделанное им будет оправдано и одобрено до конца, включая и требование предварительного ареста убийцы. Он резко вскочил и, наклонившись над столом, принялся вместе с Ковалем рассматривать пуговицу.

- Ну, отпечатков пальцев на ней вроде бы и нет, - сказал он, не касаясь пуговицы руками. - Разве что пальцы лейтенанта Андрейко.

- Что вы, товарищ Суббота, я не касался. Как положено, брал лопаточкой.

- Вот вам, Дмитрий Иванович, и пуговица, - засмеялся следователь, та самая, которой нам недоставало. А вы считаете, что в наше время пуговицы у всех одинаковые и по ним ничего не найдешь.

- Это исключение, Валентин Николаевич. Канада.

- В каждом деле есть, так сказать, своя Канада и своя пуговица. Узкое лицо Субботы так и светилось от радости. Следователь торжествовал.

- Вы забыли, Валентин Николаевич, что и Андрей Гущак был в тот вечер одет в точно такую же канадскую куртку, как внук.

- Это легко выяснить. Пошлем пуговицу на экспертизу вместе с курткой Василия и узнаем, не от нее ли оторвана. - Суббота присмотрелся к пуговице. - Здесь на дужке даже нитка осталась. По материалу нитки и по разрыву сразу установят.