Читаем без скачивания Пейзаж с бурей и двумя влюбленными - Доротея Уэбстер

Женевьева горячо поблагодарила художника и получила приглашение приходить в любое время — он всегда готов с ней поговорить.

Уже уходя, Женевьева вспомнила, что очень хотела задать один вопрос. Она преодолела робость и уже с порога спросила:

— Скажете, а та женщина на портрете... Вон там, напротив — кто она? Портрет такой странный...

Видимо, художник еще не окончательно ушел в свою работу, потому что услышал вопрос, и он даже не вызвал у него раздражения.

— О, это действительно странный портрет, — согласился он. — Вы чуткий зритель, раз выделили его из всех. Собственно, это портрет не одного, а сразу двоих людей.

— Двоих? — удивилась Женевьева. — Как же это?

— Одна — наша современница, очень милая дама. Ее зовут Камилла, она недавно вышла замуж за одного американца и носит фамилию Хаген. Она родственница графа и иногда бывает у него в гостях.

— А вторая? Кто такая вторая?

— А другая — Мария-Луиза д’Аргонь, баронесса де Шателлэ. Она жила в шестнадцатом веке и была гугеноткой. Она любила трагической любовью врага своей семьи и погибла, став жертвой этой любви.

— Но как это может быть? Тут какая-то тайна!

— Да, тут кроется тайна, — согласился художник. — Как-нибудь я вам ее обязательно расскажу.

Глава четвертая

В тот вечер Женевьева долго не могла заснуть, вспоминая посещение мастерской и рассказ художника. “В каком замечательном мире он живет! — размышляла она. — Если бы я так же могла доверять мечтам, видеть скрытые драмы, насколько интереснее стала бы жизнь. А я вижу только людей — одни работают, другие отдыхают, у каждого есть свои достоинства и недостатки, но я не вижу того, что будет, что сделает их участниками драмы. А я — интересно, какая роль в этой драме отведена мне?” Женевьева долго размышляла над загадкой портрета, изображавшего сразу двух людей.

А на следующее утро история, услышанная Женевьевой в мастерской, получила неожиданное продолжение — да такое, что действительность вдруг показалась ей сказкой и создалось такое впечатление, что из-за куста внезапно может выйти Мальчик-с-пальчик или Кот в сапогах. Когда Женевьева направлялась на обычную утреннюю уборку, ее остановила Эмилия. Домоправительница сообщила, что сегодня надо постараться закончить уборку пораньше, чтобы помочь Катрин подготовить две комнаты в ее половине замка: ожидается прибытие важных гостей.

— А кто должен приехать? — спросила Женевьева скорее из вежливости — она видела, что старая дама жаждет поделиться новостями.

— Приезжает родственница графа, которую он никогда не видел, — сообщила Эмилия. Новость настолько захватила ее, что она совсем забыла о своей обычной сдержанности. — Ее зовут Камилла, и она в прошлом году вышла замуж за какого-то американца, который увез ее к арабам, потому что за ним гнались наркодельцы из Нормандии. Американец увез ее на самолете прямо из церкви, представляешь? Теперь они оба приезжают и будут жить в том крыле, где живет граф.

Итак, загадочная Камилла приедет сегодня или завтра! Новость целиком захватила Женевьеву. Она спешила закончить уборку, чтобы перейти в другую половину замка, где она еще не была, и послушать, что говорят о гостях. Однако ее ждал сюрприз совсем иного рода, сильно испортивший ей настроение.

Она уже закончила убирать комнату Брэндшоу, когда услышала в коридоре голос англичанина. Он стучался в расположенную напротив комнату Жоржетты. Наконец раздался звук отворяемой двери, и Жоржетта сонным голосом осведомилась, зачем ее разбудили в такую рань.

— Я вчера просил тебя сделать расчеты глубин на трех отметках, — своим обычным невозмутимым тоном произнес Брэндшоу. — Расчетов нет, а мне сегодня ехать в Антиб, делать заказ на оборудование. Как я могу что-то заказывать, не зная, на какой глубине мы собираемся работать? Так что давай сделаем расчеты сейчас вместе.

— Нет, утром я работать не могу, — заявила Жоржетта. — Кроме того, насколько мне помнится, меня вообще сюда звали отдыхать, а не работать. Обещали путешествие после помолвки, этакий полумедовый месяц, а что получилось? Помолвка отложена, вместо отдыха — бесконечные расчеты, сиденье над картами, работа и еще раз работа. И, наконец, дорогой жених, как выяснилось, не испытывает особого интереса к сексу. Он у него, видите ли, не находится в числе приоритетов!

Женевьева с самого начала их разговора чувствовала себя неудобно. Она же нарочно оставила дверь в комнату открытой, чтобы владелец знал, что она здесь! Зачем англичанин поставил ее в такое дурацкое положение?! Она не собиралась подслушивать их тайны — а уж тем более их любовные секреты! При последних словах Жоржетты девушка поспешила к двери. Еще не дойдя до нее, она, предупреждая свое появление в коридоре, громко сказала — почти прокричала:

— Я уже закончила уборку, мистер Брэндшоу, комната свободна! — и затем, выскочив в коридор, с каменным лицом проследовала мимо Лоуренса и Жоржетты. Она не смотрела на них, не видела выражения их лиц. Ее никто не окликнул, не остановил. С пылающим лицом Женевьева спустилась во двор, где стояла машина из прачечной, сдала белье, получила новое, на завтра, и отнесла его в свою комнату. Только здесь, закрыв дверь, она смогла дать волю слезам. Она представила, как Жоржетта где-нибудь за ужином скажет Элеоноре или Фуллеру, что, мол, “эта девчонка не прочь подслушать”. Да, у этой работы, кроме сбора грязного белья, есть и другая сторона, еще более грязная. Ах, как противно!

Выплакав слезы, Женевьева вспомнила о просьбе Эмилии. Гости! Таинственная женщина с портрета! Как она могла забыть?! Она бросилась в левое крыло замка.

Добежав туда, она сразу увидела открытые двери двух комнат. Оттуда доносились голоса. Переведя дыхание, Женевьева вошла в первую комнату. Здесь находилась Эмилия, Катрин, Гастон, новый шофер Марсель и сам граф. Мужчины в нерешительности топтались возле старинного комода, а Эмилия спорила с графом.

— Нет, господин граф, послушайте меня, — убеждала его домоправительница. — Конечно, это мебель старая, немодная и, возможно, неудобная. Но ведь она весьма ценная, не так ли? Тут все прямо дышит стариной! Только человек, начисто лишенный вкуса, может проявить недовольство такой обстановкой и предпочесть ей обычную мебель, какой везде полно. Жить в этой комнате — все равно что жить в музее. Ведь здесь ничего не менялось не только при покойной графине, но и раньше, со времен вашей матушки, верно?

— Да, пожалуй, — согласился граф. — Последним приобретением был, насколько мне помнится, вот этот шкаф. Я тогда был еще ребенком. Вся мебель прошлого века. Сделаем так: этот шкаф все же заменим на новый — ведь он отнюдь не музейный и действительно неудобен. Остальное менять не будем. Уносите его!