Читаем без скачивания Вошедшие в ковчег - Кобо Абэ

Женщина, весело вторя нашему смеху, сказала:

— Холодильник набит баночным пивом.

— Нельзя, нельзя. — Продавец насекомых вскочил с подлокотника дивана. — Девочка, мне кажется, ты недостаточно ясно представляешь себе, в каком оказалась положении. Директор фирмы вертит тобой как хочет.

— Какой еще директор? — спросил я.

— Не удивляйтесь. В последнее время любая шушера называет себя директором фирмы. Сейчас такой век, что каждый сборщик утиля размахивает перед твоим носом визитной карточкой, где сказано: «Президент акционерного общества «Восточная утилизация».

— В какой же фирме он директор?

— В фирме «Сайсай», — ответила женщина сквозь зубы.

— В какой?

— Первое «сай» означает «устраивать», а второе — «праздник».

— Странная фирма.

— Обслуживает торговые ряды на крыше универмага. — Продавец насекомых взмахнул правой рукой, будто стряхивая пыль, а левой поправил очки. — Так вот, без разрешения Капитана мы не только пива — об этом и речи быть не может, — стакана воды и то не имеем права выпить. Вам надо задуматься о своем поведении, вместо того чтобы устраивать идиотские спектакли.

Его отповедь тоже смахивала на спектакль. Женщина покорно кивнула. Даже мне стало не по себе.

— Это уж слишком. Я ведь говорил только о том, что отбор экипажа следует проводить с предельной осмотрительностью. Пиво к этому отношения не имеет.

Ложь чистой воды. Пиво я хотел выпить в одиночку. Пивная свинья, пивной маньяк — вот я кто. Стоит мне услышать слово «пиво», как все тело покрывается потом от предвкушения ожидающего меня удовольствия. А на закуску — шоколад. Раз в день я обязательно накачиваюсь пивом, закусывая его шоколадом. Это часы высшего блаженства Свиньи, которую не видят посторонние.

— Вы не возражаете? Правда? — Глаза-щелочки продавца, спрятавшиеся за толстыми стеклами, стали еще уже. — Кофе до еды — яд для желудка. Поэтому я позволил бы себе воспользоваться любезностью Капитана. Предлог есть — выпить в честь прибытия на корабль.

Мне часто снится, будто я пытаюсь сохранить равновесие, стоя на крутой горе отбросов. Так и теперь, чтобы не потерять почву под ногами, я делал уступку за уступкой.

— Ну что ж, давайте выпьем. Но одно пиво — скучновато. — Предлагать в качестве закуски шоколад не стоило. Хотя, если не относиться к этому с предубеждением, что может быть прекраснее гармоничного сочетания горечи хмеля и какао, растворенных в сладком углекислом газе? — Сардины в масле, пожалуй, неплохо к пиву.

— Прекрасно. Сардины в масле полезны для здоровья. Содержащийся в них простагландин помогает от всех болезней. И от атеросклероза, и от рака.

Мерзкий тип. Обязательно надо было соваться с этим раком. Но, с другой стороны, виновник разглашения тайны не кто иной, как я, так что вряд ли я вправе винить одного только продавца насекомых. К счастью, женщина не обратила внимания на его слова. Она крикнула, повернувшись в сторону трюма:

— Когда закончишь свои дела, прихвати пива и сардин.

Я громко добавил:

— Консервы на верхней полке холодильника.

Никакого ответа. Мной овладело недоброе предчувствие. Поставив кофейник на стол, женщина улыбнулась:

— Выходит, кофе ни к чему?

— Нет, я выпью. Европейцы обычно пьют спиртное с кофе. Видимо, это благотворно влияет на печень, — заявил продавец насекомых.

Женщина разлила кофе по чашкам. Из трюма не доносилось никаких звуков. Странно.

— Где сахар?

— Действительно, где?

Я привык пить и чай, и кофе без сахара, поэтому сразу не мог вспомнить, где он у меня. Кажется, я высыпал его в банку и убрал в холодильник, чтобы не завелись муравьи. Надо крикнуть зазывале, пусть поищет. Я обошел стол и направился к тому месту, где сходятся под острым углом стеллаж и парапет. Заглянул в трюм. Зазывалы нигде не было.

Я не сразу сообразил, что может означать открывшаяся моему взгляду картина. Яркий каменный прямоугольник, в котором совершенно негде спрятаться. Я начал нервничать, словно никак не мог навести на резкость испорченный видоискатель фотоаппарата. Я привык, что в помещении обычно никого нет, но как понять исчезновение человека, которому попросту некуда было деться?

— Куда же он исчез?..

Обойдя стол с другого конца, подошла женщина и встала рядом со мной у парапета.

— Пропал?

