Читаем без скачивания Прометей: повелитель стали (СИ) - Рави Ивар

— Гу, — позвал я женщину, нашедшую сына, мы уходим, — дернул ее за плечо. Мальчик испуганно отпрянул от матери, услышав мой голос и обернувшись, увидел наступающих верблюдов. Потом произошло то, чему бы я не поверил с чужих слов: подросток кинулся навстречу верблюдам и стал перед вожаком, подняв руки. Громадный жёлто-бурого окраса верблюд остановился, ласково обнюхал мальчика и повинуясь его жесту начал укладываться, подогнув передние ноги. Следом опустилось все стадо.

Мальчик обнял верблюда за шею, что-то шепча ему на ухо: животное фыркало, но агрессии не проявляло.

— На, — позвал мать подросток. Гу боязливо подошла к верблюду, мальчик потянул ее за руку и подтянул к животному, тот, фыркая, окатил Гу слюной и равнодушно отвернулся. Верблюд лежал, методично пережевывая пищу во рту, а сын и мать о чем-то говорили.

— Макс Са, — позвала меня Гу. Верблюдов я видел и раньше, даже кататься на них доводилось. Но то были домашние двугорбые, а эти были с одним горбом и дикие. Подошел не без внутренних сомнений. Положив руку на пистолет, если придется стрелять. Но верблюды вели себя спокойно, периодически фыркали и не прекращали жевать. Мальчишка смотрел на меня изумленными глазами: он впервые видел белого человека и уж точно не ожидал, что я так смело подойду и начну чесать за ухом у верблюда. Этот жест я видел у калмыка, который сажал желающих сфотографироваться на верблюда.

Верблюду понравилось, он даже закрыл глаза от удовольствия, фырканье приобрело другой характер. Теперь это было похоже на мурлыканье кошки. Остальные верблюды тоже успокоились и мирно разглядывали нас. Стараясь не делать резких движений, я пересчитал животных: получилось двадцать восемь верблюдов, из которых восемь были еще верблюжатами. Первой была мысль про шикарный верблюжий пух и большой объем мяса. Секундой позже пришло понимание, что это великолепный транспорт и конница, которая в выносливости даст фору любой лошади.

— Гу, — позвал я женщину, — бери сына, надо поговорить. — Пятясь, чтобы не вспугнуть верблюдов, отхожу к выходу из кустарников, где меня ждут соратники. Вслед за мной выходит чернокожая с сыном.

— Спроси его, слушаются ли его эти инки, сможет он их вместе с нами привести в наш Плаж?

Гу разговаривает с сыном, тот охотно отвечает, сопровождая свои ответы кивком.

— Макс Са, он говорит, что инки его приняли и слушаются. Они его защищали от диких зверей и кормили молоком, — слово «молоко» Гу не знает, показывает на свою грудь, причмокивая.

— Гу, я сам видел, как он остановил их и заставил лечь. Мне надо, чтобы он их пригнал в наше поселение.

Мать перевела сыну мои слова, тот попросил нас немного отойти и мы вышли из кустарников. Минуты три спустя из кустарника появилась процессия: впереди шел Канк, за ним следовал вожак и все стадо. Мы двинулись параллельными курсами: ближе к берегу шли мы, немного сзади и справа от нас шел Канк и вел за собой верблюдов. Если мальчик смог так быстро подружиться с животными, то и любой из нас сможет.

Верблюд — довольно мирное животное, врагов у него не так много из-за его габаритов и мощных ног. В моё мире даже существовали верблюжьи бега: по скорости они не уступают средним лошадям, а по выносливости — превосходят в разы. Так мы и шли, не останавливаясь. Когда на пути встречались колючки и кустарники, верблюды на пару минут задерживались, но потом, повинуясь голосу мальчика, возобновляли движение.

На ночь мы остановились в густой чаще кустарника, куда Канк загнал верблюдов. Разложив костер, мы слушали рассказ мальчика, который переводила Гу.

В момент нашего нападения его не было на стоянке племени: преследуя раненого копьем зайца, он ушел так далеко, что не услышал шума боя. Когда вернулся, увидел только трупы убитых мужчин. Следы вели в сторону умирающего солнца, но преследовать нас он побоялся. Первые три ночи провел, питаясь добытым зайцем, а выйдя на следующую охоту, сам стал жертвой, попавшись на глаза стае собак.

