Читаем без скачивания Я иду - Сергей Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так и не понял сразу, что это за пятна такие, нехотя отошел в сторонку, на свет, присмотрелся и – почти моментом оторопел: на ткани красовались свежие багровые пятна.
– Это как понимать?.. – задался вопросом и тут случайно поглядел на правую ладонь, а она в ржавых разводах и запах узнаваемый. – Кровь, что ли?.. – принюхался и ужаснулся еще больше, осознавая, что не ошибся. – Господи…
Меня кинуло назад, как от воздушного напора, зазнобило. Сглотнул, поднял глаза, пытаясь вглядеться в потолок, скрывающий жуткую тайну, но тщетно – ничего не видно, лишь капли западали чаще, громче, грузнее, а от пола нестерпимо потянуло отчетливым металлическим душком.
– Попили, блин, водички… – только и сумел промолвить и попятился, едва не споткнувшись о злополучные ящики, о каких и позабыл совсем.
– Ну чего ты там?.. – все не унимался Майк, громко чиркая зажигалкой. – Если не нашел ничего – и черт бы с этим, потерпим! Ну не помрем же, в самом деле, Сид! Сейчас вон червячка заморим с тобой и двинем в путь, а там, может, по дороге чего найдем! Оставь это все и давай-ка лучше сюда подгребай – поможешь банку эту поганую открыть, а то что-то обмяк с утра…
Все еще никак не придя в себя, – без слов развернулся, застав напарника за розжигом долгожданного хоть и скудного костра, потер перепачканную руку о полы накидки, оттирая чью-то кровь, и уже хотел сделать шаг, как вдруг через несмолкаемую череду падающих капель до меня долетел отчетливо слышный шорох.
– Сид?.. Что это?.. – в ту же секунду испуганно позвал Майк и тут ахнул: – Откуда кровь?!.. Сид?..
– Т-с-с… – тихо подойдя к куражащемуся огню, велел я и, чтобы немного успокоить напарника, соврал: – В краске испачкался…
Но Майк не повелся. Весь белый, как алебастр, с расширенными зрачками, он заерзал на месте, запыхтел, испуганно завертел головой, словно отовсюду ожидая нападения, и запаниковал:
– Да какая же это краска, Сид?!.. Какая это краска?.. Посмотрим! Посмотрим сам!.. Кровь же это! Слышишь?.. Кровь! – одернул за рукав. – Что ты там нашел?!..
Но вместо ответа я опустил руку ему на плечо, крепко стиснул, дабы вообще не мог шелохнуться, и вполголоса исторг:
– Тише, – посмотрел в затененный угол, – ни звука…
Майк слышно сглотнул, но воспротивился – остался сидеть на месте.
А тем временем шорох возобновился и, как мне показалось, даже усилился: стал более громким, резким, навязчивым. Уже через секунду у меня сложилось впечатление, что там, этажом выше, кто-то старательно волочет неподъемный мешок и все никак не найдет место, куда приткнуть. Но вспомнив недавнюю находку, – мигом отмел такие мысли прочь, догадался, кто там вместо этого «мешка»…
«А ведь ночью еще не было никого… – отметил в уме и нахмурился: – Кто ж там уже поселиться-то успел?..»
Но таинственный сосед не раскрывал себя долго и настойчиво продолжал что-то тащить, чем-то елозить, шебаршить. А мы, слушая эту сутолочь, сидели напряженные и не могли ни по-нормальному поесть, ни погреться, ни даже перевести дыхание. Наверху продолжали шуршать, то и дело протяжно гремели, постукивали, в то время я с Майком, застыв статуей, терпеливо ожидал, когда же наконец прекратится эта проклятая возня…
– Тварь какая-то завелась, что ль?.. – не выдержав томительного ожидания, предположил Майк, несмотря на мою руку, по-прежнему твердо держащую за плечо. Сам же он, будто переняв мою вечную настороженность и внимательность, заметно успокоился и больше не трясся, только постоянно норовил как-нибудь изловчиться и поддеть железкой раскаленные головешки, периодически выскакивающие из костра.
Но ответить ему так и не успел – сверху, из того самого угла, приглушенно прохрипели.
И тут проводник не то в испуге, не то от неожиданности дернулся, вырвавшись из моей железной хватки, и метнулся за ружьем. Поздно спохватившись, я кинулся вдогонку и вовремя уцепился за цевье, так и не дав Майку сотворить какую-нибудь глупость с горячки.
– Ты чего?.. – насторожился Майк и пугливо забегал глазами, не оставляя попыток выдернуть оружие. – Пусти… там морф!
– И – что? – не сводя с него пристального взгляда и не обращая внимания на хрип, доносящийся все из того же угла, спросил я и вдруг отметил для себя, что почему-то больше не слышу капающей крови.
