Читаем без скачивания Немые и проклятые - Роберт Уилсон

— Говорят, он обычно приезжал довольно поздно… около полуночи.

— Все сходится: в дом, где тебя не ждут, возвращаться не торопятся, — сказала Феррера. — Сеньора Вега, вероятно, услышала звук подъезжающей машины… нет, не за этими окнами. Значит, она услышала, как муж заходит в дом из гаража. Остановила фильм и побежала наверх, оставив тапочки. Потом Вега лег рядом с ней…

— Откуда ты знаешь, что он лег? На снимках подушка не смята.

— Но покрывало и одеяла откинуты… Выходит, он собирался ложиться…

— И что-то его отвлекло.

— Нельзя ли узнать в телефонной компании, не звонил ли кто-то еще после соседки?

— Можешь заняться этим, когда вернемся.

— На фотографиях с места преступления есть еще одна странность: часы на руке мертвеца надеты циферблатом наружу, но, судя по фотографиям сеньора Веги, что я видела в доме, он всегда носил их циферблатом внутрь.

— И что из этого следует?

— Они перевернулись, пока он бился перед смертью или боролся с убийцей, — сказала Феррера. — Или соскочили с руки и были надеты обратно тем, кто не знал, как их носит Вега.

— Зачем кому-то это делать?

— Ну… если они соскользнули во время борьбы с убийцей, который хотел инсценировать самоубийство, то понятно — зачем.

— Какой у них ремешок?

— Не ремешок, металлический браслет, он легко может расстегнуться во время борьбы и так же легко переворачивается, так что…

— Поздравляю, Феррера! Отличные наблюдения, — сказал Фалькон. — Может быть, они и не помогут поймать убийцу, зато указывают на странные обстоятельства на месте преступления. Теперь нам всего лишь остается найти неопровержимое доказательство, которое убедит судебного следователя Кальдерона, что нужно заводить дело. Известно, что сеньор Вега сжигал в саду разные бумаги. О чем это тебе говорит?

— Он избавлялся от документов, готовился к чему-то.

— Это были личные бумаги, письма и фотографии, они его сильно расстраивали.

— Значит, он не хотел, чтобы их нашли. Раньше прятал, а теперь…

— Если бы ты на месте сеньора Веги захотела что-то спрятать, куда бы ты это положила?

— Здесь, в доме: либо в кабинете, либо в мясницкой комнате.

— Кабинет я обыскал, — сказал Фалькон.

Они пошли в комнату за кухней. Феррера включила резкий неоновый свет. Фалькон обошел деревянный разделочный стол, натягивая резиновые перчатки. Они открыли первый холодильник, и Фалькон начал выкладывать куски мяса. Когда все было вынуто, Феррера нырнула в темные морозные недра с фонариком в зубах и с широким ножом — отскребать лед. В дальнем углу второго холодильника нашлось то, что они искали. Пластиковая упаковка, вмороженная в лед. Феррера достала ее. Они вернули мясо на место.

Упаковка оказалась пакетом для замораживания продуктов, перетянутым проволокой. Внутри — аргентинский паспорт, выданный в мае 2000 года в Буэнос-Айресе на имя Эмилио Круса. Лицо Рафаэля Веги на фотографии украшали старомодные очки в тяжелой оправе. Еще в пакете лежал ключ без бирки.

— Что бы это значило? — удивился Фалькон. — Запасной выход в другую жизнь?

— Если у него был запасной выход в жизнь Эмилио Круса, — заметила Феррера, — то неизвестно, не сбежал ли он и в жизнь Рафаэля Веги?

— Проверим удостоверение личности Веги в учреждении, где его выдали, — сказал Фалькон.

8

Четверг, 25 июля 2002 года

В кабинете Консуэло Хименес Фалькон и Феррера просмотрели старые фотографии, принадлежавшие Раулю Хименесу, отбирая те, где были запечатлены Пабло Ортега и Рафаэль Вега или оба они вместе. Потом направились в старый город, в клинику доктора Родригеса, расположенную в районе отеля «Нервийон». По дороге Фалькону позвонил судебный медик; вскрытие закончено, сказал он, и оба тела готовы для опознания. Феррера позвонила Кармен Ортис и попросила подготовиться к поездке в Институт судебной медицины.

Доктор Родригес опаздывал. Фалькон ждал его, читая «Эль Пайс». Он просмотрел фотографии шести марокканцев, утонувших на побережье в Тарифе. Жертвы очередной неудачной попытки пробраться в Европу. Его взгляд задержался на заголовке: «Суд над Слободаном Милошевичем в Международном трибунале в Гааге». Под заголовком шел набранный курсивом текст: с первых чисел июля 2002 года начал свою работу Международный уголовный суд, устав которого Америка подписать отказалась. Американские власти сделали несколько попыток убедить правительства стран, подписавших устав, выступить с заявлениями, что они не станут возбуждать в МУС дел против американских граждан. Приводился список стран, дрогнувших под напором Америки. Дальше прочитать Фалькон не успел: сестра позвала его в кабинет доктора Родригеса.

