Читаем без скачивания Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть I. Страна несходства - Александр Фурман

Время от времени внизу, в большой светлой комнате рядом с кухней, появлялся еще один жилец – маленький рыжеватый и сутулый старик дядя Миша. У него была невыговариваемая, но странно музыкальная фамилия Тей-тель-баум, напоминавшая звук, с которым раскачивался ванька-встанька, детская игрушка-неваляшка. Дядя Миша с сипением затягивался на крыльце большими вонючими папиросами, а потом жутко, задыхаясь и наливаясь кровью, кашлял. Он говорил, что он охотник, и часто, горячась, рассказывал о Кубани, где у него жила взрослая дочь с внуками, как о какой-то райской зеленой стране, куда ему следовало бы вернуться навсегда. Бабушка Нина была с дядей Мишей на «ты» и в ответ на его рассказы о благодатной Кубани иногда бросала: «Да кому ты там нужен…» – из-за чего они тут же, со странной фамильярностью, по-стариковски ссорились и потом подолгу вообще не разговаривали, демонстративно не замечая друг друга. Пару раз вскоре после таких ссор дядя Миша в самом деле куда-то съезжал. В маленькой спальне над кроватью было пришпилено расплющенное чучело настоящего коршуна, застреленного дядей Мишей, – с распахнутыми крыльями и колючими изогнутыми когтями, но без головы…

Однажды солнечным утром, когда маленький Фурман сидел на теплых ступенях задней пристройки рядом с неторопливо покуривающим дядей Ваней, тот вдруг поинтересовался, умеет ли Фурман показывать язык. Удивившись такому вопросу, Фурман быстро высунул кончик языка и тут же спрятал его обратно.

– Ну не-ет, это ерунда! – махнул рукой дядя Ваня. – Это разве язык? Ты не умеешь показывать…

Зная, что показывать язык нехорошо, Фурман огляделся и сделал как надо.

– Вот это другое дело, – одобрил дядя Ваня. Выпустив вверх дым, он спросил, проснулся ли уже старик, Михал Наумыч, дядя Миша. Тот обычно вставал поздно, и Фурман его еще не видел.

– А ты ему-то показывал уже, как ты умеешь высовывать язык?

«Нет, конечно!» – удивленно помотал головой Фурман.

– Слышь, Сашк! А я думаю, ему тоже посмотреть будет интересно. Он же у тебя вон какой длинный-то, язык. Ну-ка, покажи еще! Да, старик-то такого небось и не видал никогда! Такого языка ни у кого и нету на целом свете!.. Жень! Ты глянь-ка, как вон Сашка умеет язык-то показывать!

Тут Фурман догадался, что дядя Ваня его дразнит, и улыбнулся.

– Да отстань ты от него! – заступилась за Фурмана выглянувшая в открытую дверь тетя Женя. – Что ты как малый…

– Подожди, не мешай! – отмахнулся дядя Ваня. – Слушай, Лександр, ты вот что сделай: когда старый на крыльцо-то ваше выйдет, ты к нему подойди, да не забудь, поздоровайся сперва, а после покажи ему свой язык, чтоб он тоже посмотрел.

– Нет, нельзя! – убежденно возразил Фурман.

– Да ты на что ж его поджучиваешь-то, балда?! – сердито высунулась тетя Женя. – Ты, Саша, не слушай его, он тя хорошему-то не научит…

– Ступай, ступай отсудова… Исчезни, я сказал! У нас с Лександром сурьезный разговор идет, верно?

– Совсем, что ль, черт, из ума выжил… – слышна была тетя Женя.

– А-а, баба… Чего б понимала… Верно, Сашк?! Бабы – они же не секут ни хрена!.. Мы-то с тобой мужики, да?.. – и, помолчав, дядя Ваня спросил: – Ну, сделаешь как я сказал?

Фурман увертливо предложил, чтобы он сам показал язык дяде Мише.

– Так я уж ему показывал, сколько раз!.. Ему мой-то и неинтересно будет – у меня язык как язык… А вот у тебя – это да!

После предъявления дядей Ваней своего неказистого языка и обсуждения различных вариантов сошлись на том, что, показав язык, Фурман все же скажет, что это привет от дяди Вани. Они пожали друг другу руки, и дядя Ваня, тяжело поднявшись, ушел к себе в дом.

Несколько раз Фурман бегал к своему крыльцу смотреть, не вышел ли дядя Миша. Наконец тот стал медленно спускаться по ступенькам, отворачиваясь от дыма своей папиросы и щурясь на солнце. Фурман срочно вызвал дядю Ваню и, вернувшись, громко поздоровался.

– А, здорово, здорово, малыш! – кряхтя и кашляя, улыбнулся дядя Миша. Лицо у него было бледное, в красных прожилках, а щека в одном месте слегка порозовела, видно, была примята со сна…

– Дядя Ваня просил вам передать привет, – сказал Фурман и высунул язык как можно дальше, от усердия даже замычав странным голосом.

– Что-о?! – вдруг изменился в лице дядя Миша.

