Читаем без скачивания Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник) - Джеймс Купер

Последняя фраза была прибавлена с очевидной целью установить на будущее время основу соглашения между обеими сторонами. Неизвестно, в какой мере такая уловка могла бы подействовать на решительный и пылкий характер Джудит, но в это время появились признаки наступления последней минуты в жизни Томаса Хаттера. Страдалец открыл глаза и начал рукою ощупывать вокруг себя – доказательство, что зрение его потухло. Спустя минуту дыхание его сделалось чрезвычайно затрудненным и наконец совсем прекратилось. Перед присутствующими лежал безжизненный труп. Споры были неуместны, и молодые люди умолкли.

День окончился без дальнейших приключений. Довольные приобретенным трофеем, гуроны, по-видимому, отказались от намерений совершить новое нападение на «замок», рассчитывая, может быть, что не совсем легко устоять против неприятельских карабинов. Начались приготовления к погребению старика. Зарыть его в землю было неудобно, и Хетти желала, чтобы его тело опустили в озеро там, где похоронили ее мать. Кстати, здесь она припомнила, что сам Хаттер назвал эту часть озера «фамильным склепом».

Совершение обряда отложили до заката. Трудно было избрать для этого более подходящий момент, даже если бы речь шла о том, чтобы отдать последний долг праведной и чистой душе. Смерти присуще какое-то величавое достоинство, побуждающее живых людей смотреть с благоговейным уважением на бренные останки своих ближних. Все мирские отношения теряют свое значение, опускается некая завеса, и отныне репутация усопшего не зависит больше от человеческих суждений. Когда Джудит сказали, что все готово, она, повинуясь зову сестры, вышла на платформу и только тут впервые увидела все приготовления. Тело лежало на палубе, завернутое в простыню. К нему привязали тяжелые камни, взятые из очага, чтобы оно тотчас же пошло ко дну. Ни в чем другом не было нужды, хотя Хетти держала под мышкой свою неизменную Библию. Наконец все перешли на борт ковчега, и это странное жилище, давшее последний приют бренным останкам своего хозяина, тронулось с места. Непоседа стоял на веслах. В его могучих руках они двигались с такой же легкостью, как будто он правил пирогой. Делавар оставался безучастным зрителем. Ковчег подвигался вперед торжественно, как погребальная процессия, весла мерно погружались в воду. Окрестный пейзаж как нельзя более соответствовал предстоящему обряду. Ни единой складки не было видно на зеркальной поверхности озера, и широкая панорама лесов в меланхолическом спокойствии окружала печальную церемонию. Джудит была растрогана до слез, и даже Непоседа, сам не зная почему, испытывал глубокое волнение. Внешне Хетти казалась совершенно спокойной, но сердечная скорбь ее была гораздо сильнее, чем у сестры. Уа-та-Уа, серьезная и внимательная, с интересом следила за всем, ибо хотя она часто видела похороны бледнолицых, но никогда не присутствовала при таком странном погребении. Делавар, тоже сосредоточенный и задумчивый, сохранял, однако, полнейшую невозмутимость.

Хетти исполняла обязанности лоцмана, указывая Непоседе, куда нужно править, чтобы найти то место в озере, которое она привыкла называть «могилой матери». Читатель помнит, что «замок» стоял на южной оконечности отмели, тянувшейся приблизительно на полмили к северу. В дальнем конце этого мелководья Плавучему Тому заблагорассудилось в свое время похоронить останки жены и сына. Его собственное тело должно было теперь улечься рядом с ними. Хетти руководствовалась различными приметами на берегу, чтобы отыскать это место, хотя положение дома, общее направление отмели – все помогало ей, а вода была так прозрачна, что можно было видеть даже дно. Благодаря этому девушка без труда руководила движением ковчега и в нужное время, приблизившись к Марчу, прошептала:

– Положите весла, Генри Марч. Мы уже проехали большой камень на дне озера, теперь недалеко до могилы моей матери.

Марч тотчас же бросил весла, опустил в воду якорь и взял в руки канат, чтобы остановить баржу. Ковчег медленно повернулся, а, когда он совершенно перестал двигаться, Хетти вышла на корму и указала пальцем в воду, при этом слезы струились из ее глаз от неудержимой скорби.

Джудит редко бывала в этом месте. Это объяснялось отнюдь не равнодушием к памяти покойной, ибо девушка любила свою мать и горько оплакивала ее кончину, но она испытывала отвращение ко всему, связанному со смертью. Кроме того, в ее жизни со времени этих похорон произошли события, которые усилили это чувство и заставили ее держаться подальше от места, где покоились останки той, чьи суровые уроки делали еще более глубокими угрызения ее совести. С Хетти дело обстояло иначе. В ее простой и невинной душе воспоминания о матери не пробуждали иных чувств, кроме тихой скорби. Целое лето она почти ежедневно посещала это место после наступления темноты и, заботливо поставив лодку на якорь таким образом, чтобы не потревожить тела, вела воображаемые беседы с покойницей, пела гимны и повторяла молитвы, которым в детстве выучила ее мать.

Хетти пережила самые счастливые часы своей жизни в этом мнимом общении с духом матери. Незаметно для нее самой индейские предания смешались в ее уме с христианскими поверьями. Однажды она даже хотела совершить над материнской могилой один из тех обрядов, которые, как она знала, совершают дикари. Но, поразмыслив немного, отказалась от этой затеи.

Марч опустил глаза и сквозь прозрачную, как воздух, воду увидел то, что Хетти называла «могилой матери».

Это была низкая продолговатая земляная насыпь, в одном конце которой белел кусочек простыни, служившей покойнице саваном. Опустив труп своей жены на дно, Хаттер привез с берега землю и бросал ее в озеро, пока она совершенно не покрыла тело. Даже самые грубые и распущенные люди становятся сдержаннее, когда присутствуют при погребальных церемониях. Марч не испытывал ни малейшего желания отпустить какую-нибудь из своих грубых шуток и был готов исполнить свою обязанность в пристойном молчании. Быть может, он размышлял о страшной каре, постигшей его старого приятеля, и это напоминало ему о грозной опасности, которой недавно подверглась его собственная жизнь. Он знаком дал понять Джудит, что все готово, и получил от нее приказ действовать. Без посторонней помощи, полагаясь исключительно на свою гигантскую силу, Непоседа поднял труп и отнес его на конец баржи. Два конца веревки были подведены под ноги и плечи покойника, как их обычно подводят под гроб, и затем тело медленно погрузилось на дно.

– Не туда, Генри Марч, не туда! – вскричала Джудит, охваченная невольной дрожью. – Он не должен лежать возле моей матери.