Читаем без скачивания Сумасшедшее сафари - Лора Брантуэйт

Девушка в форме у турникета смотрит с жалостью и досадой, нервничает. Сандра подхватила сумку.

– Пока, Лунная.

Кресла в салоне – мягкие. Вокруг чужие. Теперь можно и поплакать.

Все в этом мире имеет начало и конец. Даже самые лучшие сказки. И в сказках этот конец бывает счастливым. Нас с детства приучают к тому, что, несмотря ни на какие трудности, все будет хорошо. «Жили долго и счастливо и умерли в один день».

Наверное, это для того, чтобы не отпугнуть детишек от жизни раз и навсегда.

А вот Сандре на всю жизнь запомнился очень красивый мультфильм, который она посмотрела лет в семь. Случайно. Он назывался «Ромео и Джульетта». И после, горько проплакав в подушку почти час, маленькая Сандра твердо поняла: какой бы красивой ни была история и как бы ни походила она на сказку, все равно есть шанс, что счастливого конца не будет.

Вот и теперь… Сандра стояла в том же аэропорту, откуда отправилась в свое первое путешествие всего восемь дней назад. Она твердо знала, что той девушки, которая улетала на сафари, больше нет, что ей не суждено было вернуться в Бостон. Сандра до Африки и Сандра после Африки – два разных человека. Жизнь первой Сандры закончилась. А потом закончилась и сказка, которую ей подарила судьба. И новая женщина, которая чувствует сейчас под ногами неродную ей землю Америки, осталась совсем одна.

Господь, ты самый правдивый сказочник в мире.

Что ж. У нее все-таки кое что есть – воспоминания, от которых сладко сводит горло, и остатки непонятно чьей жизни, из которых нужно будет строить свою.

Кошку можно будет забрать позже. И подумать, как жить дальше, тоже позже. Сандра не представляла себе, что сейчас нужно будет возвращаться в квартиру с желто-розовым светом, вытирать пыль, готовить ужин, смотреть телевизор, спать на узкой кровати, где не тесно одной, а утром – идти в библиотеку, переписывать книги. Как надевать чужую одежду.

Сандра тысячу лет не покупала себе новых вещей. И перед дверью магазина ее настигло сопротивление. Сандра усмехнулась: какая глупость.

Платье в этническом стиле – тонкий лен, отделка бусинами из дерева и кости – почти не по карману: подойдет! И что из того, что шелковое белье здесь неуместно?! Если женщина обращается с собой, как с овощем, а не как с женщиной, то скоро превращается в овощ. Проходили. Исправленный закон селекции. Менделю было не понять.

По дороге домой едва не разорившаяся, но очень спокойная и почти веселая Сандра забежала в супермаркет, чтобы купить мяса и овощей. Хватит гамбургеров, попкорна и пиццы! Зверь, подышавший вольным воздухом, не стал бы это есть.

А в квартирке было тихо-тихо. Сандра даже оторопела, прислушалась внимательнее: внутри стен тишина, за окнами – звуки города. Она от них отвыкла. Нормально – это когда шелестит листва, оглушительно стрекочут какие-то невидимые и невиданные насекомые. Когда шуршат по асфальту плотные резиновые шины и бранятся соседи – плохо.

Сандра осторожно опустилась на диван. С ненавистью взглянула на оставленную у порога сумку: разбирать вещи равносильно самоубийству. «В этом Рой впервые меня увидел, а вот эти шорты разорвал в пылу первой страсти…» – передразнила себя Сандра. От сарказма легче не становилось. От одиночества хотелось выть. И даже кошки не было рядом.

– Нужно кому-нибудь позвонить, – сказала Сандра сама себе. – Точнее не кому-нибудь, а тому, кто, вероятно, даже не спросит, как там в Африке…

Мэтт поднял трубку после третьего гудка. Очевидное – невероятное.

– Здорово! А ты уже вернулась?

