Читаем без скачивания Жюльетта - Донасьен Альфонс Франсуа де Сад

– Я всегда закусываю этим после обеда, – заметил монстр, – ничто так не полезно для пищеварения. Этот продукт вышел из лучших задниц моего гарема, и вы можете кушать его без опаски.

– Сударь, – начала я, – вкус к подобным деликатесам приходит не сразу; возможно, будь мы в пылу страсти… но в данный момент мы не подготовлены…

– Как хотите, – коротко и, как мне показалось, сухо ответил Минский, взял бокал и опрокинул его содержимое себе в рот. – О вкусах не спорят. Тогда приступайте сразу к ликерам, а я вот могу пить их только после мороженого.

Мрачное убранство комнаты, в которой мы находились, дополнялось соответствующим освещением: свет пробивался через пустые глазницы и ощерившиеся рты черепов, в которых горели вставленные внутрь свечи. Заметив моё замешательство, злодей, держа в руке свой вздыбленный член и помахивая им, сделал движение, будто собираясь приблизиться ко мне; я с достоинством встретила его вызов и отрицательно покачала головой, и он, усмехнувшись, успокоился. Тем временем несколько мальчиков подали нам кофе, и я попросила хозяина совершить с одним из них содомию; мальчику было лет двенадцать, и через минуту он рухнул замёртво, пронзенный гигантским копьем Минского.

По нашему утомленному виду хозяин понял, что мы держимся из последних сил, и приказал отвести нас в комнату, обставленную с изысканной роскошью, где в четырех альковах с зеркальными стенами стояли приготовленные для нас кровати. Здесь же были четыре девушки, чьи обязанности заключались в том, чтобы отгонять мух и поддерживать огонь в чаше, где курился фимиам.

Проснулись мы поздно. Наши служанки сразу провели нас в ванную комнату, и с их ненавязчивой помощью мы совершили омовение, после чего перешли в расположенную по соседству туалетную комнату, где нам предоставили возможность испражниться необычным, но очень приятным и не лишенным сладострастия способом: прежде всего девушки окунули пальцы в теплую, настоенную на лепестках роз воду, затем вставили их в наши анусы и начали нежно доставать и извлекать оттуда скопившуюся массу, все это они проделывали настолько умело и осторожно, что вместо неприятных ощущений процедура доставляла изысканное, щекочущее удовольствие; когда сосуд опустел, они тщательно вычистили отверстие языком и снова проделали это с великим искусством и усердием.

Когда часы пробили одиннадцать, появился лакей и торжественно сообщил, что хозяин, оказывая нам большую честь, примет нас в постели. Мы вошли в его спальню – просторный будуар с написанными на стенах фресками, на них были изображены десять сладострастных групп, которые, пожалуй, являлись непревзойденными шедеврами самой мерзкой похоти. В дальнем конце комнаты мы увидели широкую полукруглую апсиду [Полукруглая часть помещения, здания.], увешанную зеркалами, в которой стояли шестнадцать колонн из черного мрамора; к каждой из них, спиной к двери, была привязана девушка, и посредством двух веревок, которые были пропущены через изголовье хозяйской кровати наподобие тех, что используют звонари на колокольне, наш злодей мог подвергать несчастных рабынь всевозможным мучениям, и пытка длилась до тех пор, пока он не отпускал веревку. Кроме девушек в апсиде, в спальне находились шестеро других и дюжина мальчиков – ночные слуги, которые обычно дежурили в прихожей на тот случай, если их развратному господину потребуются какие-нибудь услуги.

Первым делом Минский, когда мы подошли к постели, продемонстрировал нам свою эрекцию и с жуткой ухмылкой направил на нас свой гигантский смертоносный инструмент. Потом он попросил нас обнажить задницы и, ощупывая ягодицы Августины, пробормотал, что ещё до наступления вечера заберется в эту пещерку. Услышав эти слова, девушка содрогнулась от ужаса, а Минский перешел к фаллосу Сбригани, помассировал его, пригласил моего супруга к себе в постель, и они пососали друг другу анус, получив от этого большое удовольствие; затем хозяин спросил, не желаем ли мы посмотреть, как он будет истязать привязанных к колоннам девушек. Я стала умолять его поскорее запустить свой адский механизм, он дернул за поводья, и на всех девушек, испустивших один общий стон, одновременно обрушились хитроумные орудия пытки: колющие, обжигающие, сдирающие кожу, щиплющие и прочие, и через две минуты весь альков был забрызган кровью.

– Когда мне захочется покончить с ними, – объяснил Минский, – что случается довольно часто – все зависит от состояния моих чресл, – мне достаточно дернуть за главный шнур. Я люблю засыпать с мыслью, что в любой момент могу совершить сразу шестнадцать убийств.

– Послушайте, Минский, – сказала я, – у вас достаточно женщин, чтобы вы могли позволить себе такие прихоти, поэтому от имени своих друзей я прошу вас показать нам это зрелище.

– Согласен, – кивнул Минский, – но, как правило, я извергаюсь в это время, и у меня есть к вам предложение: жопка этой маленькой сучки из вашей свиты не дает мне покоя, позвольте мне прочистить её, и в тот момент, когда моя сперма зальет её утробу, вы увидите мучительную смерть моих девок.

– Но это будет уже семнадцать жертв! – разрыдалась Августина и начала умолять нас не отдавать её на растерзание чудовищу, повторяя, что не выдержит этой пытки.

– Я попробую сделать это осторожно, – сердито заметил Минский.

И не тратя лишних слов, он велел слугам раздеть девушку, а её заставил принять соответствующую позу.

– Не бойся, – увещевал он её, – я каждый день сношаю совсем маленьких девочек, и некоторые выдерживают.

По виду русского мы поняли, что сопротивление только сильнее разъярит его, и постарались больше не выражать своих чувств.

– Это мой маленький каприз, – шепнул мне злодей, – я не могу справиться с ним. Эта стерва всерьез волнует меня, чёрт её побери с её задницей! Убью я её или только покалечу – какая разница: в любом случае я подарю вам парочку других, самых свежих и обольстительных.

Пока он таким образом утешал меня, двое наложниц готовили отверстие, смачивали слюной инструмент и вставляли его между ягодиц. Минский имел большой опыт в таких делах и проделал ужасную операцию без видимых усилий: два сокрушительных толчка, и его таран вломился в самое чрево жертвы; все произошло настолько молниеносно, что мы даже не успели заметить, как дрожащая от нетерпения масса плоти исчезла из виду; распутник испустил торжествующий стон, Августина лишилась чувств, и по её бедрам медленно поползла густая кровь. Минский истаивал от блаженства и в то же время возбуждался все сильнее; его окружили четыре девушки и четверо мальчиков – исполнительные, вышколенные рабы без излишней суеты делали свое дело, подготавливая хозяина к кульминации; Августина, уже бездыханная, лежала под тушей своего палача, а тот, ругаясь на чем свет стоит, подстегивал свою страсть и наконец взорвался как вулкан, и в тот же миг рывком дернул за веревки.