Читаем без скачивания Газета Завтра 267 (2 1999) - Газета Завтра

АПЫХТИН ПОДНЯЛСЯ и прошел в маленькую комнату, где лежал Вовка. Опустился на колени, прижался губами к его окровавленной голове, провел руками по волосам...

Сзади подошел Юферев, положил руку на плечо.

— На Кипре есть гора Троодос, — каким-то смазанным голосом проговорил Апыхтин. — Там монастырь, древний православный монастырь... Троодос называется...

— Пойдем, Владимир Николаевич, — сказал Юферев. — Пойдем на кухню. У тебя будет возможность, ты его еще увидишь...

— Да, я понимаю, жара... На жаре Вовка может очень быстро разложиться, да?

— Поплыл мужик, — сказал кто-то за дверью, но Апыхтин его услышал, замер на какое-то время, не отрывая взгляда от кровавой дыры в Вовкиной голове.

— Пошли, Владимир Николаевич, — Юферев потрепал его по плечу, понимая, что надо, просто необходимо оттащить Апыхтина от мертвого сына, иначе он просто рухнет сейчас. Что-то подсказывало Юфереву, что он не должен сейчас называть Апыхтина на “вы”, неправильно это будет, плохо. И он сам даже не заметил, как перешел на “ты”. — Пошли выпьем... Там у тебя на кухне что-то осталось. Пошли.

— Это, кажется, единственное, что мне остается делать в ближайшее время, — сказал Апыхтин и, нащупав за спиной ладонь капитана, оперся на нее и встал с колен. — Ну прости, Вовка... Прости, дорогой... Не уберег. Не смог. Оплошал. И ты, Катя, прости, — сказал он проходя мимо жены — она уже лежала на носилках, задернутая какой-то грязноватой простыней. — Оплошал... Как последний. Я исправлюсь... Вот увидишь, я исправлюсь. Мы еще съездим на Кипр... Поднимемся на Троодос и выпьем монастырской самогонки... Там монахи самогонку гонят, — пояснил он, наткнувшись на сухой жесткий взгляд капитана. — Туристов угощают, — и только тогда Апыхтин увидел, что капитан протягивает ему полную чашку водки.

— Давай, — сказал Юферев. — Одним махом и до дна.

— И ты тоже? — спросил Апыхтин.

— И я тоже, — Юферев поднял такую же чашку и выпил. Апыхтин протянул было свою, чтобы чокнуться, но тут же виновато опустил ее.

— Ах да, за упокой пьем... Как там в песне поется... Хотел я выпить за здоровье, а надо ж, пью за упокой... Хорошая самогонка, — сказал Апыхтин, выпив водку до дна и вернув чашку Юфереву. Капитан, незаметно наступая на него, затолкал Апыхтина в кухню и закрыл за собой дверь, чтобы не видел тот, как носят трупы из квартиры.

— Закуси, — сказал Юферев, протягивая Апыхтину котлету. — Ты уже достаточно выпил.

Апыхтин взял котлету, поднес было ее ко рту, но тут же резко отбросил в тарелку, глядя на нее почти с ужасом.

— Не могу, — сказал он. — Такое ощущение, что эти котлеты из нее сделаны.

— Из кого? — не понял Юферев.

— Из Кати. И из Вовки.

— Надо же, — удивился капитан, но тоже не решился взять котлету и даже отодвинул тарелку подальше.

— Такое ощущение, что они из Кати сделаны, — сказал Апыхтин, и на этом его силы, похоже, кончились. Он опустил голову на руки и, склонившись над кухонным столом, заплакал, уже не сдерживаясь. Водка расслабила его и он, кажется, полностью потерял самообладание.

Капитан вылил остатки водки в свою чашку, выпил, зажевал подвернувшимся куском хлеба, потом спокойно и твердо снял с Апыхтина очки, отложил их в сторонку. Выйдя в комнату, он подошел к телефону и, свершившись с записной книжкой, набрал номер банка “Феникс”.

— Приемная Апыхтина? — спросил он.

— Да, — ответила Алла Петровна. — Но его сейчас нет. Он будет позже.

— С вами говорит капитан Юферев. Дома у Апыхтина несчастье. Вам необходимо подъехать сюда.

— Боже, что случилось?

— Вам необходимо подъехать. Захватите с собой близкого ему человека... Заместитель, помощник... Не знаю, как там у вас это называется. Жду вас через десять минут.

— Видите ли, в чем дело, у нас сейчас начинается совещание, и я боюсь, что приехать немедленно вряд ли кто... Если вы не возражаете...

— Возражаю! — перебил секретаршу Юферев.

— Тогда я хочу поговорить с Владимиром Николаевичем.

— Он не сможет.

— Почему?

