Читаем без скачивания Военная контрразведка. Эпизоды борьбы - Анатолий Терещенко

Местом массовых казней евреев гитлеровцами и их литовскими пособниками были форты Каунаса, а также специально созданный для этих целей лагерь в местечке Поныри. Именно в этом лагере только за один день в апреле 1943 г. было уничтожено два эшелона советских граждан в количестве более 5 000 человек.

Я эту цифру хорошо запомнила, т. к. готовила и отправляла в ОКР Смерш армии шифровку год спустя после этой трагедии.

В Литве было очень много уклонистов, когда на призывные пункты военных комиссариатов многие просто не приходили.

В Восточной Пруссии сотрудники Смерш нашего корпуса встречались с дикими случаями ведения партизанской войны недобитыми нацистскими солдатами и офицерами спецслужб и вермахта, сколоченные в диверсионно-террористические отряды под названием «Вервольф».

Видела волчьи, колючие взгляды этого зверья. Вначале не хотели отвечать на задаваемые вопросы. Потом они сдавались на милость победителей и отправлялись в плен.

В конце войны я была контужена взрывной волной, слава богу, не зацепила разорвавшаяся неприятельская бомба осколком.

Отлежалась в госпитале и снова на войну…

— А после войны?

— А после войны направили служить в Особый отдел МГБ СССР Московского округа ПВО, где я проработала несколько лет. Помню треклятый 1951 г., когда арестовали нашего шефа Виктора Семеновича Абакумова, а затем и его супругу Антонину Николаевну Смирнову с малюткой-сыном, о чем я уже говорила вам раньше.

Потом предложили работу в центральном аппарате 3-го Главного управления КГБ СССР, где и прослужила я в 10-ом отделе до пенсии.

О прожитом и пережитом не сожалею — так судьба мне на пророчила. Пока больше нахожусь в вертикальном положе нии. Лежать долго боюсь. В движении — жизнь!

— Значит, долгая жизнь вам завещана.

— Дай бог!..

Глава восьмая

Попарились и попались

В этом повествовании речь пойдет об одной интересной операции в годы минувшей войны, проведенной нашими старшими коллегами — военными контрразведчиками.

Летом 1944 г., когда наши войска вели бои за освобождение Польши, начальником Особого отдела 47-й гвардейской стрелковой дивизии был назначен майор А.И. Матвеев. Противник тогда пытался предпринять всяческие меры, чтобы задержать продвижение Красной Армии, в том числе путем совершения диверсий на коммуникациях. Кое-что ему удавалось сделать.

Вот почему из управления Смерш 1 — го Белорусского фронта в Особый отдел соединения было передано указание сосредоточить силы на противодиверсионной деятельности. Хотя контрразведчики и раньше уделяли ей внимание, но с такой остротой вопрос не ставился.

Дивизия к этому времени дислоцировалась в районе польского города Люблина — принимала пополнение, готовилась к броску на Вислу. Командир соединения гвардии генерал-майор Василий Минаевич Шугаев, начальник штаба соединения и руководитель Особого отдела прорабатывали маршрут. В нем они наметили полосу наступления, определили, согласно ориентировкам и своим разведывательным данным, где имеются подразделения спецслужб противника, карательные части, какие объекты в нашем тылу могут быть выбраны немцами для совершения диверсий.

Командование соединения выделило пять таких уязвимых мест, и в том числе железнодорожный узел, по которому шел основной поток грузов для готовящейся наступательной операции. В эти населенные пункты были направлены оперативные группы по 7-10 человек во главе с военными контрразведчиками, чтобы скрытно вести наблюдение за объектом, а в случае появления подозрительных лиц — разбираться, не являются ли они диверсантами.

Группу, направленную к тому самому важному железнодорожному узлу, возглавил старший оперуполномоченный капитан Голубцов. Два человека в ней были военнослужащие из Смерша, остальные — из разведывательного подразделения полка.

Довольно скоро в районе объекта, наблюдаемого Голубцовым, появилась дрезина, а в ней — офицер. Дрезину, конечно, остановили, попросили предъявить документы. Офицер без всяких лишних вопросов показал все положенные документы, в том числе и командировочное предписание за подписью начальника штаба фронта.

Это был якобы представитель железнодорожных войск нашего 1-го Белорусского фронта, который ехал на узел, чтобы определить, насколько он подготовлен к приему большого количества боеприпасов и других грузов для наступающей группировки.

Хотя документы сомнений не вызывали, но Голубцов заколебался, обратив внимание на одно обстоятельство: в ориентировке, которую контрразведчики получили, наряду с другими признаками экипировки диверсантов фигурировал ранец.

У этого офицера как раз и был ранец. Это вызвало подозрение, но т. к. всё остальное было в полном порядке, то железнодорожника пропустили следовать по назначению. Однако доложить начальнику Особого отдела майору Матвееву об этой встрече Голубцов лишним не посчитал…

А буквально на следующий день в этот же самый район прибыла группа из семи бойцов во главе с офицером. Эти люди имели задачу сбора новых образцов немецкого вооружения в период наступления — этакая трофейная команда. Старший её предъявил оперативному работнику документ за подписью на-пальника штаба фронта — требование, чтобы все командиры и начальники оказывали этой трофейной команде всяческую помощь в выполнении поставленной задачи. И офицер, и все его бойцы имели за спиной ранцы…

Нужно ли объяснять, что эта группа сразу же вызвала у капитана Голубцова подозрение? Но виду сотрудник Смерша, конечно, не подал. Поскольку же ему была высказана просьба о содействии, то он на неё охотно откликнулся.

«Хорошо, — сказал он. — Тут у нас недалеко штаб, я вас с ними свяжу, вы договоритесь, как будете действовать…»

Посадил бойцов и командира на проходящую штабную машину и привел их всех в землянку к своему начальнику. А т. к. он уже доложил Матвееву насчет ранца у вчерашнего офицера, то у него сразу же возникло подозрение, что с этими «трофейщиками» надо разобраться повнимательнее…

Сначала майор попросил документы, и офицер охотно ему их предъявил — своё удостоверение, командировочное предписание, просьбу и указание начальника штаба фронта оказать помощь.

Когда начальник особого отдела дивизии стал их внимательно просматривать, то сразу обнаружил отдельные подозрительные признаки, которые были указаны в ориентировке. В частности, в удостоверении личности скрепки оказались из нержавеющей проволоки (помните, у Богомолова «В августе 44-го» — там как раз об этом говорится — авт.), буквы некоторые написаны не так…