Читаем без скачивания новые времена - новые заботы - Леонид Иванов

Подобных примеров можно привести сколько угодно. И не только по Омской области. В Алтайском крае, где в 1973 году урожай зерновых в сравнении с 1972 годом снизился почти на 7 центнеров с гектара, с паровых полей взяли по 25–30, а местами до 40 центнеров зерна. Да, чистые пары в условиях Сибири — самый верный ответ Человека на ход Природы засухой. Но и этим далеко не исчерпывается роль чистых паров в делах урожайных.

ХОД ПРИРОДЫ — СОРНЯКИ

Сорняки тоже бедствие, часто не меньшее, чем засуха.

Но если продолжать пользоваться шахматной терминологией, сорняки — это не ход, придуманный Природой. Скорее это ошибки и небрежности Человека, хорошо используемые затем Природой. Когда поле засорено, то Природа сама решает, сделать ей ход, скажем, овсюгом, или сурепкой, или осотом и молочаем. Тут она полная хозяйка: не каждый год пускает в ход сурепку, в разное время выпускает овсюг. Но если поле свободно от сорняков, то Природа бессильна использовать ход сорняками.

Особенно сильно поля Сибири и Казахстана были засорены в начале шестидесятых годов. Вновь освоенные целинные земли к тому времени поизносились, так как их использовали без отдыха, без паровой обработки. А в те годы борьбу с сорняками можно было вести только с помощью паровой обработки, так как гербицидов почти не было. И сорняки буквально захватили некоторые поля. Помню, мы ездили по Северному Казахстану с Валентином Овечкиным и на некоторых массивах вели подсчет сорных и культурных растений. На иных получалась такая пропорция: на квадратном метре растений пшеницы насчитывалось 140, а растений овсюга — 400–500.

По мере освоения правильных севооборотов, с полем чистого пара, снижалась и засоренность полей. В последние годы в этом направлении проделана значительная работа и в Сибири, и в Северном Казахстане. Сошлюсь на пример упоминавшегося уже совхоза «Боевой».

Уже более четверти века наблюдаю я за работой агрономов этого хозяйства Николая Михайловича Климанова и его жены Марии Терентьевны (ныне оба они Заслуженные агрономы РСФСР). Урожаи здесь всегда выше, чем у соседей, заметно выделяются и среди передовых хозяйств области. И вот лет пятнадцать тому назад к этому совхозу прирезали земли двух соседних колхозов, в которых полеводство было сильно запущено. Сбор зерна с гектара в колхозах был всегда ниже, чем в совхозе, в два-три раза, поля сильно засорены. После этой прирезки поля совхоза «Боевой» расширились почти в два раза, на прирезках были организованы два новых отделения — «Ленинское» и «Боровое». Вот с того времени я и стал следить, как Климановы будут наводить порядок на этих прирезках.

Климанов начал с того, что в первый же год ввел на прирезках правильный севооборот, в котором первое поле — паровое. Агротехнику же применил ту, что хорошо оправдала себя в последние годы на полях совхоза. И вот первые результаты: через три-четыре года урожаи на прирезках увеличились почти в два раза! Но все же сборы зерна там были каждый год центнера на три-четыре ниже, чем на старых совхозных полях. И понять это просто: старые поля прошли уже два цикла правильного севооборота.

В один из моих приездов в совхоз «Боевой» Николай Михайлович Климанов показал бывшие прирезки, что раскинулись вдоль Полтавской дороги.

Слегка прихрамывая на правую ногу (последствия ранения на войне), Николай Михайлович шагал по этой самой Полтавской дороге и рассказывал историю поля, на котором буйно зеленела пшеница.

— Мы с вами много раз уже разговаривали о роли чистых паров в борьбе с сорняками, — начал он. — Вот это поле, — протянул он руку в сторону пшеницы, — наглядный пример… К нам эти земли перешли перед весной 1957 года. И после проведенного землеустройства это самое поле сложилось из нескольких различных участков, потому что в колхозе севообороты не были освоены. Все участки были с осени вспаханы на зябь. Но вспашка мелкая. Через колхозных бригадиров я разузнал историю каждого участка. И все они в один голос утверждали, что самые низкие урожаи колхоз собирал именно с полей вдоль Полтавской дороги. И вот весной сунулись мы со щупом в несколько мест этого поля и ужаснулись — так много оказалось тут семян овсюга. Ну, мы думали, что весной уничтожим овсюг уже хорошо известным приемом: будем провоцировать рост овсюга и уничтожать его всходы предпосевной обработкой. Поэтому поле засевали самым последним — уже в конце мая. Сеяли своими сортовыми семенами, все делали, как и на своих полях, но семян овсюга хватило и на лето. На каждом квадратном метре насчитывалось по пятьсот — шестьсот растений овсюга! Понимаете?

