Читаем без скачивания Московское царство. «Цивилизация особого назначения» - Ричард Эдгар Пайпс

Царь этот безусловно страдал психическим расстройством, и было бы ошибкой приписывать рациональную цель всем его политическим мероприятиям. Он казнил и пытал, чтобы изгнать обуявших его духов, а не из намерения изменить направление русской истории. Однако вышло так, что люди, стоявшие у него на дороге, более всего мешавшие ему и доводившие его до приступов слепой ярости, принадлежали к родословным фамилиям, владевшим вотчинами в Москве и ее окрестностях. Уничтожив такое их множество, Иван без всякого на то умысла изменил соотношение сил в русском обществе и наложил глубокий отпечаток на его будущее.

В 1550 г. Иван сделал невиданное дело: он пожаловал поместья в окрестностях Москвы 1064 «детям боярским», большинство из которых были обедневшими дворянами, а многие – и потомками холопов. Таким шагом он даровал этим парвеню почетное звание «московских дворян», до того предназначенное лишь родословным боярам. В этом прозвучало прямое предостережение древним родам.

Иван Грозный и тени его жертв. Художник Иван Клодт.

В последующие годы Иван был слишком погружен в реформы управления и внешнюю политику, чтобы пойти на прямое столкновение с боярами. Однако в 1564 г. Иван поделил страну на две части. Одна половина, названная «земщиной», представляла собою собственно царство, так сказать, государственную, публичную часть страны. Другую он поставил под свое собственное начало и назвал «опричниной».

Из-за почти полного отсутствия записей, относящихся к периоду, когда Россия находилась при таком официальном двоевластии (1564–1572 гг.), очень трудно отчетливо установить, что же именно там происходило. Однако политические последствия опричнины представляются достаточно очевидными. Иван временно отказался от методов своих предшественников, пытавшихся сделать слишком много в слишком сжатые сроки. Он вывел из царства в целом те области, в которых царской власти все еще приходилось считаться с хорошо укрепившейся мощной оппозицией и где процесс превращения страны в поместье властителя еще не достиг полного завершения. Теперь он присоединил эти области к своему личному двору, то есть включил их в состав своего частного владения.

В результате этого шага он, наконец, мог свободно выкорчевать крупные вкрапления боярских вотчин, остававшиеся от удельных времен. После того, как царский указ зачислял их в опричнину, отдельные московские улицы, городки, рынки и в особенности большие вотчины делались личной собственностью царя и в таком качестве передавались специальному корпусу опричников. Этой публике, состоявшей из доморощенного и иноземного сброда, дозволялось безнаказанно подвергать измывательствам и казни обитателей находившихся под их властью областей и грабить их имущество. Бояре, которым посчастливилось пережить террор, получили в виде компенсации за свои вотчины поместья в других районах страны.

Примененные тогда методы в принципе не отличались от приемов, использованных Иваном III на землях покоренного Новгорода, однако на этот раз они были обращены на древнее ядро Московского государства и на территории, захваченные им раньше всего. Как показали изыскания С. Ф. Платонова, взятые в опричнину земли находились главным образом в центральных районах страны, тогда как земщина охватывала окраинные области, захваченные Иваном III и Василием III.

* * *

Опричнина была официально упразднена в 1572 г., и обе половины страны были снова слиты воедино. Вслед за этим запретили под страхом смерти упоминать это некогда наводившее ужас слово. