Читаем без скачивания 50 знаменитых загадок истории XX века - Владимир Сядро

Уехав в Питер, где к тому времени у нее не осталось ни одного родственника, Закревская нашла приют у старого генерала Мосолова, но кормить ее из своего скудного пайка он не мог. Кое-как ей удалось устроиться на работу в издательство «Всемирная литература», возглавляемое К. Чуковским. Чуковский души не чаял в Закревской — она навевала ему воспоминания о рано умершей дочери писателя, Муре, которой Чуковский посвятил большую часть своих детских сказок.

Однажды по его поручению Закревская отправилась к Максиму Горькому — принесла рукопись с редакторскими правками. Прямо в приемной она упала в голодный обморок (биографы говорят, что она его просто удачно инсценировала). Горький и его жена Мария Андреева принялись приводить молодую женщину в чувство. Они оставили ее у себя ночевать, а затем предложили ей пожить в большой писательской квартире. Мура умело подыгрывала царящей там атмосфере шуток и розыгрышей. К. Чуковский отметил в своем дневнике: «Марья Игнатьевна окончательно поселилась у Горького — они в страшной дружбе — у них установились игриво-полемические отношения — она шутя бьет его по рукам, он говорит: ай-ай-ай, она дерется! Ей отвели комнату, и она переехала туда вместе с портретами Бенкендорфов». Спустя всего лишь несколько месяцев после своего первого появления в горьковской квартире Закревская вытеснила Марию Андрееву из жизни писателя, став его гражданской женой. Для Горького Мура была не только подругой, но и секретарем, и литературным агентом. Он не знал толком ни одного языка, и Мура вела за него деловую переписку, она ездила по всей Европе, знала всех издателей и умела с ними договариваться о хороших гонорарах.

В 1920 году в доме Горького временно поселился приехавший в Россию Герберт Уэллс. Мура стала его переводчицей, подолгу водила по городу, сама готовила для него завтрак. Тогда она еще не знала, что 54-летний знаменитый фантаст, несмотря на заурядную внешность, был отчаянным донжуаном — помимо двух браков, за ним числилось множество романов, в том числе с известными писательницами Д. Ричардсон и Э. Ривз. Уэллс хвастался, что всегда мог отличить неординарных женщин. Мура была безусловно из их числа. Когда у Марии начался новый роман — с Уэллсом, Горький был в отчаянии. Он закатывал скандалы возлюбленной, в писательской среде над ним откровенно потешались.

В мае 1921-го Марии наконец-то удалось воссоединиться со своими детьми, жившими в Эстонии с 1917 года. Подросшие Павел и Татьяна с трудом признали в незнакомой женщине свою мать. Но ее больше волновало получение эстонского паспорта, дававшего право на въезд в Европу. Помог фиктивный брак с прибалтийским бароном Н. Будбергом — гулякой и картежником. По слухам, этот брак устроил сам Горький, уплативший за барона немалые карточные долги. В обмен на это Мария получила титул, став баронессой Закревской-Будберг-Бенкендорф. Получив эстонское гражданство, Мура отправилась вслед за Горьким в Германию, а потом в Италию. Позже она перевезла туда и детей, о которых писатель заботился больше, чем их родная мать.

В Италии Закревская находила возможность встречаться с Уэллсом. В конце концов Мария убедила Горького вернуться в Россию. Но сама осталась за рубежом, где, по слухам, выполняла поручения ВЧК и ГПУ (была ли М. Закревская шпионкой, достоверно неизвестно, ее контакты с ВЧК документально не доказаны).

За границей, уже не таясь, она жила с Уэллсом, который помог получить ей британское подданство. С 1931 года Закревская стала появляться на приемах как официальная спутница Г. Уэллса, которому тогда было уже 66 лет. О своей возлюбленной постаревший фантаст писал: «Мура — та женщина, которую я действительно люблю. Я люблю ее голос, само ее присутствие, ее силу и ее слабости… Я люблю ее больше всего на свете, и так будет до самой смерти. Нет мне спасения от ее улыбки и голоса, от вспышек благородства и чарующей нежности, как нет мне спасения от моего диабета и эмфиземы легких. Моя поджелудочная железа не такова, как ей положено быть. Вот и Мура тоже. И та и другая — мои неотъемлемые части, и с этим ничего не поделаешь».