— Неужели пятьсот?.. Ведь если на квадратном метре вырастет пятьсот стеблей пшеницы, это же урожай не менее, как двадцать пять центнеров зерна?

— Очень правильно! — поддержал мои расчеты Климанов. — Но овсюг вытеснил пшеницу, и мы собрали тогда лишь около трех центнеров зерна с гектара.

— И решили поле пропаровать? — попытался я угадать дальнейшие события.

— Нет. Паровать нам было чего и без этого поля. Мы опять вспахали поле на зябь, провоцировали снова всходы овсюга весной. Помните, в нашей зоне пятьдесят восьмой год был очень урожайным?.. А на этом поле опять уродило мало, все заполнил овсюг — так много накопилось в земле семян этого сорняка. Не убавилось овсюга и в пятьдесят девятом году. Ну, короче говоря, за первые три года нашего уже хозяйничания на этой земле мы собрали вот на этом самом поле чуть побольше десяти центнеров зерна. Это за все три года, вместе взятые. И тут подошла очередь этого поля под паровую обработку. Ну, скажу прямо — обрабатывали на совесть! Несколько раз культивировали, чтобы уничтожить всходы овсюга и других сорняков, и смогли очистить землю. Урожай в шестьдесят первом году, уже по чистому пару, собрали хороший — по двадцать два центнера с гектара! Понимаете?.. За три года по зяби десять центнеров, а после одного года отдыха — двадцать два. А ведь помните, прошлый год не очень-то благоприятным был для урожая. Область взяла что-то около девяти центнеров с гектара…

— Значит, нынче здесь второй хлеб после чистого пара?

— Да, второй год пшеница. Сколько даст, по-вашему? — Николай Михайлович испытующе глянул на меня.

— Я определил — пятнадцать центнеров с гектара.

— Не меньше, — согласился Климанов.

Все это в те годы не было для меня большой новостью. Я знал, что многим передовым хозяйствам были прирезаны земли отстающих колхозов и опытные руководители делали примерно так, как и Климанов. Скажем, в Северолюбинском совхозе, где больше двадцати лет директорствовал Герой Социалистического Труда Константин Дмитриевич Никифоров, прирезки тоже не радовали, были сильно засорены. Как же начал наводить порядок Никифоров? А очень просто: в первый же год третью часть прирезок пустил под паровую обработку, на второй год — еще одну треть, и через три года фактически бросовые земли стали давать урожаи лишь чуть ниже, чем давно окультуренные совхозные поля.

Так получилось и в совхозе «Боевой». В 1973 году, когда средний урожай по совхозу составил 18 центнеров с гектара, разницы в урожаях на старых отделениях и на прирезках уже не было заметно. Больше того — самый высокий урожай пшеницы при посеве по чистому пару был собран именно на прирезках — на отделении «Боровое» — по 31, 4 центнера с каждого из 300 гектаров!

И тут невольно возникает уже другой вопрос: что же произошло со старыми землями, которые прошли три цикла правильного севооборота? Почему там хлеб родит не лучше, чем на прирезках?

С этими вопросами я обратился к Николаю Михайловичу Климанову при последней встрече с ним.

— А вина тут в чистых парах, — улыбнулся он. Видя недоумение на моем лице, пояснил: — На старых-то совхозных отделениях у нас был введен десятипольный севооборот, а на прирезках мы ввели семипольный. Значит, на старых под чистыми парами только десять процентов, а на прирезках — пятнадцать. Понятно?.. Там поле парует только через десять лет, а здесь через семь. Вот лишние-то пять процентов чистого пара и помогли прирезкам сравняться со старыми полями.

Николай Михайлович высказался вообще за семипольные севообороты для других хозяйств, где правильное чередование культур все еще не осуществлено. Тогда с сорняками быстрее сумеют справиться.

— Но с сорняками теперь успешно борются с помощью гербицидов, — заметил я.

— Конечно, гербициды помогают, — охотно согласился Климанов, — но… Лучше-то все же, когда с помощью агротехники это делается. Гербициды уничтожают все же выросшие уже сорняки, те, что высосали из почвы определенное количество влаги и питательных веществ. Понимаете?.. Есть и еще одно «но». В Сибири за последние годы посажено много полезащитных лесополос. Они сильно помогают урожаю. Но если на полях, обнесенных лесополосами, применять гербициды, то с лесополосами надо прощаться: они уничтожат их, особенно когда разбрасываются с самолета… Так что самый верный и, если хотите, самый дешевый и самый эффективный способ борьбы с сорняками — чистые пары! — заключил Николай Михайлович.