Доктору было под сорок. Изучая документы Фалькона, он вытирал руки бумажным полотенцем. Они сели. Фалькон рассказал про смерть сеньора Веги. Доктор открыл в компьютере его файл.

— Пятого июля этого года у вас была назначена встреча с сеньором Вегой, — сказал Фалькон. — Насколько я могу судить, больше вы не виделись.

— Вега приходил всего один раз. Он был новым пациентом. Его карту передал мне доктор Альварес.

— В ежедневнике записано, что, прежде чем прийти к вам, он посещал доктора Диего.

— Возможно, сеньор Вега побывал у Диего и решил, что тот ему не подходит.

— Показалось ли вам во время консультации, что сеньор Вега способен на самоубийство? Нет ли намеков на это в записях доктора Альвареса?

— Состояние Веги было нестабильным, но ничего непоправимого я не нашел. Его мучило беспокойство, и он описал ряд случаев, похожих на классические приступы паники. Сам Вега считал, что причина его состояния — в напряженной работе. По данным доктора Альвареса, он страдал от тревожных состояний с начала года, но недостаточно серьезно, чтобы выписывать лекарства.

— Доктор Альварес упоминал, что у жены Веги было прогрессирующее психическое расстройство? Она принимала литиум.

— Не упоминал, так что, полагаю, он об этом не знал, — сказал Родригес. — Это, бесспорно, могло сказаться на состоянии психики сеньора Веги.

— Вам известно, почему сеньор Вега перестал ходить к Альваресу?

— В записях нет ничего конкретного, но я заметил, что доктор Альварес рекомендовал психотерапию. Когда я сам предложил то же, Вега был решительно против. Возможно, у них начались разногласия по этому поводу.

— Итак, допустим: тревожность переросла в нечто более серьезное и он надеялся, что вы найдете другой подход?

— Я собирался воздействовать на состояние тревожности с помощью легких препаратов, а затем, когда он почувствует себя более уверенно, настоять на какой-то разновидности психотерапии.

— Он жаловался на проблемы со сном?

— Вега упомянул, что как-то ходил во сне. Жена проснулась в три часа утра и увидела, как он выходит из комнаты. Когда на следующий день она спросила об этом, он ничего не помнил.

— Значит, он говорил о жене?

— Описывая этот случай, он ссылался на жену, но добавил, что на ее слова трудно полагаться, поскольку она пьет снотворное. Что-то — помимо ее рассказа — убедило Вегу, что его лунатизм не выдумка, но он не захотел сказать, что именно. Не забывайте, это была первая консультация. Я полагал, что еще успею вытянуть из него информацию.

— То есть он не производил впечатления человека, способного наложить на себя руки?

— Определенно нет. Подобные психические нарушения не редкость. Он не был слишком возбужден или противоестественно спокоен — два этих пограничных состояния говорят об опасности. Вега хотел избавиться от тревоги и боялся еще одного приступа паники. Все это хорошие признаки.

— Похоже, он хотел быстрого решения. Без лечения.

— Мужчины неохотно обсуждают свои сокровенные мысли или постыдные поступки даже с врачом, — сказал Родригес. — Гораздо лучше, если проблему может решить таблетка. Увы, не только больные, но и многие врачи считают, что медицина не больше чем охапка лекарств, а психофармакология — ответ на все вопросы.

— Так, по-вашему, сеньор Вега был человеком с проблемами, но не способным на самоубийство?

— Жаль, что я ничего не знал о его жене, — вздохнул Родригес. — Если у человека напряженная работа, дома нет покоя, а возможно, и любви… в такой ситуации встревоженный разум может впасть в отчаяние.

Фалькон сидел, забившись в угол машины, Феррера — за рулем. Неужто интуиция его подвела? Пока не было убедительных доказательств в поддержку версии убийства. Вариант самоубийства с каждой беседой выглядел все реальней.

Рамирес позвонил из офиса компании «Вега Конструксьонс» и сказал, что Сергей был легальным иммигрантом, а у Серрано и Баэны теперь есть его фотография, с которой они ходят по Санта-Кларе и Сан-Пабло.

Кабелло жили в фешенебельном квартале Порвенир в пентхаусе дома, построенного в семидесятые годы, на улице Филиппа Второго, напротив зала для игры в бинго.