Вернувшись в СССР в 1931 году, М. Горький оставил свой архив в Сорренто на попечение Муры — так было и надежнее, и выгоднее. Именно в обмен на эти документы, по слухам, советское правительство согласилось в 1936 году дать Закревской визу на въезд в СССР — проститься с умирающим писателем. Она доставила архив Горького в Москву в специальном вагоне. Позже она почему-то упорно отрицала факт этой поездки, хотя фотохроника запечатлела ее на похоронах, а в воспоминаниях помощника Горького А. Н. Тихонова рассказывалось, как Мура пять дней, не отлучаясь, дежурила у смертного одра писателя. Это породило множество слухов, в том числе и о причастии Муры к смерти Горького. Якобы, выполняя задание спецслужб, она отравила классика шоколадными конфетами. Поэтесса Л. Васильева, жившая в Лондоне, отважилась спросить Муру об этом, и та ответила в своей обычной иронической манере: «Да, я лично накормила его этими конфетами и наслаждалась его предсмертными муками».

В смерти Горького и в самом деле много загадочного. Но НКВД, у которого хватало опытных агентов, вряд ли могло поручить столь важное задание неблагонадежной эмигрантке. К тому же никаких прямых улик против нее не существует, хотя многие исследователи до сих пор пишут о Закревской как об отравительнице. «Эти шпионские истории, — писала дочь „Красной Маты Хари“, — происходят от настойчивого желания матери перекроить прошлое по-своему и жить в мире полуправды и загадок, заботясь больше о создании „атмосферы“, чем о бесспорных фактах».

Зрелые годы и старость Закревская прожила в Лондоне. Она много переводила: Горького, Толстого, Чехова. Получалось не слишком хорошо. По свидетельству дочери, «переводчиком она была слабым… не владела ни одним языком в совершенстве, как должен ими владеть переводчик художественной литературы». Только непоколебимый апломб позволил ей предстать в глазах англичан знатоком русской литературы и России вообще. Она консультировала по вопросам истории таких известных режиссеров, как А. Корда и Д. Лиин. Попытки Уэллса ввести свою спутницу в высший свет Великобритании завершились ничем — Мэри Будберг, как называли ее в Англии, оказалась невостребованной. Писатель не раз предлагал Муре выйти за него замуж, но она отказывалась: «Хватит с меня трех фамилий». После смерти Уэллса она получила по завещанию 100 тыс. фунтов стерлингов, исправно продолжали приходить и гонорары от публикации сочинений Горького.

В старости Мария Закревская стала сварливой и грузной, много пила, поражая этим умеренных британцев. Даже в некрологе говорилось, что она могла «перепить любого матроса». Закревская жила в плену своих представлений о собственной значимости в истории, вспоминала именитых любовников и охотно рассказывала об авантюрной молодости. Она прожила долгую жизнь и умерла в 1975 году, на 84-м году жизни. Перед ее смертью сгорели все ее архивы: бумаги хранились в фургоне возле дома. То ли Мария сама решила сжечь трейлер, не желая раскрывать тайны своей жизни, то ли пожар возник по другой причине, достоверно неизвестно.

Прожив долгую и яркую жизнь, Мария Закревская-Будберг— Бенкендорф так и осталась загадкой — советской Матой Хари, красной Миледи, роковой женщиной, «черной вдовой» мирового бомонда начала XX века…

Загадочная жизнь Джона Рида

Имя Джона Рида, известного американского журналиста, написавшего книгу «10 дней, которые потрясли мир» о событиях Октября 1917 года, в советские времена знали почти все. Вездесущий репортер из далекой страны стал в России настоящим героем: непревзойденным летописцем революции, пламенным коммунистом и незаурядным человеком. Его биография даже вышла в серии «Жизнь замечательных людей», что было в ту пору немалой честью. Умерший в октябре 1920 года от сыпного тифа, молодой американец был похоронен у Кремлевской стены, где в то время хоронили героев революции. Его короткая, как вспышка, жизнь оставила яркий след и множество вопросов, на которые историки до сих пор не могут однозначно ответить.

Всего лишь неполных 33 года прожил Джон Рид, но его короткий и блистательный жизненный путь стал легендой, тайну которой пытались разгадать многие. Его произведения «Восставшая Мексика» и особенно «Десять дней, которые потрясли мир» в свое время были широко известны. Но каким человеком был их автор? «Почему случилось так, что мальчик, родившийся в богатой и привилегированной семье, отвернулся от материальных благ, которыми мог бы наслаждаться, и в столь полной мере стал жить жизнью угнетенных? Каким образом из окруженного чрезмерной заботой ребенка, хилого телом и слабого духом, вырос человек, смело скакавший под градом пуль и не боявшийся тюрем, куда попадал не раз за свою полную приключений жизнь? Каким образом мальчик, среди предков которого числились в основном прожженные бизнесмены… стал одним из самых выдающихся литературных талантов своего времени?» — писала в своих мемуарах соотечественница Рида Тамара Хови.