Читаем без скачивания Уинстон Черчилль. Английский бульдог - Екатерина Мишаненкова

«Я выношу на рассмотрение палаты предложение одобрить такой состав правительства, который позволил бы нашей нации проявить несгибаемую решимость и довести войну с Германией до победного конца…

…Я решил обратиться к членам палаты с теми же словами, которые я уже адресовал новому правительству: «Все, что я могу вам предложить, – это кровь, тяжкий труд, слезы и пот».

Нам предстоят тяжелейшие испытания. Нас ждут многие месяцы затяжных боев и жестоких страданий. Вы спросите: что мы намерены делать? Я отвечу: вести войну на море, на суше и в воздухе, собрав в кулак всю мощь и всю силу, которой наделил нас Господь, самоотверженно бороться против чудовищной тирании, чей скорбный список страшных преступлений против человечества не имеет равных по протяженности за всю мировую историю. Вот что мы намерены делать. Вы спросите: какова наша цель? Я отвечу просто: наша цель – победа, победа любой ценой, победа, несмотря на страх и страдания, победа, какой бы длинной и трудной ни была дорога к ней; потому что любой иной исход сулит нам неминуемую гибель. Нам пора осознать: гибель грозит Британской империи и всему, что она собой олицетворяет, гибель ждет взлелеянные прошлыми поколениями мечты о лучшем будущем для человечества. Но я принимаюсь за дело с оптимизмом и надеждой. Я уверен в том, что грядущие поколения по достоинству оценят наши подвиги. Сейчас я чувствую себя вправе обратиться за помощью и поддержкой ко всем и каждому и воззвать: «Придите, и да выступим мы все вместе единой силой!»»

Из первой речи Уинстона Черчилля в Палате Общин в качестве премьер-министра 13 мая 1940 года

Когда Черчилль закончил выступление, в Палате Общин воцарилась гробовая тишина, за которой последовали бурные овации – многие члены парламента даже повскакивали с мест и аплодировали ему стоя. Теперь никто уже старался не вспоминать о том, как еще несколько месяцев назад над речами Черчилля против умиротворения Германии и предупреждениями о грядущей войне смеялись, а сами его выступления то и дело прерывали язвительными шутками.

Мне казалось, будто сама судьба вела меня, и вся моя прошлая жизнь была лишь подготовкой к этому моменту, к этому суровому испытанию.

История будет добра ко мне, ибо я намерен сам ее писать.

Амбиция – не столько плебейских удовольствий, сколько славы, – мерцает в каждой душе.

* * *

Правда, в собственной партии его по-прежнему недолюбливали, тем более что главой консерваторов продолжал оставаться Чемберлен. Да и вообще, если рядовые члены парламента были согласны с простыми англичанами, поддерживающими Черчилля, то представители политической элиты очень боялись, что он порастрясет их упорядоченный мирок. Джок Колвилл, секретарь сначала Чемберлена, а потом Черчилля, вспоминал: «Мысль об этом леденила душу служащих дома 10 по Даунинг стрит. То же самое испытывали все остальные министры и их подчиненные. Нечасто случается, чтобы политическая элита испытывала столько опасений в связи с назначением нового премьер-министра, а главное, была готова к тому, что опасения эти оправдаются».

Впрочем, самого Черчилля эти политические дрязги мало волновали. Он верил в свою звезду. А опрос общественного мнения, проведенный в начале августа, показал, что его поддерживают 88 % англичан – неслыханный рейтинг, какого в Британии никто не видел уже много десятилетий. С такой народной поддержкой можно было не обращать внимания на недоброжелателей и сосредоточиться на главном – войне. Он твердо решил – Англия будет сражаться до конца.

А между тем 15 мая 1940 года капитулировала Голландия. Французские войска после немецкого прорыва при Седане были вынуждены начать отступление по всей линии фронта. В Париже заговорили о неминуемом поражении. Британские войска в северной Франции и Бельгии тоже задумались об отступлении.

«Уинстон прибыл в пять часов вечера, – рассказывал сотрудник британского посольства в Париже о визите Черчилля во Францию сразу после поражения при Седане, – вне себя от ярости, называл французов трусами, говорил, что они должны сражаться. Однако после разговора с Рейно он понял, что все гораздо серьезнее». А Колвилл через пару дней записал в дневнике: «Черчилль неукротим, если бы нацисты завоевали Францию или Англию, мне кажется, он сам отправился бы в крестовый поход против Гитлера с отрядом добровольцев».

