Читаем без скачивания Ржевский. Том 3 - Семён Афанасьев

— Мадина, чем ей помочь?!

— Погоди, я сама. — Менталистка на ватных ногах преодолела полтора шага за две долгие секунды.

Когда других целителей под рукой нет, нет и вариантов сослаться на плохое самочувствие.

Бросив ладони на виски наивной курицы, Наджиб щедро поделилась личным резервом.

Пациентка тут же порозовела, ожила и с благодарностью распахнула глаза:

— Спасибо! А я думала, сейчас буду час откачиваться!

Сказать бы ещё тебе, чего это МНЕ стоило, вздохнула про себя Наджиб. Разумеется, молча.

Ладно. У менталиста по определению порог сильнее. Сейчас бы прогуляться пару минут по улице, там полегчает.

До Норимацу-младшей тем временем в полной мере дошёл драматизм случившегося:

— Дмитрий, приношу свои извинения. — Японка забежала вперёд, поклонилась низким глубоким поклоном и застыла в этом положении, наверное, секунд на пять. — Клянусь, я понятия не имела, что мои родители… — она неожиданно всхлипнула.

— Эй, ты чего! — Ржевский подхватил её за плечи и решительно разогнул. — Шу, не плачь!

Ну да, было бы сказано.

Младшая Норимацу стояла, словно проглотив лом. Чуть повернувшись, она ненавидящим взглядом смотрела на слабо шевелящихся на полу родителей и глотала слёзы.

Её плечи вздрагивали, тело содрогалось, по лицу катились и катились частые капли.

— Шу! — Ржевский затравленно огляделся по сторонам. — Мадина, что-нибудь сделать можешь?!

— Не ближайшую минуту, — честно покачала головой менталистка.

Тут бы самой смог не упасть, но вслух не скажешь.

Ржевский неожиданно расслабился, по его лицу пробежали и последовательно сменили друг друга три-четыре мысли.

Он решительно обнял азиатку за плечо, как мужика, и потащил вперёд:

— Погнали. Извини, что с твоими предками неловко получилось, но давай отсюда валить на всякий пожарный!

Идея была здравой. Не проходной двор, но весьма на него похоже. Ещё и с постоянными попытками захомутать.

— Погоди, — Шу вывернулась из-под его ладони и вернулась на шаг назад.

Тягуче посмотрев на родителей, она ровно произнесла:

— В клане Ивасаки больше нет Шу Норимацу.

Японка стащила с руки браслет, являвшийся кроме прочего достаточно сложным устройством:

— Будьте вы прокляты, бесчестные твари, — затем бросила артефакт, словно тот был ничего не стоящей мелочью.

Её отец именно в эту секунду попытался что-то провернуть: его ноги ножницами мелькнули в воздухе, скрутка и гимнастический прогиб спины почти поставили японца на ноги.

Но дальше просто не повезло.

Ржевский из какого-то только ему понятного куража без затей наподдал по падающему браслету ногой, как по мячику в одной мальчишеской игре.

Попал.

Достаточно тяжёлый металлический предмет резко сменил траекторию.

Потомок самураев, являющийся по совместительству отцом Шу, акробатическим трюком закончил подниматься на ноги. Почти.

Выброшенный Шу родовой артефакт, направленный в полёт многострадальным ботинком блондина, траекторией полёта пересёкся с брюками Норимацу-старшего.

С той их частью, где левая нога соединяется с правой.

— Ой! — Ржевский с силой впечатал ладонь в лицо даже до того, как железо ударило японца в очень деликатное место. — Случайно попал!

Второй рукой он непроизвольно схватился за собственный пах.

Японец упал на колени, согнулся в три погибели, прижал левую руку к ушибленному месту, а ногтями правой бессильно заскрёб по полу.

— И захочешь, не прицелишься, — блондин озадаченно потёр затылок, стоя над поверженным родителем партнёрши по бизнесу.