От собак спасся на дереве, где просидел с вечера до утра следующего дня. Слезая с дерева, сорвался и упал, а очнулся от того, что его лизал языком верблюд. С этого дня началась их дружба, он питался молоком верблюдиц, словно верблюжонок. Иногда удавалось убить ящерицу или змею. Так они путешествовали по всей равнине, один раз даже наткнулись на целую гору человеческих костей. Канк испугался и увел стадо обратно на эту равнину.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мальчик уже начал привыкать к такой жизни, племя ему уже казалось далеким прошлым. Дважды они доходили до края, где росли колючки, в стороне, где родится солнце, но верблюды не очень любили траву и больше ели колючки и ветви кустарников. Людей он не видел, но ночью очень далеко видел костры. Верблюды не захотели идти в ту сторону, а расстаться с ними он не решился. Сегодня, увидев человеческие фигуры, он бросился в кусты, чтобы спрятаться, но голос матери, крикнувшей его имя, узнал сразу.

В дорогу мы отправились едва рассвело: впереди была переправа через Литанию, я не знал, как поведут себя верблюды. Но мои страхи оказались напрасны: верблюды смело пошли в воду за мальчиком, которого на шею усадил Лар. Вначале переправился я, а затем Лар с Канком на шее. Гу, Бар, Маа и Гау также переправились без проблем. Верблюды долго пили воду во время переправы. Даже верблюжата, несмотря на несильное течение, умудрились переплыть на берег практически без особых усилий.

Забрав веревку, я отдал ее Лару, чтобы смотал. После переправы мы немного отдохнули и обсохли у костра. Удивительное дело, но верблюды стали привыкать к нам: не фыркали и не косились недобрым взглядом, обгладывая кустарник в десяти метрах. Набрав веточек, я подошел к вожаку и протянул ему лакомство. Почти сразу он взял с рук угощение, ткнувшись мокрыми губами в ладонь. Следующую ночь провели около валунов, ставшими уже памятными: здесь были найдены Айра, Ника и Боня. Проведя еще ночь в бухте, мы прошли соляное поле, где верблюды немного полизали соль и двинулись дальше. Уже в сгущающихся сумерках дошли до Великого Русского рва. Дозор высыпал на ров, вытаращив глаза: уйдя неделю назад, мы возвращались со стадом невиданных животных и чернокожим парнишкой. Даже на расстоянии от Плажа веяло Домом, от него исходила защита и спокойствие. Именно такие чувства и должен вызывать твой дом, твоя крепость.

Глава 11. Укрощение строптивца

Нечего было думать, чтобы в темноте перевести верблюдов через ров на мостках: не факт, что выдержат вес и высок риск свалиться в ров. Пришлось оставить Гу с сыном присматривать за верблюдами, которые нашли чащу колючего кустарника в трёхстах метрах от рва. Ту самую, в которой в засаде сидел Раг со своим отрядом в ночь кровавой бойни. На всякий случай сказал Лару, чтобы выделил двоих воинов для защиты матери с сыном, ну и чтобы приглядывали за ними. Гу предупредил, чтобы Канк не позволил верблюдам уйти обратно.

Нел уже чувствовала себя сильнее, а может ей кто-то из женщин помогал кормить грудью близняшек, но за неделю она даже немного набрала вес. Миа сразу потащила меня в спальню, даже не дав поесть. Пока ел, раздумывал где поместить верблюдов. Строить загон для такого большого количества было трудно, оставлять без загона — боязно, вдруг надумают уйти. Долго не мог уснуть, пытаясь найти решение, но решение утром само пришло и ожидало меня у дворца в лице Гу.

— Макс Са, ты примешь в Русы моего сына? — спросила меня женщина, едва увидев. Не успел я ответить, как она продолжила, приняв мое молчание за сомнение, — Канк хороший, он научит инка выполнять все твои указания, будет их охранять и заботиться о них. Если для инка построить рядом с длинной ямой большой загон, каждую ночь он будет пригонять их и запирать там. А днем будет с ними и будет учить их выполнять твои указания, — высказав необычайно длинную для себя речь, Гу замолчала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Хорошо, Гу, я приму твоего сына в племя Русов. Но он должен сделать две вещи: выучить язык и научить инков слушаться людей. А загон мы сделаем прямо рядом со рвом. И копье, что я дал тебе, можешь отдать сыну. Вообще-то нет, где Канк сейчас? — спросил я просиявшую женщину.