Читаем без скачивания Приключения, Фантастика 1993 № 2 - Юрий Петухов

Несколько лет не могли узнать, куда исчезают люди.

Лишь случай помог это узнать. Два охотника поздно ночью вышли к хутору. Чтобы не будить хозяев, решили переночевать в хлеву. Проходя через двор, в потемках не заметили погребка. Подгнившие доски проломились под ними, и они рухнули в темноту. Когда один из них запалил трут и подземелье осветилось, волосы у них на головах стали дыбом.

Весь погреб был забит человеческим мясом и бочками с кровью.

Когда толпа разъяренных жителей из соседних деревень прибыла на хутор, было поздно. Не месть человеческая покарала людоедов, а Бич Божий. Чума все-таки достала их в Сибири. Мстителям оставалось только сжечь сам хутор. А место это с тех пор называется «Нечистым». Ну а деревня образовалась значительно позднее и название получила от места, на котором встала. Считалось, что этим местом владеет Сатана. Было поверье, что с тем, кто побывает на нечистом кладбище, случится несчастье. А в того, кто на кладбище заснет, вселится демон.

Стоило ли говорить, что ощущения Тимофея были не из самых приятных, когда он понял, куда его нелегкая занесла.

Ну, да благо хоть дорогу отсюда до деревни он хорошо знал.

Быстро обогнув неприятное место, Тимофей нашел нужную тропу и скорым шагом двинулся в деревню.

Деревня встретила его сумеречной тишиной. Да и не удивительно, ведь в их глухомань даже электричества не провели. Так и течет жизнь, как, наверное, сто лет назад.

Чуть стемнело, все, экономя керосин в лампах, ложатся спать.

Дом Тимофея стоял чуть в стороне от основной массы строений. Дом был большой, добротный. Прадед Тимофея строил его, как говорится, на века. Еще из леса Тимофей заметил в окне второго этажа тлеющий свет керосинки. Поднявшись по крыльцу, от толкнул дверь в темные сени и сразу окунулся в родной, знакомый до боли запах детства. Поднялся по лестнице и, стараясь не скрипеть половицами, подошел к комнате отца. Дверь была полуоткрыта. Отец сидел сгорбившись за столом и, подперев голову ладонью, в тусклом свете лампы читал книгу.

Что рассказать про встречу? Слез умиления не было. Конечно, оба были рады встрече, но, закаленные Сибирью, скупы в проявлении чувств. Сели за стол, выпили. Отец был немногословен и больше спрашивал. Его интересовало все про жизнь Тимофея в городе. Так что говорил в основном сын. И только Тимофей хотел сам задать вопрос, расспросить, наконец, про деревенские события семи лет, как вдруг снизу раздался стук в дверь. Отец ушел вниз. Быстро вернувшись, расстроенно сообщил, что должен уехать. В соседней деревне падеж скота, сдохло уже три коровы. Собрав немудреные принадлежности своего ветеринарного ремесла, накинул дождевик и двинулся к выходу. Тимофей провожал его до дверей. Уже в дверях, прощаясь, отец сказал:

— Ты в нехорошее время приехал, Тима. Время Черной Луны. Всякая нечисть из земли вылазит. Ты не улыбайся, может я и слишком суеверным стал, ну, да здесь поживешь, еще не таким станешь. В общем, по ночам лучше из дому не выходи.

— Ладно, ты лучше скажи, когда вернешься?

— Ну, как получится. Постараюсь, конечно, поскорее.

Заперев входную дверь, Тимофей поднялся наверх. В комнате отца ему явно делать было нечего. Усталость, накопившаяся за день, вдруг со страшной силой навалилась на него. Глаза слипались. Решив, что нужно ложиться спать, он, взяв со стола лампу, прошел в свою комнату. Уже расстелив постель, он застыл в нерешительности. Ему вдруг очень захотелось взглянуть комнату матери. Переборов сонливость, он взял лампу и вышел в коридор. Ему вдруг стало жутко одному в этом когда-то родном, а теперь чужом, большом и пустом доме. Быстро пройдя коридор, он вошел в комнату матери и, захлопнув дверь, прислонился к ней спиной. Сердце бешено стучало. Это подействовало на него очень угнетающе, ведь никогда раньше он темноты не боялся.

Обстановка в комнате подействовала на Тимофея успокаивающе. Здесь все было по-старому. На столике у изголовья кровати как обычно лежала Библия, на стене висело распятие, а в углу образ Богоматери, только вот лампа под ним не горела. Пламя в лампе лихорадочно дернулось и погасло. Исчиркав несколько спичек, Тимофей понял, что кончился керосин. Подойдя к окну, он остановился. Звезд не было видно. Тучи затянули все небо, надвигалась гроза.

Подступившие к самому окну сосны трепетали кронами.

Было душно, и Тимофей открыл форточку. Вслушиваясь в звуки ночного леса, он прилег на кровать. Мыслей не было.

В голове была полная пустота и покой. Шорох в коридоре встряхнул его и заставил напрячься. У него мороз пробежал по коже, когда он услышал тихие шаги. Ужас вызывала мысль о том, что он сам запер дверь на засов, а окна первого этажа были забраны ставнями. Шаги приблизились и замерли за дверью. Замерев, Тимофей даже дыханье задержал.

Дверь медленно распахнулась, и возникшая на пороге фигура двинулась к кровати. В темноте были видны лишь очертания, и остановившимся взглядом он следил за приближением силуэта. Когда их разделял лишь метр, Тимофей понял кто это.

— Мама!

Мать беззвучно присела на кровать в изголовье. Обдав холодом, ее рука скользнула по его лицу.

— Вот и ты вернулся в родной дом. Четыре года я тебя жду.

— Ждешь? Но ты же четыре года мертва!

— Тело душу не отпускает.

— Но почему?

— Зарыта я на нечистом кладбище. Проклято мое тело, и не может душа от него уйти. Помоги мне!!!

— Чем?

— Выкопай останки и сожги. А потом уезжай, уезжай, или погибель свою найдешь.

— Почему?

— Тебя ищет Зло! Беги, пока оно не нашло тебя.

Внизу раздался стук во входную дверь.

— Поздно! Помни! Лишь символы веры тебя спасут!

Мать встала.

— Мама! — Тимофей рванулся за ней и, падая с кровати, проснулся. Капли дождя стекали по стеклу. За окном бушевал ливень. Порывы ветра колотили форточкой. «Какой странный сон», — подумал Тимофей.

Во входную дверь снова постучали. Тимофей встал и закрыл форточку. Взял было лампу, но вспомнил, что в ней нет керосина. Под столиком в коробке обычно лежали свечи.

Запустив туда руку, к великому своему удовольствию, действительно их там обнаружил. При старом укладе их семьи каждой вещи в доме полагалось свое место, и поэтому, даже спустя семь лет, Тимофей находил все на прежних местах.

Он зажег свечу и спустился в темные сени. Подняв лежавший у стены колун, подошел к двери:

— Кто?

— Открой, Тима.

Приятный женский голос не показался ему опасным.

Сунув топор обратно к стене, он отодвинул засов и распахнул дверь. Ворвавшийся с улицы порыв ветра затушил свечу. В темноте невозможно было определить, кто же стоит на крыльце. Сверкнула молния, и в ее мгновенном мертвенном свете Тимофей узнал стоявшую. Это была Анфиса.