Читаем без скачивания Кобра - Валерий Горшков

Монолог Кати, похожий то ли на чтение вслух детектива, то ли на бред сумасшедшего, занял работой все извилины моего серого вещества, взвешивающего, оценивающего и анализирующего каждое произнесенное ею слово. Если бы за окном взорвалась бомба, я бы наверное пропустил этот взрыв мимо ушей – настолько поглотил меня дьявольский водоворот вспыхнувшего азарта. Фантазия взбесилась. Перед моими глазами во всех деталях и красках уже разворачивались картины предстоящего ограбления курьера, и, глядя на сидящую рядом Зайку, на выражение ее красивого лица, на ее выразительную мимику и отчаянную жестикуляцию, я уже почти не сомневался – все получится. Все обязательно получится! Эта бедовая девчонка буквально светилась, горела изнутри, и капризная госпожа-удача просто не могла, не имела права оставить ее лихую авантюру без своего покровительства!..

– Ладно, едем дальше. Усыпив мальчиков, ты ждешь пять минут, пока газ самонейтрализуется, обычными проводницкими гранками открываешь дверь купе, заходишь внутрь и убеждаешься в полной отключке клиентов. Все, что тебе останется, – это снять пристегнутый «браслетами» кейс с руки курьера. Теоретически это можно сделать двумя способами: варварским, отпилив у бедолаги кисть, – спокойно констатировала Катя, но сделала успокаивающий жест, – или перекусив инструментом цепочку из специального сплава. Мы не садисты, что бы калечить ни в чем не повинного парня, поэтому второй вариант предпочтительнее. И гораздо чище… К следующему разу я постараюсь достать подходящие кусачки и буду ждать тебя на машине у псковского железнодорожного вокзала. Главная и единственная цель репетиции – ликвидация страха, чтобы, проделывая всю эту процедуру повторно, ты был совершенно спокоен и точно знал – тебе ничего не грозит. Все легко и просто. А когда деньги будут у нас в руках и начнется большая охота, мы, даст бог, переберемся в Штаты, где окажемся в относительной безопасности. Ну как тебе план, Кент? Давай, попробуй отыскать в нем хоть один изъян.

– В теории вроде бы все гладко, – подумав с полминуты, сказал я. – Но когда дойдет до дела, обязательно вылезет масса неучтенных проколов. Кстати, насчет вожделенного места под солнцем. Почему именно Америка, а не, скажем, Европа? Там тоже полно теплых райских уголков. Кипр, Канары, Монако, Андорра. И еще с десяток. Если Браташ начнет искать меня за пределами России, то прежде всего – в Штатах. Я уж не говорю про американскую визу. Похоже, малыш, ты не представляешь себе, насколько трудно ее получить, не имея специального приглашения от бизнес-партнеров или близких родственников.

– Существует такая поговорка: «Самое темное место – под фонарем». А если серьезно… В Европе слишком тесно и скучно. У янки гораздо больше свободы, больше возможности выгодного вложения грязных денег и несоизмеримо больше шансов затеряться, – озвучила свою точку зрения Катя. – А на счет американской визы… ты крупно ошибаешься, Дэник. Я не сказала тебе самого главного. У меня в загранпаспорте она есть. Точь-в-точь такая же, как у тебя, – годовая и многократная. Я получила ее без проблем, даже не переступая порог визового отдела. А все потому, что законный муж моей мамы – не самый последний сотрудник в консульстве США в Санкт-Петербурге. Вот так. Что, съел?

Признание маленькой бестии вогнало меня в кратковременный ступор. Я не мог видеть свое лицо в зеркало, но готов был поклясться, что любой актер, когда-либо имевший удовольствие сыграть на театральных подмостках финальную сцену в гоголевском «Ревизоре», мог бы по сравнению со мной претендовать только на лавры дешевого халтурщика. Я просто замер, как истукан на острове Пасхи, и не сразу нашелся, что ответить. Катя воспользовалась этой паузой, обняла меня, положила голову на плечо и сказала:

– Мои папа и мама разошлись, когда мне едва исполнилось пять лет. Папа был военным моряком, а мама – слишком красивой женщиной, чтобы по несколько месяцев, сидя дома, ждать своего загулявшего по морям и океанам мужа. Я до сих пор не знаю, как отцу при разводе удалось убедить судей оставить меня с ним. Фактически я росла с бабушкой. Потом папа уволился с флота, женился и переехал из Мурманска в Ленинград. А мама, практически одновременно, вышла замуж за Джошуа, тогда он еще работал в посольстве США в Москве. После свадьбы Джош добился перевода в Питер. Вот, в общих чертах, и вся история. Стае ее не знает. У каждого человека должна быть своя личная тайна, о которой он редко кому рассказывает. Только тем, кому полностью доверяет, ~ – Катя чмокнула меня в щеку и погладила ее ладошкой, словно стирая несуществующую помаду.

– И давно тебе в «аусвайс» шлепнули визу?

– Месяц назад. Как только я поняла, что у меня наконец-то появилась возможность кинуть Стаса на кругленькую сумму. Еще вопросы есть, господин следователь?

– Нет, Зайка. Но я очень хочу выпить. – Я мягко отстранил от себя девушку, поднялся и направился к бару. Сколько веревочке ни виться, а на безрыбье, как говорится, и хлорка творогом кажется. Несмотря на все мои предпочтения и антипатии, очередь быть выпитым все-таки дошла и до нелюбимого мной джина. Причем – даже без пресловутого тоника.

