Читаем без скачивания Первая печать - Наталия Осояну

Спящие

Пролог

Навь

В кромешной тьме раздается серебристый перезвон бубенчиков, а следом – женский смех, громкий и жестокий. За спиной ты ощущаешь чужое присутствие: кто-то переступает с ноги на ногу, зевает, вздыхает, бормочет на непонятном языке слова, чье звучание вызывает дрожь в твоем теле. Там, позади, не люди и не звери, а существа, которым нет названия ни в одном из языков обитаемого мира. Сквозь прорехи в темноте ты видишь шерсть, чешую, копыта, клешни, когти, клыки. И глаза… нет, в эти глаза лучше не смотреть. Когда-то их обладатели были людьми. Когда-то давно.

Давным-давно…

Твари легко могли бы схватить тебя, но почему-то не торопятся. Проходит всего лишь мгновение, и ты оказываешься лицом к лицу с той, кого боишься больше всего на свете. Впрочем, разве ты когда-нибудь видела ее настоящее лицо?..

«Я давно хотела с тобой встретиться, – говорит Черная хозяйка, и ее глаза по-кошачьи вспыхивают во мраке. – Ты принадлежишь мне, как и все прочие люди и дьюсы в этом городе, но при этом не желаешь подчиниться… смириться со своей участью… Надеешься убежать? Зря. Барьер невозможно пересечь. Быть может, пора завершить эту затянувшуюся игру и признать твое поражение?»

Умолкнув, она терпеливо ждет ответа.

Ты молчишь…

Маска надежно хранит тайну, и все же ты чувствуешь, что Черная хозяйка улыбается; ее улыбка сочится ядом с сонным зельем напополам, а каждое безмолвно произнесенное слово летит, будто выпущенная из лука стрела, и попадает точно в цель – в твое сердце. Оно истыкано этими словами-стрелами, будто подушка для булавок, и кровь даже не течет, а едва-едва сочится.

«Что ж, я не буду тебя торопить. Ты развлекаешь меня своими бесплодными усилиями и бесцельными метаниями по ночному Эйламу, по нави… Продолжим игру! У нас ведь есть на это время – по крайней мере, пока не подрастет твой волк».

Остается лишь обреченно прошептать в ответ: «Продолжим!»

Маленькое чудовище в твоей груди рычит, когтистой лапой пробует решетку на прочность…

1. Туманное утро в городе у моря

Явь

Тот день начался весьма неудачно.

Еще засветло с вершины Спящего Медведя сползло огромное облако, накрыло западный провал, и к рассвету густой грязновато-белый туман курился над ним, словно пар над кипящим котлом. Все три моста скрылись из вида – их очертания еле-еле угадывались за колышущейся завесой, – и горожанам, желавшим попасть из предместья Мастеровых в квартал Тишины, приходилось пробираться над бездной на ощупь. Им подобное было не в новинку, поэтому рыночные торговцы и рабочие, женщины с большими корзинами и писари из городского совета чинно шли друг за другом, держась за перила и считая шаги. Со стороны казалось, будто люди, миновав арку моста, падают в пропасть.

Фиоре наблюдала за происходящим, стоя поодаль, и размышляла о том, какими словами сейчас Кьяран ругает ее, свою незадачливую помощницу. Если бы вчера хоть что-то предвещало туман, она ни за что не согласилась бы прийти к опекуну так рано, отвоевала бы право появиться в полдень… Впрочем, что теперь сокрушаться? Ее страх – это ее страх, и Кьяран к нему не имеет никакого отношения.

«А ведь сегодня красивый день, – вдруг подумала она и ощутила знакомый зуд в кончиках пальцев. Хотелось побыстрее взяться за кисть. – Спящий не нависает над Эйламом, не давит… Он стал каким-то далеким… прозрачным… призрачным… Кругом одни лишь тонкие линии – кажется, будто город превратился в набросок самого себя».

…танцующие серые тени в воздухе, словно тонкие шелковые ленты.

…чьи-то голоса зовут, поют.

…идти за ними опасно, и все же ей хочется сделать именно это.

Где-то по ту сторону провала гулко пробили часы на Башне Марвина.

Фиоре, вздрогнув, пришла в себя и машинально одернула рукава – так, чтобы они прикрывали кисти рук почти до кончиков пальцев, испачканных в краске. Этот жест был ее привычкой, ее навязчивой идеей, с которой не пытался бороться даже Кьяран.

– Всего лишь тридцать пять шагов, – вполголоса проговорила она, когда Таэм, приказчик из бакалейной лавки тетушки Ансиль, шустро нырнул в туман, как ныряет в облако быстрокрылая ласточка. За мгновение до того, как исчезнуть, он обернулся, посмотрел на нее и беззвучно произнес: «Трусиха!» – Всего-навсего… нет, не могу. Будь проклята эта гора вместе со всеми своими туманами!

Спящий Медведь, чья окутанная облаками вершина была превосходно видна из любой части Эйлама, не ответил на проклятие, но Фиоре вдруг показалось, что именно сегодня дух горы ее услышал. Мимолетный страх мгновенно уступил место жгучему любопытству: неужели ей удалось хоть на мгновение разбудить древнего фаэ?..

– Дитя, не надо сквернословить, – сварливо произнесла проходившая мимо пожилая дама, прятавшаяся от несмелого утреннего солнца под зонтиком из черного кружева. Выражение лица у нее было неприязненное, чему не следовало удивляться: книжная лавка Кьярана и ремесло Фиоре были для горожан одинаково пугающими. – Ты ведь знаешь не хуже меня, на что способен обиженный фаэ. Зачем ссориться с тем, кто в любой миг может проснуться и стереть город с лица земли? Нас, позабытых всеми богами, никто не защитит от его гнева.

– Простите… – Фиоре опустила голову и безотчетно потерла свое ключ-кольцо, украшенное изображением птицы, раскинувшей крылья в полете. Этот символ частенько вызывал у нее горькую, злую усмешку: так усмехается обреченный на пожизненное заточение узник, наблюдая сквозь прутья решетки за вольными обитателями небес. Она была в тюрьме далеко не одинока, но от этого не становилось легче.

Дама – Фиоре наконец-то вспомнила, что им доводилось раньше встречаться в лавке Ансиль – презрительно усмехнулась и начала вещать:

– Посмотри вокруг! – Двое случайных прохожих обернулись, в окне второго этажа показалось чье-то лицо. Фиоре почувствовала, как любопытные взгляды устремляются к ней со всех сторон, и невольно ссутулилась. Прятаться было некуда. – Ты видишь, во что превратился Эйлам? В небе больше не летают махолеты, путешественники обходят нас десятой дорогой! Сырость губит дома, болезнь отняла детей, а наши души каждую ночь попадают прямиком в Обитель хаоса… И никто не хочет нам помочь – нас все бросили, даже его светлость Аладоре! Только вам с Кьяраном все нипочем, он с утра до ночи сидит у себя в лавке, уткнувшись носом в книги, а ты малюешь цветочки на чашках и тарелках! Так ты, мерзавка, решила еще и разбудить Спящего? Хочешь покончить с Эйламом раз и навсегда, так?!

– Вы бредите, – жестко сказала Фиоре, и ее ладони крепко сжались – ногти едва не проткнули кожу. Происходящее до боли напоминало некрасивую сцену, которую месяц назад устроила дочь Кьярана, Сола. – В том, что происходит, нет моей вины! Разве вы не знаете, что…