Читаем без скачивания Внезапная жертва - Джон Сэндфорд

– Тебе звонят.

Дэвенпорт стряхнул с себя задумчивость и с трудом встал.

– Кто это? – спросил он, зевая. Увидев пиво, оживился: – Это для меня?

– Кто звонит, не знаю, а пива налей себе сам, – сказала Уэзер. – Слушай, мы с тобой говорим, как в телерекламе. Ты тот, кто храпит, сидя в кресле после ужина, – уточнила она.

– Я задумался, – рассеянно признался Лукас и взял трубку.

Уэзер скептически хмыкнула.

– Неужели?

Голос, прозвучавший в телефонной трубке, был каким-то неприятно маслянистым.

– Это Эрл Ступелла. Из «Блю Булл», помните такого?

– Да, Эрл, помню. Что случилось?

– Вы участвовали в той перестрелке, что была неделю назад. В «Кредитном союзе».

И это был не вопрос.

– И что?

– То, что сюда сегодня вечером приходила некая бабенка. Она сказала, что видела мужа одной из тех двух девок, которого якобы только что выпустили из тюрьмы и который сразу кого-то грохнул. Кажется, Лашез?

Сонливость Лукаса как рукой сняло.

– Лашез, верно, – подтвердил он. – Где она его видела?

– В автомате-прачечной на Одиннадцатой улице. Сказала, будто видела, как он туда вошел и поговорил с каким-то мужиком, который был внутри. Она разглядела их в окне. Они о чем-то перетирали с минуту, а потом Лашез вышел.

– Ясно. И кто эта бабенка? – уточнил Дэвенпорт.

– Только не говорите ей, что я вам звонил, – попросил Ступелла.

– Без проблем.

– Салли О’Дональд. Она живет где-то там неподалеку, кажется, возле кладбища. Точно не знаю.

– Я знаком с Салли, – ответил Лукас. – Что-то еще?

– Ничего. Салли сказала, что не хочет иметь с Лашезом ничего общего, поэтому когда она увидела его, то поспешила оттуда уйти.

– Когда это было?

– Салли заходила к нам примерно час назад, – ответил Ступелла. – Этого типа она видела утром.

– Хорошие сведения, Эрл. Чек получишь по почте.

– Спасибо, чувак.

Дэвенпорт положил трубку на телефонный аппарат. Лашез. Значит, он был здесь. И, в общем-то, особенно не скрывался. Лукас секунду стоял, задумчиво глядя на телефон, затем снова снял трубку.

– Уходишь? – спросила Уэзер.

– М-м, да, пожалуй. – Дэвенпорт нажал на кнопку быстрого набора и вслушался в гудок.

Дел ответил со второго звонка.

– Слушаю!

– Надеюсь, что ты говоришь не по тому телефону, который стоит возле постели.

– Что случилось? – спросил Дел.

– Особенного – ничего. Я просто подумал, а не прокатиться ли нам с тобой, если ты ничем не занят.

– Ты приглашаешь меня на прогулку поесть мороженого? Или на прогулку, захватив оружие?

– Второе, – ответил Дэвенпорт, бросив взгляд на Уэзер; к ее верхней губе прилип клочок пивной пены.

– Второе, черт побери, – отозвался Дел. – Дай мне десять минут.

Переулки были заезжены, колеи – заполнены льдом. Автомобильная печка работала плохо, и Дел, не любитель надевать перчатки, сунул руки под мышки. Единственное, что утешало в это время суток: подонкам, которых они ловят, так же холодно. В такие ночи преступления совершаются редко – в основном бытовые убийства, но они случаются независимо от погоды.

Вскоре ожил радиопередатчик, и Дел взял в руки микрофон.

– Слушаю.

– Дом О’Дональд – третий слева, как только свернете с главной дороги, – произнес диспетчер.

– Спасибо. Как-нибудь доберемся.

Лукас объехал вокруг дома, чувствуя, как «Эксплорер» подскакивает на ухабах. Полицейские заметили свет в окне в задней части дома, где обычно находится кухня. Из соседнего окна падал голубоватый свет включенного телевизора.

– Одна беда – у нее паршивый характер, – предупредил Дэвенпорт.

– А размером она с гараж на две машины, – подхватил Дел. – Может, пристрелить ее еще до того, как мы начнем с ней разговор?

– Лучше просто ранить, – развил шутку Лукас. – Желательно в коленную чашечку.

– В последний раз мы тоже попали в коленную чашечку.

– Это точно. Ну вот и приехали. – Дэвенпорт остановил машину. – Только не нервируй ее, договорились? Не хочу гоняться за нею по всему двору.

Салли О’Дональд пребывала в дурном расположении духа. Уперев руки в бока, она стояла по другую сторону закрытой стеклянной двери. Волосы были накручены на розовые бигуди, уголки сочных губ кривились в недовольной мине. На Салли был потертый банный халат, на ногах – меховые тапочки, похожие на раздавленных кроликов.

– Какого черта, мать вашу, вам здесь надо? Да еще ночью?

– Просто поговорить, только и всего, – ответил Лукас, глядя на женщину снизу вверх со второй ступеньки крыльца.

– В последний раз я разговаривала с вашим поганым Кэпслоком – так вроде бы его звали. Я была готова яйца ему оторвать, – заявила из-за двери хозяйка, не проявляя желания открыть гостям.

Через плечо Дэвенпорта она бросила колючий взгляд на Дела. Тот поежился.

– Салли, мать твою, открой дверь! Ты нас тут заморозишь. Богом клянусь, нам только поговорить с тобой нужно.

Через пару секунд О’Дональд сжалилась. Она впустила визитеров в дом и провела в комнату, где работал телевизор. Там было накурено, как в боулинге, – хоть топор вешай. Хозяйка отодвинула в сторону столик на колесах и, указав Дэвенпорту на обтянутое вельветом кресло, сама села в другое. Дел остался стоять.

– Мы знаем, что ты видела Дика Лашеза и всем об этом растрезвонила, – начал Лукас.

– Ничего я не растрезвонила, рассказала всего троим. – Салли сощурила свои и без того узкие поросячьи глазки. – Рано или поздно я узнаю, кто это на меня настучал. Он у меня получит.

– Только яйца ему не отрывай, договорились? – пошутил Дел.

– Мы лишь хотим услышать, где ты видела Лашеза, с кем он был и что ты о нем знаешь, – сказал Лукас. – Наш источник утверждает, будто ты с ним когда-то тусовалась.

– Кто он, твой источник? Я буду говорить, только если ты взамен кое-что мне скажешь.

– Ты же понимаешь, что я не могу тебе это сказать. Зато если пойдешь мне навстречу, я шепну своим коллегам, сама знаешь из какого отдела, и они на пару месяцев забудут о тебе, – пообещал Дэвенпорт и добавил: – Если, конечно, ты сообщишь нам что-то полезное.

Салли согласно кивнула, явно что-то подсчитывая в уме. Обещанная пара месяцев перетянула.

– Хорошо, – сказала она. – Время от времени я тусовалась с местными бандюками. Долго, лет десять. Но потом перестала, лет этак пять назад. Для начала они взяли меня в дело, возили на работу в Милуоки. Дик был у них самой большой шишкой, когда я с ним познакомилась. Тогда ему было лет двадцать пять. Так что, выходит, теперь ему под сороковник?