Читаем без скачивания Они здесь! (сборник) - Василий Головачев

— После рекомбинации водорода, — согласился Ватшин, показывая свою эрудицию. — Источники излучения тогда ещё не появились, и длилась эта эпоха сотни миллионов лет. Когда я попытался оглядеться и ничего не увидел, испугался даже, подумал — ослеп!

— Со мной было примерно то же самое, — хмыкнул Уваров. — Потом я окунулся в сплошное пламя и понял, что вижу аннигиляцию частиц и античастиц.

— Потом началось образование нуклонов, — подхватил Константин, — и пошли первые ядерные реакции с образованием ядер дейтерия и гелия.

— Которые, я имею в виду реакции, длились триста восемьдесят тысяч лет.

— Если верить расчётам учёных.

— Вы не верите?

— До определённого момента. Существуют гипотезы о непостоянстве самих мировых констант, а если они верны, то оценки учёных, наоборот, неправильны.

— Я так глубоко не копаю. По большому счёту, теория Большого взрыва проста, и оценки учёных близки к истине. К примеру, то, что звёзды второго поколения начали рождаться спустя три миллиарда лет после Бигбума, это правда.

— А звёзды последнего поколения, к которому относится и наше Солнце, начали образовываться из протозвёздных сгущений — в местах скопления тёмной материи — спустя восемь-девять миллиардов лет.

— Точно.

— А когда появился первый разум? — задал свой главный вопрос Ватшин.

— Это интересная тема. — Уваров налил кофе гостю, подвинул орехи и сухарики. — Поскольку мы хроники…

— Я ещё только учусь, — поспешил оправдаться Ватшин.

— Раз уже сходили в прошлое — значит, хроник. Так вот, поскольку мы помним прошлое из таких бездн времён, то оно отложено в нашей памяти. А раз так, уже в ту эпоху существовали какие-то живые организмы, ставшие нашими предками. Понимаете?

— Ух ты! — простодушно пробормотал Константин. — Под таким углом я эту проблему не рассматривал.

— Помнить можно лишь то, что записалось в родовой памяти, это простая логика. Пейте, а то остынет.

Ватшин отпил полчашки, не замечая ни температуры, ни вкуса кофе, бросил в рот орешек.

— То есть вы хотите сказать, что разумные существа возникли ещё до звёзд?

— Может, не разумные в полном смысле этого слова, но уже живые, если хотите. Что под этим следует подразумевать, я особо не анализировал. Для меня живое — то, что самоорганизуется и саморазмножается. Химией в те времена не пахло, поэтому первые организмы были скорее всего комбинациями всевозможных физических полей, может, даже докварковых.

— Ух ты! Безумно красивая идея! Для романа, я имею в виду. Подарите?

Уваров засмеялся.

— Вы писатель, вам и карты в руки. Кстати, играете в преф?

— Немножко.

— В таком случае мы подружимся, люблю эту игру.

— И всё же непонятно, как нам передалась информация о рождении Вселенной.

— Не о рождении — о первых секундах существования Вселенной, когда появились первые признаки жизни.

— Жизнь возникла за несколько секунд? Как-то не верится…

— Это для нас они секунды, а для тех эпох наши секунды являлись веками и миллионолетиями, возникшие структуры успевали дать потомство, состариться и умереть за тысячные доли секунды. Просто темп жизни был другим, мы для тех существ — сверхмедленные существа. А нам на смену, кстати, придут ещё более медленные. Но это тема отдельного разговора.

— Согласен, надо анализировать. — Ватшин спохватился. — И всё же не понимаю, когда возникли первые разумные. Я видел в космосе какие-то очень красивые геометрически правильные сооружения, напоминающие снежинки, и ажурные башни.

— Звёзды уже были?

— Да… кажется… да что это я, конечно, были! «Снежинки» группировались вокруг них!

— В таком случае вы вспомнили о второй Э-волне разума.

— Какой волне?

— О волне расселения разумных систем по космосу. Это была настоящая экспансия, закончившаяся переделом пространства и первыми звёздными войнами. Остатки разрушенных звёзд всё ещё догорают.

— Войн я не видел.

— Ещё увидите, коль добрались до эпохи освоения пригодных космических объёмов. Носителями разума тех времён являлись полевые кластерные конструкции, а не существа из плоти и крови. Жизнь кучковалась на поверхности звёзд, а не на планетах.

— Откуда вы знаете? Ах, ну да, извините…

— Я давно путешествую по космосу, многое изучил. Вы это тоже увидите.

— Вы говорите, что это была вторая волна разума, а первая?

— Волн на самом деле было много, каждая космическая эпоха порождала свой тип разума. До второй Э-волны космос покоряла первая, в которой носителями разума служили «разумные ядерные реакции», как я их называю, то есть реакции, приводящие к гармоническому усложнению континуума.

— Боюсь, я тут вам не соратник.

— Оппонент?

— И не оппонент, просто не хватает информации для обсуждения. Хорошо, согласен с утверждением, что жизнь была всегда, менялись только основы жизни. Есть мнение, что вообще вся Вселенная разумна. А что было за второй Э-волной?

— Вы и сами сможете это увидеть.

— Вот бы вместе… — вырвалось у Ватшина.

Губы Уварова сложились в понимающую улыбку.

— Мне тоже не хватает спутника во время путешествий по закоулкам памяти. К сожалению, это дело сугубо индивидуальное.

Константин вспомнил о причине своего переезда в Подмосковье.

— Скажите, зачем за нами гоняются ксенотики? Что им от нас надо?

— Мы помним не только общие процессы формирования материи, но и вполне конкретные координаты прошлых цивилизаций. А они могли оставить после себя не просто следы своей деятельности в открытом космосе и на поверхности планет, но и супертехнологии, и памятники культуры, и оружие. Вот ксенотики и жаждут высосать эти сведения из нас.

— Но я… не помню…

— Вспомните, раз начали ходить в прошлое.

— А вы помните?

— Да, — просто ответил Уваров, и глаза его на мгновение стали грустными. — Я многое помню, хотя считаю себя больше специалистом по будущему.

Ватшин смотрел непонимающе, и Александр Александрович пояснил:

— Мне хорошо удаётся рассмотреть, что будет через сто лет и дальше.

— А поближе, через пятьдесят лет, через десять?

— Нет, здесь у меня в памяти провал. Ближайшее будущее для меня закрыто, не знаю почему. Пробовал прогнозировать, но неудачно. Может, вам удастся?

— Не знаю, не пытался ни разу.

— У вас всё впереди. Одно могу сказать с уверенностью: вас ждёт немало открытий, в том числе горьких и неприятных. Как говорится, многие знания — многие печали.