Читаем без скачивания Битва веков - Александр Прозоров

Однако князя Сакульского никто, разумеется, останавливать не стал. Андрей с холопами благополучно проехал до подворья Басмановых, спешился перед полуоткрытыми воротами, вошел внутрь… Почти тут же послышался истошный визг, через двор метнулась женщина и повисла у него на шее, покрывая лицо поцелуями и умывая слезами:

— Вернулся! Вернулся, соколик мой ясный! Вернулся, солнышко ненаглядное!

— Варя? — Зверев обнял приказчицу, однако, ошарашенный столь бурным проявлением ласки, ответить на нее не решился.

— Князь Андрей Васильевич! — Голос опричника звучал весьма насмешливо. — Сказывали добры люди, нашел-таки ты в степи предсказанных татар.

— Нашел, на копье взял и трофеи привез, — удерживая на себе женщину и совершенно не различая происходящего вокруг, ответил Зверев.

— А я так сразу и сказал: не одолеть жалкой сотне басурманской нашего князя! — Это был уже голос Михайло Воротынского.

— Паршивца на конюшню и драть батогами, пока сам в передовой дозор не попросится! — ответил боярин Басманов, и до Зверева наконец-то начал доходить смысл происходящего.

— Стрелец вернулся?

— Еще позавчера, — охотно подтвердил князь Михайло. — Драный весь, словно волки рвали, и конь загнан до полусмерти. Сказывал, целая татарская сотня вас на переходе подловила, толпою со всех сторон накинулась, кого копьями поколола, кого арканами повязала, потом копытами топтала и вроде как даже чучела из вас наделала. Он же, ловкач, побил храбро с десяток басурман, да из окружения и вырвался.

Варя всхлипнула еще раз, наконец разжала руки, утерла нос:

— Прости, княже…

— И я по тебе соскучился. — Андрей, поддавшись порыву, привлек ее к себе, крепко поцеловал в губы, отпустил.

Князь, стоя на крыльце боярского дома, захлопал в ладоши:

— Поднесите князю вина доброго с дороги! Бо, вижу, ныне он токмо закусывает.

— И холопам тоже, — распорядился Зверев. — Раненых снять помогите, убитых в храм отнесите. Пусть отпоют.

Он скинул бердыш, передал подбежавшему Андрейке, не спеша поднялся на крыльцо к прочим боярам. Алексей Данилович самолично налил полный кубок, двумя руками подал:

— Не побрезгуй из рук моих, Андрей Васильевич. Супруга в хлопотах, не дозваться.

Зверев отказываться не стал, осушил все до последней капли, занюхал рукавом:

— Хорошо вино рейнское! Как раз то, чего с дороги не хватало.

Дозволь бояр местных тебе представить, княже, — отступил чуть в сторону опричник и указал на незнакомых Звереву воинов в новеньких бахтерцах: — Князь Ерофей Булгаков полста холопов в крепость нам в помощь привел, боярин Афанасий Лавля — еще семерых. Еще князь Пронскийс сотней исполчился, но он ныне в Заречье порядок с холопами наводит и гуляй-город ставит. Ты, мыслю, видел, что там творится?

Сколько людей пришло?

— Тысяч сорок от басурман сбежалось. Копья-пики-рогатины дать — гуляй-город, вестимо, удержат. Чай, не просто так, за живот свой, за баб да детишек драться станут… Но большего от них ждать не след. Пахари, рыбаки да ремесленники всякие там ратного дела не разумеют.

— Ты это к чему сказываешь, Алексей Данилович?

— Выходит у нас, Андрей Васильевич, всего сотня холопов, что для боя выставить можно, — вздохнул боярин. — Остальные с князем Хворостининым ушли. Стрельцы и наряд по постам в крепости распределены до единого, да их еще и подкрепить лишней силой надобно. Вот и прикидываем в кругу служивом: пытаться Трубеж от басурман перекрывать али махнуть рукой, да и пропустить, самим же токмо Рязань и подступы удерживать. Погуляют они, конечно, по усадьбам нашим, попортят, чего смогут, напакостят. Посевы потравят. Но урона сильного не сотворят, все ценное ведь попрятано. Долго веселиться у них не выйдет. Вестники к ратям в Коломну умчались, ныне и с подтверждением послали. Коли поторопятся, через неделю здесь будут, пуганут татар. На сечу крымчаки никогда не решаются. Трусливы, что пескари. Убегут сразу.

— Там же всего три брода, как я помню? — ответил Зверев. — Так отчего не перекрыть? Три десятка щитов с гуляй-города снять, да у переправ поставить. Холопов с пищалями посадить. Даже если не выйдет, отчего не попробовать? Усадьбы разоренные оплакать никогда не поздно. Собьют с бродов силой — тогда уйдем. Отдавать же, меча ни разу не скрестив, зазорно выйдет. Нечто боимся мы татей разбойных?

— Сил маловато все же, Андрей Васильевич… — не очень уверенно возразил опричник и снова наполнил кубок. Вслух он ничего не сказал, по мысль была понятна. Она оставалась все той же — кто будет за старшего? Если действовать общей силой — придется определять местническое старшинство, которое дамокловым мечом повиснет в будущем над сыновьями, внуками и правнуками на веки вечные. Если каждому за себя — расклад выходит больно неравномерный.