На лице никакого беспокойства — лишь любопытство. Ничего удивительного, она ведь не знает, что там негде укрыться. С чашкой кофе в руке к нам подошел продавец насекомых.

— Может, спрятался за бочками? — Он громко отхлебнул кофе. — Эй, хватит выламываться! Тоже мне интеллигент, не может справить нужду, если не огорожено. Выходи, тебе говорят!

— Бочки стоят вплотную к стене, за них не зайдешь.

Я всё понял. Сразу же догадался, куда делся зазывала. Просто не хотел в это верить. С мостика заметить трудно, но в самом конце стены есть проход — туда он, конечно, и залез. Другого места, где бы мог скрыться человек, здесь нет, если он не спустил сам себя в унитаз, предварительно переломав все кости и превратившись в мешок с мясом.

— Директор, где вы? — Голос женщины подхватило раскатистое эхо, похожее на шум морского прибоя. — Если хотите поиграть в прятки, давайте сначала решим, кому водить!

Я навострил уши, ожидая услышать ответный крик. Без провожатого зазывале ни за что не пробраться по тому проходу. Там поставлена ловушка, действующая по принципу лука. В сантиметре от пола натянута леска, и стоит ее коснуться, как срабатывает пружина в виде стальной пластины. Ловушка предназначена для крыс, но и ступню человека может легко раздробить.

— Вот сукин сын, смылся. — Продавец насекомых проследил за моим взглядом и сразу оценил обстановку. Чтобы лучше рассмотреть, где находится проход, он подошел к самому парапету. — Куда ведет этот туннель?

Если бы со мной была настоящая команда, соответствующая всем моим требованиям, я бы первым делом сводил ее туда, не дожидаясь вопроса. Там сердце ковчега. Оттуда ведут штреки во второй и третий трюмы. Если рассматривать каждый из них как сферу обитания, то центральный трюм, который я называю машинным, наиболее удобен для использования. Я придерживаюсь принципа невмешательства в личную жизнь экипажа — насколько это, конечно, возможно, но существуют такие работы, в которых должна участвовать вся команда, например, приведение в действие воздухоочистительных систем, электрогенераторов. Возможность жизни в ковчеге зависит от того, насколько согласованными окажутся действия экипажа. Если каждый будет жить наподобие юпкетчера, согласованность гарантирована. Не возникнет взаимного стремления расширить свою территорию, нечего будет опасаться вторжения соседа. Не совершил ли я роковой ошибки, взяв на борт зазывалу, не пробрался ли на ковчег корабельный червь?

— Там машинное отделение, — рявкнул я, пожалуй слишком грубо. И добавил: — Пойдем. Я покажу...

— Какие же там машины?

— Машины, которые обеспечат выживание, разве не ясно?

— Выживание после чего?

Женщина, кажется, наконец сообразила, что произошло. Она навалилась на парапет и вся подалась вперед. Юбка так плотно обтянула бедра, что казалось, будто женщина обнажена. Мягкие округлые ягодицы были совсем рядом, и то, что это не плод фантазии, поразило меня больше всего. Мой мозг горел огнем, точно раскрыли и подожгли черепную коробку.

— Так после чего выживание? — повторила вопрос женщина.

Действительно, после чего? Вообще-то, хотелось услышать вопрос не «после чего», а «для чего». Если бы я мог жить рядом с этим обтянутым юбкой задом, выживание, несомненно, имело бы смысл. Даже юпкетчер, чтобы спариваться, обретает крылья. Этот акт означает зарождение новой жизни и одновременно первый шаг к смерти. Искоса глядя на обтянутые юбкой округлости, я подумал, что у меня, кажется, тоже вырастают крылья.

— Разумеется, выживание ради выживания лишено всякого смысла. Стоит ли жить, если жизнь не имеет никакой цели?

Ответ получился невразумительным. Вместо меня ответил продавец насекомых:

— Ты никогда не задумывалась о такой, к примеру, штуке, как война?

— Меня это не интересует. Когда по телевизору показывают про войну, я сразу же переключаю на другую программу.

— Потому-то тебе и невозможно ничего объяснить. — Продавец насекомых повернулся спиной к трюму и, изменив позу, оперся о парапет. Из этого положения он мог легко любоваться задом женщины — до него было совсем близко (каких-нибудь четверть метра). — Женщинам вообще недостает воображения.

Вот тип, обязательно должен сказать гадость. У меня возникло инстинктивное желание заступиться за нее:

— Кроме женщин, вы еще терпеть не можете лающих собак?

— Да. Ну и что из этого?

Женщина равнодушно парировала:

— Женщине не приходится задумываться о будущем, потому что ей оно известно — каждый день ходить в универмаг за покупками... Не люблю кофе без сахара, горько.