Умиротворитель кормит крокодила, надеясь, что тот съест его последним.

При всей красоте стратегии, посматривайте иногда на результаты.

При всей своей уверенности в легкой победе помните, что в мире не случилось бы ни одной войны, если бы другая сторона не думала, что у нее тоже есть шанс.

«Наступил один из самых страшных эпизодов в многовековой истории Франции и Британии. Хотя в то же время, без сомнения, это самый славный ее эпизод. Встав плечом к плечу, не имея никакой поддержки со стороны, кроме разве что помощи, оказываемой братскими нациями наших доминионов и находящихся под нашим протекторатом далеких империй, британский и французский народы взяли на себя миссию спасения не только Европы, но и всего человечества от самой омерзительной и страшной тирании из всех, которые когда-либо оставляли свой грязный след в истории. За спиной Британии и Франции – за нашими спинами, за спинами наших солдат и моряков – ищут защиты напуганные и порабощенные народы, чья государственность уничтожена: чехи, поляки, норвежцы, датчане, голландцы, бельгийцы – все те, чья жизнь окончательно погрузится во тьму варварства, у кого не останется никакой надежды, если мы потерпим поражение в этой войне. И потому мы должны победить! И потому мы обязательно победим!»

Из первого выступления Уинстона Черчилля по радио в качестве премьер-министра 19 мая 1940 года

После прорыва немцами линии фронта в Бельгии у британских войск на континенте осталась единственная возможность для спасения – выйти к Дюнкерку на побережье Ла-Манша. 26 мая началась операция «Динамо» по эвакуации солдат из района Дюнкерка. В случае неудачи она могла обернуться тяжелейшими потерями и уничтожением большей части армии. Для обеспечения прикрытия эвакуируемых войск Черчилль приказал любой ценой удерживать порт Кале и потребовал, чтобы французов спасали так же, как англичан. 27 мая король Леопольд объявил о капитуляции Бельгии, но благодаря героическим усилиям британской авиации и флота удалось эвакуировать двести тысяч англичан и сто тридцать тысяч французов.

Для Черчилля это была победа. Вроде бы странно – ну о какой победе может идти речь, если войска вынуждены были бежать, бросив оружие? Но Дюнкерк невероятно подействовал на дух нации. Англичане воочию увидели, что пусть половина Европы уже пала перед Гитлером, пусть поражение Франции неминуемо, но Британия не разгромлена, и у нее есть вождь, который готов сражаться до конца.

«…Все мы стали свидетелями нашего чудесного избавления, ставшего возможным благодаря героизму, непоколебимости, бесстрашию, дисциплине, находчивости, мастерству и несокрушимой преданности наших военных. Британцы и французы совместными усилиями смогли отбросить врага назад…

…Я хочу выразить благодарность нашим молодым летчикам. В решающий момент битвы на побережье большинство соединений французской армии оказались опрокинуты и приведены в крайнее замешательство стремительным натиском вражеской бронетехники. Только представьте, что именно тогда судьба цивилизации оказалась в руках нескольких тысяч британских пилотов! Думаю, еще ни разу за всю историю, ни в одной минувшей войне у нашей молодежи не было такого шанса проявить себя. Все подвиги рыцарей Круглого стола и крестоносцев вместе взятые не просто меркнут на этом фоне, но и кажутся безнадежно устаревшими и скучными…

…Несмотря на то, что обширные европейские территории и многие древние государства уже оказались или вот-вот окажутся в цепких руках гестапо, пав жертвами нацистского режима, мы не должны терять веру в себя. Мы будем биться до конца и на континенте, защищая Францию, и на просторах морей и океанов, и даже в воздухе, где вскоре, я уверен, мы тоже достигнем значительных успехов, – мы будем воевать решительно и напористо и обязательно отстоим свой остров, чего бы нам это ни стоило. Мы будем драться с врагом и на наших берегах, если ему хватит наглости тут высадиться, и на полях и лугах, и среди холмов и гор, и в тесноте городских улиц – мы всюду дадим противнику достойный отпор. Мы ни за что не сдадимся! И даже если (хотя лично я никак не могу в это поверить) какая-то часть Британии или весь наш остров не выдержит натиска нацистов и окажется в голодном рабстве, то остальные земли нашей огромной империи, находящиеся далеко за морем, продолжат наше дело при поддержке и под защитой британского флота до тех пор, пока, Бог даст, Новый Свет не обрушит на врага всю свою силу и мощь, чтобы спасти и освободить Старый Свет».