Через секунду он спохватился:

— Ух! Шу, прости! Это же батя твой! Я правда нечаянно!

— Пойдёмте, — японка сама подхватила его под руку и увлекла вперёд. — У Шу Норимацу больше нет отца.

Мадине было что сказать, но, скользнув по мозгам Нозоми и её супруга, менталистка промолчала: появление якудза именно в этот период случайностью не было.

Дядя действовал не по собственному почину. Оба брата всё время находились на связи (и между собой, и с Ивасаки), первый просто быстрее успел домой.

Якудза в дом провёл бы и отец — если бы прибыл раньше.

Шу в тёмную разыгрывали тоже оба.

Как только менталистка увидела чужие планы в собственный адрес, её человеколюбие мгновенно испарилось вслед за гуманизмом.

— Шу, не жалей о родителях, — хмуро бросила Наджиб, нагоняя товарищей в коридоре. — Вечером поясню, — пообещала она в ответ на молчаливый вопрос во взгляде. — Сейчас сама в шоке. Страшно, успокоиться хочу.

БАХ! БАХ! БАХ! Из дальнего крыла большого дома донеслись ритмичные звуки, словно кто-то тарабанил в двери тяжёлым.

— Асато и Юки?! — Ржевский замер, как скала.

Шу дёрнуло инерцией назад, поскольку она держалась за него рукой.

Мадина налетела на спину попечителя, больно прикусив кончик языка.

— Откройте! Сволочи! — донеслось из противоположного крыла.

— Надо их выпустить! — Дмитрий решительно требовал, глядя на партнёршу по бизнесу.

— Всё равно мы с тобой девственницы и бесполезный в его хозяйстве груз, — с ангельским выражением лица выдала Мадина японке (неожиданно для себя самой).

А про себя подумала: юмор — та защитная реакция психики, которая в подобные моменты помогает сохранить разум. Даже если этот юмор — чёрный.

Ржевский перед нужной дверью выхватил ключи из рук Шу и открыл замки чуть ли не быстрее, чем менталистка скользнула по ним взглядом.

— Хренасе, энтузиазм. — Наджиб начала оправляться после удара японским техно.

Даже вернулся сарказм.

— Как вы? Они вас насильно заперли?! — лицо попечителя излучало глубочайшую тревогу вперемешку с неподдельной заботой.

Он старательно ощупал Юки и Асато, не обращая внимания на заявления, что те не пострадали.

— Их тоже обманули. — Плюнув на загоревшиеся нездоровым огнём глаза опекуна, Мадина сейчас общалась только с сестрой по несчастью. С Шу. — Их отец завёл обеих сюда и закрыл, чтобы не путались под ногами. Сами они были против, твой дядя даже ударил Асато по лицу.

— У меня больше нет дяди, — спокойно напомнила младшая Норимацу.

— Расскажи?! — кузины потребовали подробностей.

* * *

Из офиса-дома семьи Норимацу они вышли через минуту и впятером. Минута ушла на поиск целой рубахи для Ржевского.

Асато после всего помрачнела и механически переставляла ноги: случившееся было ей неприятно, смиряться не хотелось.

Она старательно искала некий выход, которого не находила.

Юки, коротко поцеловав Ржевского в губы, таким образом по-своему подвела итог услышанному:

— Ты мой герой!

Сейчас она держала блондина под руку, а он восторженно косился на её правую грудь, то и дело скользящую по его трицепсу.

Мадина могла бы сказать вслух, что единственной мыслью Юки сейчас был предстоящий вечером поход в статусное место. Но, во-первых, она не планировала широко демонстрировать контроль чужого ментала.

Во-вторых, восторженное и бесшабашное лицо опекуна прозрачно намекало: ни к каким логическим аргументам он сейчас не прислушается.

Запрещённые стволы, все три, Ржевский непостижимым образом разместил за ремнём штанов так, что снаружи и видно не было.

— Сейчас к Барсуковым заскочим на минутку, — вальяжно просвещал