— Чего там думать, Алексей Данилович? — взял у него вино Зверев, с нескрываемым удовольствием отпил. — Три брода на Трубеже, три князя и городе. Каждый по одному перекроет, вот и весь сказ.

— Вижу, слухи про тебя верные ходят, Андрей Васильевич, — подал голос князь Булгаков. — Храбр и чуден. Людей-то у тебя много после дозора уцелело?

— Трое еще есть. Как-нибудь отобьемся. На родной земле каждый колосок и каждый кустик воину помочь готов.

— Колосок хорошо, — кивнул князь, — та токмо и рогатины числом хоть в сотню тоже не помешали бы.

— Я чего-нибудь придумаю, — пообещал Зверев. — Пищали и порох у меня есть с запасом, гуляй-город есть-пить не просит, сам себя держит.

Коли татары не к Коломне, а сюда идут, то, стало быть, это Девлет-Гирей к нам собрался. У него под рукой татар тысяч шестьдесят будет, не менее, — предупредил боярин Басманов. — Коли слабину почует, всей силой на тебя обрушится.

— Всей силой он обрушится на тебя, — покачал головой Андрей. — На саму Рязань. Ибо где добыча вся собралась, издалече видно. У тебя, за рекой. Броды же он разве из интереса прощупает. Сотен десять-двадцать пошлет, не более. Неделю как-нибудь отобьюсь, не впервой.

— Палев брод тогда я займу, — вдруг решился князь Ерофей. — Коли уж Андрей Васильевич тремя холопами тыщу остановить намерен, то и нам грех не попробовать. Мечи татарской кровью напоим, а там как бог даст. Молебен закажем, дабы не оставил Господь нас своею милостью, образа святые возьмем. От меня до дальнего брода недалече будет, и до ближнего. Коли понадобится, князю Сакульскому подсоблю. А надо будет, то и Михайло Ивановичу. У меня ведь дружина самая большая выходит? Мне, стало быть, по центру и вставать.

Князья Сакульский и Воротынский переглянулись. По общему обычаю, в походах центральный, головной полк самым главным считался. А стало быть, и воевода в нем над прочими воеводами старшим. Это место самому знатному надлежало занимать. Но с другой стороны — они ведь не в подчинение друг к другу попадают. Каждый по своей воле свободен действовать. Не по приказу. Хочет — помогает, не хочет — нет.

— Я самый дальний перекрою, — первым согласился Андрей. — Авось, вообще до меня не доберутся.

— Боярин Афанасий тебе в помощь пойдет, — распорядился опричник.

Лавля молча кивнул. Его княжеские споры не касались. Он, как ни крути, равняться с ними в местничестве не мог.

— Ближний брод я на себя возьму, — подвел итог князь Воротынский. — И да пребудет с нами Божья милость.

— Божья милость, это, конечно, хорошо, — поставил кубок на стол князь Сакульский. — Но к ней не помешает еще и кое-какое снаряжение. Заказ я пушкарю здешнему оставил. Как его найти?

— Мыслю, в лавке своей на Затинной улице сидит, — ответил опричник. — Пока стрелять не в кого, старик на стены не пойдет. Упрямый. Зато и найти его в одном месте завсегда проще.

Боярин Басманов оказался прав — старший пушкарского наряда, на этот раз наряженный в толстый свитер грубой вязки, дремал за разложениеhiна полках посудой, время от времени сладко причмокивая толстыми губами.

— Вставай, сова, медведь пришел, — разбудил его Андрей неведомой в здешних временах детской присказкой.

— Княже? — вскинул он голову. — Княже! А я сделал. Ровно как ты просил. Пятнадцать аршин! Копейка в копейку потратил, можешь и не считать.

Пушкарь нырнул под прилавок и поднялся с толстым мотком веревки в большой палец толщиной.

— Закрывай торговлю, — приказал Зверев. — На двор боярина Басманова шнур привезешь, там заберешь три куба перегонных и порохом набьешь полностью, под завязку. И давай не медли. Думаю, татары завтра уже здесь будут. Стало быть, и снаряжение все мне понадобится завтра.

Князь Сакульский угадал в точности. Передовые дозоры крымского войска появились ввиду Рязани утром следующего дня. Правда, держались в отдалении — опасались, что служивые люди из города совершат вылазку. Однако всем стало ясно, что уже через считанные часы под стенами вместо отдельных полусотен появится многотысячная армия. Поэтому последние из задержавшихся на этом берегу беженцев торопливо погоняли скот и лошадей, торопясь скрыться от басурман за Трубежем. Наряд наконец-то вытянул на земляной вал длинноствольные чугунные пищали, поставив рядом бочонки с новенькими, глянцевыми пудовыми ядрами и жребием, набранным из всякого мусора, начиная от ломаных ржавых скоб и заканчивая обычной речной галькой. Бояре тоже покинули Рязань, направляясь в назначенные для обороны места.