Читаем без скачивания Восходящая тень - Роберт Джордан

Потрогав языком зуб и удивившись, как он еще не выпал, Перрин мысленно представил себе, как Фэйли пытается показывать характер перед Элсбет Лухан, — да, интересно было бы посмотреть на такое. Жена кузнеца держала своего мужа под каблуком, и вроде бы даже без особых усилий. Уж на что у Найнив язычок острый как бритва, но в присутствии госпожи Лухан и та предпочитала держать его за зубами. Перрин еще раз потрогал свой зуб и решил, что он держится достаточно крепко.

Неожиданно Фэйли рассмеялась низким, гортанным смехом:

— Значит, связал бы меня, да? Только попробуй — смотри, как бы тебе не пришлось сплясать в объятиях Темного.

Перрин так удивился, что выпустил руку девушки. Кажется, он не сказал ничего особенного, однако прежде она так и вспыхивала от ярости, а тут выслушала его смирнехонько. Правда, он был не вполне уверен, что ее угрозы такие уж пустые. Фэйли носила под одеждой ножи и прекрасно умела с ними обращаться.

Девушка принялась демонстративно тереть запястье, бормоча что-то себе под нос. Перрин разобрал лишь:

«Бык волосатый» — и поклялся себе, что обязательно сбреет эту дурацкую бороду. Всю, до последнего волоска.

И тут Фэйли спросила:

— С топором — это ведь он устроил, верно? Выходит, Возрожденный Дракон пытался убить нас.

— Должно быть, это был Ранд. — Перрин намеренно сделал ударение на имени. Ему не хотелось думать о Ранде как о Лорде Драконе. Он предпочитал помнить того Ранда, с которым вместе рос в Эмондовом Лугу. — Но навряд ли он собирался нас убить. Нет, я так не думаю.

В ответ Фэйли криво усмехнулась:

— Ну, коли так, будем надеяться, что больше он на это не пойдет.

— Не знаю, что он там затеял, но хочу пойти к нему и сказать, чтобы он бросил такие шутки. Прямо сейчас пойду и скажу.

— Никак не пойму, — пробормотала девушка, — и какое мне дело до человека, который так печется о своей безопасности.

Перрин недоуменно нахмурился, пытаясь сообразить, что она имеет в виду, но Фэйли, не говоря ни слова, взяла его под руку и повела к выходу. Они уже шли по коридору, пролегавшему в недрах Твердыни, а он все не переставал ломать себе голову. Топор остался торчать в двери. Застрявший, он больше ни для кого не был опасен.

Зажав в зубах трубку с длинным чубуком, Мэт распахнул кафтан малость пошире и попытался сосредоточиться на картах, лежавших перед ним на столе рубашкой вверх, и монетах, ссыпанных посередине стола. На нем был превосходный ярко-алый кафтан андорского покроя, из лучшей шерсти, с золотым шитьем по вороту и обшлагам, ни на день не позволявший ему забыть о том, насколько южнее Андора расположен Тир. Пот струился у него по лицу, и рубаха прилипала к спине.

Ни один из игроков, сидевших с ним за столом, похоже, не замечал жары, хотя одеты они были, пожалуй, потеплее. На всех были щегольские кафтаны с пышными рукавами, в прорезях которых виднелись шелковые, атласные и парчовые вставки. Двое слуг в золотистых с красным узором ливреях держали наготове кубки с вином и сверкающие серебряные подносы с сыром, орехами и оливками. Слуги, казалось, тоже не обращали внимания на жару, правда, один из них то и дело украдкой зевал, прикрывая рот ладонью. Час был уже довольно поздний.

Мэт хотел было взять со стола свои карты, чтобы взглянуть на них еще разок, но передумал. Измениться-то они все равно не могли. У него на руках было три властелина, три высшие карты в трех из пяти мастей — одна из лучших комбинаций, а это позволяло надеяться на выигрыш. Сам-то он чувствовал себя увереннее, бросая кости: в тех краях, где он обычно играл, карты вообще были не в ходу, зато существовало более полусотни разновидностей игры в кости, так что серебро частенько переходило из рук в руки. В Тире же юноши благородного сословия скорее согласились бы обрядиться в лохмотья, чем сыграть в кости. Крестьяне в здешних краях в кости играли, но при Мэте об этом старались не заикаться. Опасались они не его самого, а тех, с кем, по слухам, он водил знакомство. Потому долгие часы, а то и ночи напролет просиживал он за карточным столом в компании заядлых игроков. Карты изготавливал — разрисовывал вручную и покрывал лаком — один предприимчивый горожанин, который неплохо наживался на этой компании, как, впрочем, и на других картежниках. Только женщины или кони могли оторвать их от игры, да и то ненадолго.

Ну что ж, эту игру Мэт освоил довольно быстро, и если пока ему не везло в нее так, как в кости, тут уж ничего не попишешь — всему свое время. Во всяком случае, один туго набитый кошелек лежал перед ним рядом с картами, а другой, потолще, покоился в кармане. Прежде, в Эмондовом Лугу, он счел бы, что таких деньжищ хватит на то, чтобы весь остаток дней провести в роскоши. Однако с тех пор, как Мэт покинул Двуречье, его представления о роскоши заметно изменились. Молодые дворяне, те держали деньги на столе, небрежно рассыпав их сверкающими кучками, но Мэт не собирался изменять некоторым своим старым привычкам. В этих тавернах и постоялых дворах порой возникает необходимость поскорее унести ноги. Особенно если тебе улыбнулась удача.

Но уж когда ему действительно повезет и он заполучит столько, чтобы можно было жить в свое удовольствие, он уберется из Твердыни как можно скорее. Прежде чем Морейн догадается, что он задумал. Будь у него вдоволь деньжат, только бы его здесь и видели. Золото, которое можно прибрать к рукам, — вот что его здесь держало. Деньги, ради которых ему пришлось бы не одну неделю метать кости в тавернах, за этим столом можно было выиграть за одну ночь. Только бы ему улыбнулась удача.

Мэт слегка нахмурился и беспокойно подул в трубку — пусть партнерам покажется, что он не уверен в своих картах и раздумывает, стоит ли продолжать игру. Двое молодых лордов тоже держали в зубах трубки, только с янтарными мундштуками и отделанные серебром. В жарком стоячем воздухе висел ароматный дым их табака. Запах стоял такой, какой был бы, наверное, случись пожар в туалетной комнате знатной дамы. Правда, в туалетных комнатах знатных дам Мэту бывать не приходилось. Из-за болезни, которая чуть было не свела его в могилу, память его сделалась дырявой как решето, и все же он был уверен, что такое событие запомнил бы. Заставить его забыть об этом и сам Темный не сумел бы.

— Сегодня причалило судно Морского Народа, — пробормотал Реймон, не выпуская трубки изо рта. Широкоплечий молодой лорд носил коротко подстриженную напомаженную бородку. Это был последний крик моды среди знатной молодежи, а Реймон гонялся за модой так же усердно, как волочился за женщинами, и разве что чуточку менее усердно, чем играл в карты. — Гонщик. Самые быстрые корабли эти гонщики, так они говорят. За ними и ветру не угнаться, так и говорят. Хотел бы я на них поглядеть. Сгори моя душа, если не так. — Реймон кинул на стол серебряную крону и взял карту, но смотреть на нее не стал — он никогда этого не делал, пока не набирал полную пятерку.