Ну вот, просчиталась. Сандра изо всех сил врезала по подвернувшейся диванной подушке.

– Ага. Привет.

– Горю желанием услышать подробный рассказ с демонстрацией фото и комментированным видео.

– Не выйдет.

Мэтт затих, видимо размышляя над ответом и интонацией Сандры.

– О’кей. Может, все-таки встретимся?

– Может! – Сандра искренне обрадовалась.

– У тебя, у меня или в баре?

– Я хочу напиться, Мэтт.

– Что-о? – Да, он действительно никогда не слышал таких признаний от скромной Сандры Коллинз.

– Я. Хочу. Напиться. Это не помехи связи и не твои галлюцинации.

– Ну, подруга…

– Но я не могу спаивать несовершеннолетнего.

– Это условности. Хочешь, я буду тебя спаивать? – Мэтт явно воодушевился и уже предвкушал веселенький вечер.

– Исключено. Это я так, в порядке коммуникативного бреда.

Мэтт задумался.

– Приезжай ко мне. И захвати какой-нибудь ужастик. Пострашнее, – продолжила Сандра наигранно бодро.

– Ну, подруга… – Мэтт сглотнул. – Короче, скоро буду, готовь оркестр и ковровую дорожку.

Физиономия Мэтта, лишенная обычного надменно-рассеянного выражения, показалась Сандре особенно симпатичной.

– Ну ты как? – Он внимательно разглядывал Сандру, пытаясь определить по ее виду, что же такое могло с ней произойти. – Выглядишь отпадно. Тебе идет загар.

Сандра иронически приподняла брови: с этим предположением она была в корне не согласна. Во всяком случае, если загар и идет, то не в таком стихийном варианте, как у нее сейчас.

– Лукавишь.

– Чего? – обиделся Мэтт.

– Говоришь неправду.

– Думаешь, я не понимаю по-английски? – еще больше обиделся парнишка.

– Нет. Думаю, что ты хочешь сделать мне приятное, поэтому и говоришь про загар, а это, мягко говоря, не соответствует действительности.

– Врать, чтобы тебе было приятно?! – изумился Мэтт.

– Ах ну да, я тебя с кем-то перепутала. Так обычно поступают воспитанные люди.

– Точно. Помнишь, я говорил тебе, что воспитанность и вежливость – это социальное зло?

– Хватит пороговых дискуссий. В смысле дискуссий на пороге. Проходи.

– Вот спасибо!

Мэтт притащил пиццу и пиво. Сандра отказалась и от того, и от другого. Мэтт сначала порадовался, что все достанется ему одному, но потом Сандра достала из духовки мясо, и пицца осталась на кухне в одиночестве, не выдержав конкуренции.

Сандра никогда не любила фильмы ужасов. Ей всегда казалось, что глупо смотреть на проявления человеческого или даже нечеловеческого зла, и потому, увидев на экране сцену какого-нибудь особенно извращенного насилия, она поскорее щелкала пультом. «Не выношу вида искусственной крови и расчлененного человеческого тела», – говорила обычно Сандра.

Но сейчас она с видом полнейшего равнодушия смотрела на экран: на пресловутую искусственную кровь, льющуюся рекой, на обрывки человеческой плоти и на какого-то гибрида маньяка-убийцы со средневековым демоном. Пила мелкими глотками холодный сок.

Мэтт вздрагивал от криков очередной жертвы и с недоверием косился на Сандру. Ему очень многое казалось странным: ее молчаливость, холодность, уверенность и в то же время – надрыв, ее изменившиеся гастрономические и кинематографические пристрастия… Это был необычный вечер. Мэтт – друг из прошлого, такой колючий, безбашенный, гениальный подросток. С ним славно болтать о пустяках и молчать о главном. И все легко. В голове пусто-пусто. Сандра чувствовала себя в какой-то мутной вакуоли, сквозь оболочку которой почти не пробивались внешние раздражители.