— Он не с состоянии.

— Вы хотите сказать...

— Послушай, тетя! — в голосе Юферева зазвучали явно хулиганские нотки. — Ты мне надоела. Я все сказал.

И положил трубку.

Через десять минут в прихожей прозвенел звонок. Юферев подошел к двери, посмотрел в глазок — на площадке стояли три нарядных мужчины и перепуганная женщина.

Юферев открыл дверь и некоторое время с подозрением рассматривал всех четверых.

— Кто такие? — спросил он, хотя уже догадался — все руководство банка пожаловало на квартиру к председателю правления.

— Мы заместители Апыхтина.

— Очень хорошо. Проходите, — Юферев опять запер дверь. — С вами я буду говорить завтра. Познакомимся поближе, побеседуем.

— О чем? — выскочил вперед один из приехавших.

— О жизни. Проходите в комнату...

Все четверо послушно, уступая друг другу дорогу, прошли мимо кухни и остановились перед громадной лужей крови. И молча повернулись к Юфереву, ожидая пояснений.

— Здесь была убита жена Апыхтина.

— О, Боже! — и Алла Петровна, побледнев, медленно осела вдоль стены.

— В той комнате картина примерно такая же... Там был убит сын Апыхтина. Мы свою работу закончили, приступайте теперь вы... Квартиру надо вымыть, ковры сдать в химчистку или как там делается... И — похороны. Это большая работа.

— Простите, а где Владимир Николаевич?

— На кухне... Плачет.

— Боже, — простонала, приходя в себя, секретарша.

— Завтра прошу быть на своих рабочих местах и никуда не отлучаться. Никаких командировок, поездок и прочего. Вопросы есть?

— Да, нет... Вопросы, как я понимаю, будут у вас.

— Да, и очень много. До скорой встречи, — и Юферев направился к двери. — Закройте за мной. И не открывайте незнакомым. У вас в банке должна быть охрана... Человек с автоматом здесь не помешает. Закройте за мной, — повторил Юферев и вышел из квартиры.

Полностью роман “Прощай, старик!” в ближайшее время выйдет в издательстве “Вече”

ТИТ РУССКИЙ МИЛЛЕНИУМ

MILLENIUM в переводе с английского означает "тысячелетие". Сейчас это словцо особенно в ходу — человечество вползло в последний в ближайшие 8000 лет год, который начинается с единицы. Уже скоро в различных странах мира, существующих в контексте европейской цивилизации, начнется подготовка к грандиозному празднику встречи 2000 года. Собственно, такая подготовка уже ведется вовсю. Власти Великобритании, например, создали нечто вроде министерства тысячелетия: в течение трех лет на подготовку сего действа там выделяется по 1 млрд. фунтов стерлингов.

В США также весьма озабочены проблемой праздника. Только Калифорния выделила 40 млн. долларов на миллениум-фест. В целом же по стране затраты, говорят, превысят миллиард долларов.

В России все обстоит несколько по-другому. В новый, смехотворно малый государственный бюджет, с боями была внесена строчка о финансировании празднования двухсотлетия Александра Пушкина. Про двухтысячный год, похоже, просто забыли. Впрочем, может, это к лучшему, ибо в России на роль повивальной бабки нового тысячелетия претендовали личности более чем сомнительные, если не сказать подозрительные — Марат Гельман и Глеб Павловский... Именно они, подсуетившись, создали отечественный миллениум-комитет. На этом поприще проходимцы развели поначалу бешеную активность, вовлекая в орбиту своего проекта действующих госчиновников РФ и представителей национальной интеллигенции Средней Азии, и дело шло к большому позору... Однако на помощь пришел кризис 17 августа. В результате тотального обнищания нашей многострадальной державы долларов на проект Гельмана просто нет. Прилепившийся со своим проектом к федеральной казне Гельман, не почувствовав живительного запаха “зеленой крови”, потерял теперь всякий интерес к празднованию миллениума — отвалился, как пиявка от покойника...

Впрочем, это не значит, что в России вовсе не будет отмечаться эта дата. Так, Московская Патриархия и Фонд Андрея Первозванного стали инициаторами продолжительного Крестного хода, который уже выступил пешим ходом из Владивостока, миновал Новосибирск и прибудет в Москву как раз к началу 2000 года.

Мэр Москвы Лужков, например, втайне готовит программу грандиозного шоу, которое должно развернуться на Красной площади. По сценарию, от Лобного места должен быть запущен в ночное небо огромнейший (более двухсот пятидесяти метров в высоту) аэростат в форме православного креста. Этот крест, подсвеченный тысячами прожекторов, можно будет наблюдать вплоть до самых границ Московской области (автор проекта — русский художник чешского происхождения Т.Тэжик).