Читаем без скачивания Повелители волков - Виталий Гладкий

Алким сильно ошибался, когда заявил, что в доме, кроме него, никто не владеет персидским языком. Он не мог даже представить, что разбитной, но недалекий, как ему казалось, малый Ивор, лихой наездник и безотказный работник, который и на греческом изъяснялся с варварским акцентом, знает несколько языков.

В те времена это не считалось диковинкой, особенно среди людей купеческого звания. Народов и племен, по территориям которых шли купеческие караваны, было великое множество, и с каждым приходилось находить общий язык. Переводчиков, как таковых, не существовало, да и услуги знатоков чужой речи стоили дорого, поэтому купцы сами стремились овладевать иноземными языками.

Но Ивор не имел никакого отношения к купеческому сословию. И это было бы большой загадкой для самоуверенного Алкима, узнай он о своем заблуждении…

Ивор освободился к вечеру. Итобаал давно ушел, отягощенный своими купеческими заботами, а хозяин Алким снова улегся почивать — новости, привезенные финикийцем, буквально сбили его с ног. Конечно, в этом поучаствовало и доброе вино, но все-таки смятение, охватившее Алкима, оказалось гораздо сильнее божественных чар Диониса, и он принял единственно разумное в данной ситуации решения — залечь на боковую. Серьезные дела нужно решать на свежую голову, а то, что ему предстояло сделать по настоятельной просьбе Итобаала, — как оказалось, не просто купца, а шпиона персидского царя, — было куда уж серьезней.

Юноша торопливо шагал по улицам, не обращая внимания на прохожих. А нужно сказать, что к вечеру Ольвия становилась многолюдной. Начинали работать многочисленные харчевни, степенные ольвиополиты, убеленные сединами, собирались на агоре, чтобы обсудить последние новости, возле фонтана толпились девушки с гидриями — в основном невесты на выданье, которые в процессе общения не забывали оценивающе поглядывать на юношей, слетавшихся в этот вечерний час к фонтану, как пчелы на мед, а местные гетеры (большей часть вольноотпущенницы) начинали фланировать по набережной Нижнего города в ожидании клиентов. Их хватало — навигация была в самом разгаре, в ольвийской гавани грузились-разгружались десятки торговых судов, и матросы, радуясь недолгому отдыху, пускались во все тяжкие.

Ивор направился в северную часть города, где жили в основном ремесленники и городская беднота. Там тоже было шумно: хозяйки готовили ужин, при этом они трещали, как сороки, по улицам и переулкам бегала галдящая детвора, а кузнецы торопились закончить свои работы до сумерек, и над северной окраиной стоял непрерывный звон от быстрых и звонких перестуков кузнечных молотков.

Парень жил в землянке. Как она ему досталась, про то неизвестно, но в Ольвии с жильем было худо. Разрешение на строительство в основном получали переселенцы из Милета и других городов Эллады, а остальным — местным варварам и прочим — приходилось довольствоваться неказистыми жилищами на окраинах, довольно простыми по своему устройству. Это были землянки, выкопанные в материке, или полуземлянки с невысокими стенами из сырцового кирпича или камня. Пол был обмазан глиной и плотно утоптан, двускатные крыши покрывались камышом или соломой. Внутри помещений вырезались в грунте столики, лежанки, очаги, углубления для установки сосудов, небольшие ниши в стенках.

Оказалось, что он делил землянку с приятелем, которого звали Радагос. На языке скифов это значило Одноухий. Собственно говоря, так оно и было — левое ухо Радагоса какой-то вражина срезал под корень, скорее всего, ударом острого меча. Он был старше Ивора, чёрен, как галка, со слегка раскосыми глазами и явно вырос не из того корня, что юноша. Его длинные темные волосы до плеч уже слегка посеребрила седина, тем не менее он был по-юношески весел, говорлив и подвижен.

— Я так понял, тебя опять не покормили, — сказал Радагос, сноровисто ставя на стол, покрытый куском полотна, немудреный ужин. — Твой хозяин скряга и сукин сын.

— А еще он лазутчик персидского царя, — мрачно молвил Ивор.

— Да не может такого быть! — делано удивился Радагос.

— Будет тебе! Мы давно это знали, только Алким ничем себя не выдавал. А сегодня к нему в гости явился финикийский купец, шпион царя Дария, и поведал кое-что очень интересное…

И юноша передал Радагосу все, что он подслушал.

— Да-а, это новость. — Радагос помрачнел. — Очень плохая новость. На наших землях и так крови хватает, а тут еще Дарий… Что он здесь забыл? Шел бы на Элладу, там хоть есть чем поживиться.

— Что будем предпринимать?

— Думаю, первым делом нужно сообщить нашим вождям.

— Может, сразу к скифам?..

— Э-э, нет, к ним я не ходок, сам Иданфирс на меня имеет зуб, а тебе нужно быть здесь и внимательно следить за Алкимом.

— Зачем?

— Затем, что неплохо бы узнать, кого он сосватает персам на роль проводников.

— Ну, узнаем, а что дальше?

— Дальше будем исполнять приказания совета наших вождей, — отрезал Радагос. — Дело слишком серьезное, чтобы мы могли самостоятельно принимать ответственные решения. У нас есть старшие, они за все в ответе.

— Согласен, — немного подумав, ответил Ивор. — Значит, пора в путь… Завтра поедешь?

— Нет, сегодня. Прямо сейчас. Время не терпит.

— Будь осторожен.

— Обязательно буду. Теперь от меня зависит не только моя жизнь…

Пока Ивор ужинал, Радагос облачился в панцирь, состоящий из железных чешуек, рядами нашитых на кожаную основу так, что один ряд закрывал до половины другой (такой панцирь плотно прилегал к телу, не стесняя движений воина), и широкий боевой пояс с приклепанными к нему узкими металлическими пластинами. Это было несколько необычно — защитное оружие у припонтийских племен не имело широкого распространения; оно являлось принадлежностью лишь знатных воинов, и редко встречалось у рядовых. Видимо, Радагос принадлежал к знати, вот только какого племени?

Затем он прицепил к поясу два длинных меча — справа и слева, накинул на плечи серый плащ, надел на голову шлем из прочной многослойной кожи, и, прихватив горит с луком и стрелами, поспешил к коновязи, где его ждал молодой сильный конек скифской породы. Радагос с оружием не таился — уже начало темнеть, к тому же на окраине не очень праздновали порядки, установленные магистратом. Вскоре цокот копыт коня Радагоса затих вдали, и его фигуру скрыла серая пелена глубоких сумерек.

Глава 4

Большой царский прием

Основная часть войска для похода на заморских саев собиралось в Сузах, бывшей столице эламитов. Остальные должны были присоединиться по дороге. Окрестности Суз превратились в военный лагерь — шумный, дымный и суетливый, но царь Дарий не захотел перенести большой прием по случаю празднования Новруза — зороастрийского Нового года — в Парсастахру, для чего он построил там дворец. Парсастахра была скорее церемониальным святилищем, нежели престольным городом.