– Так это… – хотел ответить Майк и вдруг осекся, перестал дрожать, – вдруг он не один – залезут ведь…
Я помедлил с ответом, поднял голову, осматривая невысокий потолок с начисто вымытой побелкой, изрисованный грязными ржавыми разводами.
– Не залезут, – твердо решил я и принюхался, чувствуя очень уж знакомый запах сырости, что за столько времени точно не спутал бы ни с чем другим. Определять его научился не сразу: потребовались годы, чтобы нос, привыкший то к запаху гниения, то к прелости, безошибочно мог улавливать едва-едва ощутимый в воздухе холодок, каким всегда наполнялся осенний воздух перед сильным дождем. И хотя в нем, казалось бы, нет ничего необычного, он тем не менее серьезно менял повадки охотников и загонщиков: те, может, самого дождя и не страшились, но на улицы почти не выползали – сидели где-то в руинах.
– Почему это?.. – не понял Майк и настороженно глянул на меня, на потолок, куда смотрел секунду назад, так и не выяснив, чего там углядел.
Я еще мгновение постоял в молчании, все сильнее чувствуя запах сырости, подкрадывающийся к нашему убежищу, а потом опустил глаза и сказал Майку спокойно, рассудительно:
– Дождь намечается.
Тот опешил, уставился на меня, как на дурака.
– Дождь?.. – переспросил Майк, словно не расслышав с первого раза. – Какой на хрен дождь, Сид?.. Тут окон-то нет, откуда ты знаешь?.. Сид, ты бредишь. Это уже начинает попахивать шизой, ей-богу! У таких, говорят, с воды вот все и начинается. Где-то читал, мол, стук капель слышится…
Но я больше ничего не сказал, а отпустил ружье, вернулся к погибающему огню, скармливая две скомканные газеты, поднял свою бутылку и тихо обратился к оторопевшему проводнику:
– Ну чего стоишь там? Давай сюда свою банку.
Послышались шаги.
Как-то скромно присев рядышком на лист мятого картона из-под коробки, Майк взял с пола банку сгущенки, старательно отряхнул и передал мне. Открыв ножом, я кинул куда-то в сторону жестяную крышку, испачканную вязкой жижей, и передал сгущенку обратно. Подождав, когда огонь разгорится, окрепнет, – все так же безмолвно встал, чтобы забрать мешок, как вдруг тишину неожиданно нарушил Майк:
– Странный ты человек, Сид… – облизывая палец, уже во второй раз называл меня так он, но сказал как-то тоскливо, что ли, беззлобно, даже отчасти завистливо. – Ей-богу, странный…
Я усмехнулся, по привычке запустил руку во внутренний карман, нащупывая пачку сигарет, но потом вспомнил, что их попросту нет, и вернулся.
«Может, и странный… – подумал я, глядя на неугомонный огонек, – тут уж тебе виднее».
А меж тем шорох продолжался, но шумел, правда, уже не так истово, как раньше, – как-то ослаб, приуныл, поутих.
– И где же твой дождь? – с насмешкой спросил Майк и, утерев кулаком бороду, вручил ровно половину от завтрака. Сам скрестил ноги, почесался и утонул глазами в пламени костра. – Синоптик, тоже мне…
Я покосился на него, но ничего говорить не стал – взялся кушать.
Ливень хлестал по пышным зеленым кронам и толстым стволам деревьев со страшной силой. Холодные тяжелые капли так звонко разбивались о каменную кору и крепкие ветви, что, казалось, их разорвет на части в считанные секунды. Но гиганты выдерживали, разве что все-таки отдавали жестокому дождю самые слабые и больные листья, какие рано или поздно все равно забрала бы грядущая золотая осень. Потом проливень резко терял к ним интерес и вместе со шквалистым ветром принимался лохматить подстриженную траву на аккуратных газонах, налетая с каким-то особенным зверством. Зелень стойко терпела ярость непогоды, гнулась, мялась, трепыхалась, как волосы, и в конечном итоге прилипала к мокрой земле, больше не поднимаясь. А через мгновение черный, словно смоль, свод разрубало надвое ветвистой белой молнией, и безлюдный парк накрывало утробным громом, глушащим все…
– Скорее бы гроза закончилась… – трясясь осиновым листом, тихонько пискнула Бетти и плотнее завернулась в мою куртку, прижимаясь, как котенок. – Яжутко замерзла…
Приобнял ее, погладил по слипшимся мокрым рыжим волосам и, поправив над собой ветвь с густой шевелюрой, ответил:
– Ничего-ничего… скоро уже, совсем скоро… – кивнул на небо, где, несмотря на черноту, застелившую целое небо, кое-где виднелись просветы, – подождем.
– Обидно, что он начался именно сегодня, – обиженно проговорила Бетти и смахнула с правой щеки прилипшие волосы. – В долгожданное воскресение… – тоскливо вздохнула, – почему так не везет?..