– Тебе принести?

– Нет, спасибо. Когда ты летишь в Нью-Йорк?

– Скоро. Боря позвонит, обрадует.

– У тебя будет возможность сделать для нас два пустяка? Это не займет много времени. Максимум пару часов.

– А у меня есть выбор?!

– Выбор всегда есть, – глубокомысленно заметила Зайка. – Нужно заглянуть в приличный банк, вроде «Сити» или «Кэмикл», арендовать в сейфовом хранилище ячейку на предъявителя и получить ключ. Потом забронировать номер в дешевой гостинице, где-нибудь в Бруклине, на имя мистера и миссис Смит. С двадцатого октября.

– Так конкретно?

– Да. На всякий случай, чтобы потом не было проблем, заплати вперед, за трое суток.

– Это все? – я налил себе полстакана, закрыл бар и вернулся в спальню.

– Что касается американских гастролей – все. – Катя снова поцеловала меня, на этот раз в губы, чуть скривилась от запаха джина и шутливо погрозила пальцем: – Когда все закончится, я вплотную возьмусь за твое воспитание. Алкоголик. Будем делать из тебя мачо. Загорелого, накачанного и…

– Катя, – перебил я.

– Что? – Она снова прикалывалась, как телевизионная кукла Дарьялова – вытаращила глазки и часто-часто захлопала ресницами. – Что, Дэник?! У тебя лоб весь мокрый. Ты не заболел?!

– Нет, я здоров. Я просто хочу сказать тебе… Мир гораздо более тесен, чем кажется. Ты действительно не боишься, что, лишившись двух миллионов баксов, Браташ не дернет за все доступные ему веревочки и в конце концов все-таки нас не вычислит? Пусть это произойдет не сразу, через год или, скажем, три. Я знаю его не так хорошо, как ты, но уверен – он не успокоится, пока не дойдет до точки. Для таких козырных тузов, как Браташ, найти бросивших ему вызов похитителей – фактически дело чести. Он будет рыть рогом, он поднимет на уши и купит всех, кого потребуется, по обе стороны океана. Он будет продолжать искать нас до упора, даже в том случае, если на поиски ему придется истратить еще три миллиона баксов. Неужели ты совершенно не боишься?

– А ты? – Катя посмотрела на меня серьезно, буквально просвечивая взглядом. Спросила тихо: – Ты готов рискнуть всем, что имеешь, ради нашего счастливого будущего?

– Если честно, – я покачал головой, – я не понимаю, что ты со мной сделала. Но я… готов.

– Тогда обними меня, Кент! – распахнув на груди рубашку, позвала Зайка. – Крепче, милый… Еще крепче!.. Да!..

Когда мы бурными сексуальными ласками окончательно скрепили наш тайный союз, Катя взглянула на часы, ойкнула, вскочила с кровати и сказала, что ей надо срочно ехать к маме, так как через час Браташ пришлет за ней машину и тогда невинное опоздание может перерасти в катастрофу. Я лишний раз убедился в том, что женщине, вопреки бытующему мнению, не нужно два часа на сборы. Иные юные красавицы при необходимости способны за две минуты не только привести себя в порядок, наложить на личико аккуратную боевую раскраску, но и натянуть высохшую за ночь одежду, чмокнуть на прощание в щеку и упорхнуть за дверь, оставив после себя в квартире нежный арбузный запах французских духов.

Я налил себе еще полстакана «Бефитера», набрал в ванну горячую воду и погрузился в хлопья пены, чтобы в тишине и покое подумать над тем, как же это так получилось, что я дал согласие участвовать в крайне опасной авантюре с более чем непредсказуемым концом. Закурив последний из найденных в пепельнице хабариков, я откинулся на край ванны и закрыл глаза. По мере того, как выпитый джин проникал из желудка в кровь, а пространство ванной комнаты заполнялось сигаретным дымом, мои мысли текли все медленней и бессвязней и в конце концов я отключился.

Мне снилось, что я стою на самом краю уходящего далеко в океан деревянного пирса, чувствую, как штормовой ветер бросает мне в лицо соленые брызги и как дрожат под ногами скользкие доски от ударов с грохотом налетающих на сваи огромных волн. Вдруг прямо у меня перед глазами вырастает нечто, похожее на огромную крепостную стену, и я в ужасе понимаю, что это – огромная волна, которая тут же сбивает меня с ног, приподнимает на гребне и швыряет в бущующую бездну, оглушая и накрывая с головой. Я громко кричу и отчаянно двигаю руками, изо всех сил пытаясь всплыть на поверхность, но ничего не получается. Я задыхаюсь от недостатка воздуха, я уже слышу доносящийся издалека погребальный колокольный звон и вдруг… просыпаюсь. Как выясняется – смахнув на кафельный пол стакан и пепельницу и чуть не захлебнувшись в собственной ванне, в которую умудрился кульнуть с головой. Сердце стучит, как пулемет. Перед глазами плавают черные круги. Лежать дальше в остывшей воде с куцыми шапками пены уже совершенно не хочется. Настроение скверное. В гудящей голове, как заевшая виниловая пластинка, вертится один и тот же вопрос: «А ты действительно этого хочешь? Еще не поздно все переиграть, отказаться!» И раз за разом, вспоминая насмешливое лицо миниатюрной темноволосой девчонки, я отвечаю однозначно: «Да! Да, черт побери! Я хочу этого».