Читаем без скачивания Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Произнося это, Галь вспоминала давнишний стих Одеда: "Я не один, я с близкими людьми". Нет, он не потерял для нее актуальности, но его смысл вдруг стал для нее другим. Одиночество – пусть, иногда это нужно. Чужой исток, и то, что каждому уготован его бокал – что может быть понятней? Но держать все в себе и отмахиваться от помощи – никогда! Помощь – вот то, что сейчас ей было необходимо.
– Я как раз хотела попросить Дану, – обратилась она опять к прочувствованной учительнице, – о чем-то очень важном для меня. Шарон и Рики уже знают… Я… ведь больше не числюсь в школе. Все права у меня отняты. Но у меня есть одно желание, за которое я вправе бороться и намерена это сделать. В этом мне понадобится помощь… Речь идет о сдаче экзаменов на аттестат зрелости.
– Ну и сдашь их, куда денешься? – машинально вырвалось у Даны.
– Но я хочу их сдать сейчас, – сказала Галь вполголоса, но твердо, после чего опустила голову.
Наступило неловкое молчание. Рики, Шарон, Шимрит и Дана вопросительно переглядывались.
– Когда вы преполагаете выписать Галь? – спросила Дана у консультантов.
– Не раньше, чем через неделю-полторы, – задумчиво отозвалась Рики.
– Как раз к началу сессии, – заметила учительница и снова замолчала.
Галь приподняла голову, и хмуро, исподлобья, оглядела притихшее собрание. Ее глаза говорили о страхе перед новой щемящей неопределенностью, перед новым готовящимся ударом. Только что она открыла им, своим близким, свое самое главное, самое животрепещущее желание, а ей в ответ не сообщили ничего. То есть, да сообщили, – о сроке выписки, – но толку?
Шарон поймала ее взгляд, и поняла, что девушку нужно отослать как можно скорее, чтобы в ее отсутствие обстоятельно обсудить эту каверзную тему.
– Галь, – сказала она, поглядев на часы, – сейчас время обеда. Ты должна быть в столовой.
– Но я не голодная, – запротестовала та.
– Нельзя нарушать режим питания, – возразила Шарон построже. – Иди, мы подождем тебя.
– Иди, доченька, приятного аппетита, – поддержала ее Шимрит. Но, как только покорившаяся Галь скрылась за поворотом тропинки, она завелась: – А в чем, собственно, проблема? Разве ее не примут назад в школу?
– Возможно, – кивнула Дана. – И потом, нельзя забывать, что она пропустила очень много, в то время как подготовка к экзаменам в самом разгаре. К сожаленью, чудес не бывает. Как она собирается столько всего наверстать за ничтожный срок? Я понимаю ее упорство, страх остаться без аттестата, но боюсь, что эта сессия так или иначе пройдет без нее.
– Мы тоже пытаемся объяснить ей это, – подхватила Рики, – и внушаем ей, что в будущем году она возьмет подготовительный курс и спокойно получит свой аттестат, раз она такая упорная. Объективно, разница во времени не большая. Но к сожалению, разумные доводы не действуют на девочку. Этот аттестат важен для нее, как мало что, и эта важность имеет глубокие корни. Я как психолог это понимаю. Дело даже не в самом аттестате, а именно в возвращении в школу, в школу, которая ее отвергла. Таково ее своеобразное взятие реванша, и она живет в последнее время одной лишь мыслью о нем.
– О Боже! – протянула Дана, и о чем только она не вспоминала с этой парой слов!
– Она жаждет, чтоб время вернулось вспять, – продолжала консультатнт, – то самое время, что она потратила на наркотики. Конечно, оно не вернется. Но если Галь вновь окажется среди знакомых стен, будет заниматься у знакомых преподавателей, возможно даже у вас, Дана, то это создаст ей иллюзию, что она может ухватиться за обломки утраченного и пережить его в полной мере. Поверьте, девочка просто в панике от того, что там все заканчивается без нее. Ведь она, на самом деле, очень любит свою школу.
– Ну, что касается занятий, то я всегда готова ей помочь, – заверила Дана. – Если бы проблема заключалась только в этом, то она не стоила бы обсуждения.
– Поэтому, – заключила Рики, – боюсь, что подготовительный курс, который она возьмет, не принесет ей особых результатов: она будет учиться спустя рукава, получит посредственные оценки, и, возможно, кое-что ей даже придется перездать. Так, пока она одержима желанием вернуться в школу, у нее есть стимул получить хороший аттестат, – мало сказать хороший, а очень хороший. Если отнять у нее этот стимул сейчас, все будет зависеть от ее собственного упорства и настроя. Это тяжелое испытание для подростка, пережившего то, что пережила Галь. И мы обязаны найти какой-то выход для нее.
Вновь воцарилось щемящее душу молчание. Шимрит Лахав устремила умоляющий взгляд на классную руководительницу своей дочери, – ту единственную, что могла что-либо предпринять на этот счет. Шарон и Рики также с надеждой на нее смотрели.
Они отлично понимали, что шагали вместе с Галь по тонкой проволоке, ибо возвращение той в школу стало бы наивысшим результатом ее лечения. В противном случае, вся их адская работа с Галь пропадет даром. Галь ни за что не поверит, что они, ее духовники, оказались бессильными в этом вопросе, воспримет это как предательство, и снова скатится на дно.
Ощущала это и Дана, и ее мысль лихорадочно работала. Да, Галь теперь никогда не удовлетворит свою жажду до конца, и, несомненно, будет пытаться удовлетворять ее всегда, используя каждый удобный повод. Никто, к сожаленью, не мог возместить ей ее истинный ущерб. Что же касалось остального, то она знала кое-какую возможность, и взвешено произнесла:
– Выход, в принципе, есть: экстерн и вторая сессия. Но поймите, экстерновский курс – и тот принадлежит школе. Совсем недавно Галь исключили из нее со скандалом, причем, почти сразу вслед за ним произошла эта криминальная история. И теперь, нам нужно буквально втолкнуть ее обратно, по горячим следам. Буду откровенна: шансы очень низки. Директор наша – человек дела, но суровая, и ей ситуация с Галь пришлась, мягко скажем, не по душе, особенно из-за того, что она нечаянно разбила ее машину. Больше всего она во всем блюдет порядок и заботится о репутации школы, как о своей собственной. В ее личных интересах не возвращать Галь в школу, невзирая на то, что она выходит не более чем жертвой во всей этой передряге. Главное – то, что именно с ее именем были