Убрав язык, Фурман с растерянной улыбкой пояснил:

– От дяди Вани! – и посмотрел за угол, откуда дядя Ваня ободряюще кивал ему и делал знаки рукой: мол, давай, давай!..

– Мерзавец! Как ты смеешь, негодяй?! Дрянь такая! Я убью тебя за это!!! – завизжал и затопал разом побагровевший старик и кинулся к Фурману, потрясенному его мгновенным превращением. В ужасе отпрянув, Фурман краем глаза заметил, как, согнувшись, прячется за угол большой и сильный дядя Ваня. Старик, выпучив глаза и страшно крича, надвигался, уже почти зацепив его вытянутыми трясущимися руками.

– А-а-а-а!!! – завопил Фурман, извернулся и, не разбирая дороги, помчался через сад и огород. Упершись в забор на другом конце огорода, Фурман со страхом обернулся. Бежать теперь можно было только вбок, вдоль забора, – но за ним пока вроде никто не гнался…

Во дворе слышались крики. «А вдруг он там кого-нибудь убьет?..» – горько подумал Фурман и обессиленно опустился на корточки. Крики продолжались, а возле беседки он заметил какое-то стремительное движение. Фурман испуганно поднялся – это была бабушка Нина. Она несколько раз громко позвала его и, увидев наконец, побежала к нему по дорожке. Фурман не двигался, на всякий случай поглядывая в сторону другого входа в огород.

– Что с тобой, Сашуня?! – тревожно осматривала его бабушка. – Он тебе ничего не сделал? Ты просто испугался, да? – Бледный Фурман кивнул. – Ну, не бойся. Пойдем домой. Он тебя не тронет. Поорет и перестанет, не обращай на него внимания… Пойдем домой, Сашуня! – Но идти Фурман боялся.

– Вот дурак-то старый! – не сдержалась бабушка. – За что он на тебя набросился-то?

Фурман кое-как объяснил, и бабушка, заметно успокоившись и даже, как показалось Фурману, в какой-то момент быстро усмехнувшись, обняла его, и потом они потихоньку двинулись к дому. Прислушиваясь к приближающимся крикам, Фурман нервничал и замедлял шаг. Бабушка, крепко держа Фурмана за руку, в сердцах произнесла: «Вот ведь, вроде взрослые мужики, а ведут себя как неразумные дети!.. Ну ничего, я им сейчас покажу…»

Под защитой собравшихся во дворе взрослых Фурман прошмыгнул в дом мимо все еще ослепленного яростью, злобно сопящего старика. Из комнат ему было слышно, как бабушка Нина ругается: «Да разве это можно?! Напугал ребенка до полусмерти! Так можно заикой оставить на всю жизнь!.. Пожилой человек – надо же соображать, кто перед тобой!» – и еще долго они там бубнили и угрожали друг другу. «Ну и ну!..» – думал Фурман, сидя в уголке на диване.

Летом в Покрове иногда оказывались все четверо внуков бабушки Нины. Двоюродных Таню и Вову Фурман любил больше, чем своего привычного Борю. Однако, поскольку все трое старших были погодками, Фурман обычно оставался один, и они обращали на него внимание, только чтобы посмеяться. «Не слушай ты их! – уговаривали его взрослые. – Играй сам. Они уже большие, нечего тебе с ними делать. А то ты бегаешь за ними как хвостик, а потом жалуешься…»

– Хочешь познакомиться с джинном? – спросил как-то Вова, самый младший из них, отведя Фурмана в огород.

– Нет! – сразу ответил Фурман.

– А ты вообще знаешь, кто такие джинны-то?

Фурман знал, поэтому и не хотел. В Москве у него была тонкая книжка с картинками «Волшебная лампа Аладдина», но в этой странной сказке было что-то отвратительное, и Фурман никогда не читал ее сам. Кроме того, однажды Боря уговорил его вместе сходить на дневной сеанс американского фильма «Седьмое путешествие Синдбада-морехода». Уже вскоре после начала фильма Фурман стал упрашивать Борю уйти, а потом, по сочувственному Бориному совету, вынужден был со страху спрятаться за кресло, поближе к полу. Сидя там, он увидел, что их сосед, взрослый парень в очках, то и дело закрывает глаза – это даже успокоило Фурмана, и он через некоторое время, ориентируясь на нестрашные звуки, осторожно высунулся из-за кресла и потом сел. А уж дальше, если что, просто пригибался, чтобы не смотреть. Так что «знакомиться» с джинном Фурман совсем не хотел.

– А зачем? – спросил он в ответ на Вовкины уговоры. – Чего мне с ним делать?

– Ну, если ты ему понравишься, можешь у него попросить чего-нибудь.

Фурман поинтересовался, знаком ли уже сам Вова с этим джинном и просил ли он чего-нибудь.

– Да, несколько раз он исполнил то, о чем я просил, – задумчиво признался Вова.

– И о чем же ты просил? – со скептической жадностью углублялся Фурман.

Вова сказал, что это тайна, об этом нельзя никому рассказывать, а то ОН рассердится… Но потом все же сказал об одной вещи, которую принес ему джинн перед Новым годом: это была настоящая сабля. Вова уверял, что она спрятана у них дома на антресолях.