Читаем без скачивания «Хороший немец – мертвый немец». Чужая война - Игорь Градов

Гитлер потребовал немедленного увольнения Хопмана, причем с позором, но начальство было другого мнения – не хотело терять способного боевого офицера. Тем более в преддверии новых кампаний… Кое-как удалось замять скандал и отстоять не слишком осторожного в высказываниях офицера. Да и, прямо скажем, многие в штабе разделяли точку зрения майора по поводу полководческих способностей Гитлера…

В общем, Хомпан остался на службе, но его карьере пришел конец. Он храбро сражался в Польше, его батальон первым вошел в Варшаву, но опального майора больше не повышали и не награждали. Когда же Германия напала на Советский Союз, то злопамятный фюрер лично проследил, чтобы болтливого офицера немедленно отправили на Восточный фронт. Пусть воюет там, где был когда-то. Раз так хорошо знает русских…

Хопман безвылазно торчал на фронте – ему не разрешалось даже выезжать из части. А вдруг снова напьется и брякнет что-нибудь не то? Выпить же майор, прямо скажем, любил. Он искренне считал, что крепкие спиртные напитки, и в особенности русская водка, укрепляют характер офицера и делают его тверже. К водке, кстати, он пристрастился еще в Первую мировую и предпочитал ее всем напиткам, даже традиционному шнапсу.

Майор мог спокойно уговорить целую бутылку «беленькой» за вечер (чем не раз приводил в изумление собутыльников), но при этом оставаться относительно трезвым и на ногах. А на следующий день он как ни в чем не бывало командовал солдатами. Сослуживцы в шутку звали его «железной башкой» – потому что у него практически никогда не болела голова с похмелья. Вот такой был майор Хопман…

– А, наш герой! – радостно приветствовал он Макса и церемонно представил его какому-то штатскому. Шпаку, по-нашему, по-армейски…

Гостем оказался корреспондент берлинской газеты «Дойче альгемайне цайтунг» Гейнц Битнер, у которого имелось чрезвычайно важное задание – написать о молодом офицере, недавно совершившем на Восточном фронте подвиг. Битнер прилетел из самого Берлина и обладал большими полномочиями, а армейское начальство обязано было ему всячески помогать. За этой командировкой стоял сам Геббельс – он что-то задумал по поводу очередной пропагандистской кампании…

Из штаба армии корреспондента немедленно направили к Хопману – рассчитывали, что тот как следует напоит заезжего шпака и наврет ему с три короба. Уж что-что, а говорить майор умел. Более чем отлично…

Однако Хопман на сей раз оказался не в настроении и решил переложить эту почетную обязанность на кого-то другого. Подумал и вспомнил о лейтенанте Петере Штауфе, буквально на днях совершившем героический поступок. Спасти от русского великана фельдфебеля – чем вам не подвиг?

К тому же Штауф являл собой образец настоящего германского офицера – мужественный, исполнительный, аккуратный. Уже год как доблестно сражается с большевиками и имеет знаки отличия. Гордость полка, пример для молодых офицеров и вообще – чистокровный немец, ариец, убежденный сторонник национал-социализма. Блондин, высокий и стройный, с правильными чертами лица, на фотографиях получится очень хорошо. А это также важно. Читатели должны видеть гордость своей армии, а особенно – читательницы.

Хопман вызвал Макса в штаб, представил корреспонденту и вкратце объяснил задачу – рассказать о подвиге. И затем оставил их наедине. Битнер достал фотоаппарат, безотказную «лейку», и сделал несколько снимков. В полный рост, отдельно – портрет, а также постановочно – на фоне сгоревшего русского танка. И начал расспрашивать.

Макс все рассказал, опустив, разумеется, подробности. Например, о своей растерянности и страхе. Зато упомянул о тяжелой контузии и амнезии – на всякий случай, если Битнер вдруг решит задавать какие-нибудь неудобные вопросы. Поведал о быте простого немецкого офицера и трудностях жизни на передовой. В общем, наговорил на пять с лишним блокнотных листов. На этом они и расстались. Битнер улетел в Берлин – писать статью, а Макс собрался обратно в роту.

Но Хопман пригласил его отобедать – суп, картошка с мясом и кофе. Накормил от пуза и предложил выпить водки. Макс от алкоголя благоразумно отказался, сославшись на разные дела, которые предстояло еще сделать. Майор одобрительно кивнул:

– Правильно, авторитет в армии – главное, он достигается личным примером. У иного засранца на плечах офицерские погоны, а присмотришься – дерьмо дерьмом. Настоящая штабная сволочь…

Хопман говорил так про всех, кто не был на передовой. Штабных офицеров он презрительно называл «тыловыми крысами» и замечал, что, будь его воля, погнал бы всю эту сволочь в атаку. Тогда немецкая армия взяла бы Москву еще осенью, а не торчала бы сейчас под каким-то Гжатском. И его солдаты не кормили бы русских вшей в окопах…

Майор пил и рассуждал о войне. Он, похоже, никого не боялся. В том числе и доносчиков. «А что мне они сделают? – самодовольно ухмыльнулся он, когда Макс на всякий случай напомнил об осторожности – и у стен есть уши. – Дальше передовой не пошлют, меньше взвода не дадут. А я и так на самом краю ада…»

В конце обеда Макс как бы невзначай спросил:

– Как вы думаете, герр майор, война скоро кончится? А то моя жена сильно соскучилась…

– Мы не можем остановить войну, – пожал плечами Хопман, – от нас это не зависит. Это дело политиков, а у них, похоже, иные планы. Так что мы, судя по всему, увязли здесь крепко…

Он обращался к Максу (вернее, к Петру Штауфу) на «ты», выказывая тем самым особое расположение. И был весьма откровенен с ним…

«Что ж, это неплохо, – решил Макс, – по крайней мере, будет к кому-то обратиться, если понадобится помощь. И рассказать обо всем, если уж совсем невмоготу станет. И не страшно, если майор все же решит кому-то доложить о странных словах лейтенанта Штауфа. Кто же ему поверит – он же алкоголик, все знают. Да и сам давно под подозрением…»

Макс вернулся во взвод и забыл о берлинском корреспонденте. Но, как выяснилось, зря. Через четыре дня его снова вызвали в штаб батальона, где улыбающийся Хопман показал ему свежий номер газеты «Дойче альгемайне цайтунг».

На первой полосе под заголовком «Простой герой Рейха» красовался портрет Макса – то есть, конечно, Петера Штауфа. Статья занимала три столбца на первой странице и еще столько же на второй. Ее сопровождали две фотографии – лейтенант Петер Штауф в полный рост и на фоне сгоревшего русского танка.

– Смотри, что этот говнюк про тебя написал, – усмехнулся майор. – Как расхвалил! Мне даже завидно стало…

Статья оказалась довольно яркой и насквозь ура-патриотичной. Битнер в красках описал подвиг Петера Штауфа, убившего в бою десять красноармейцев (откуда такие сведения?) и спасшего жизнь фельдфебеля Загеля (почти правда). Он получил тяжелую контузию, но вернулся в строй, потому что понимал, что его солдатам без него придется трудно… Для Петера Штауфа долг перед Рейхом и фюрером – превыше всего, превыше даже семьи (а это, позвольте, откуда взялось, о семье же они даже не говорили?)…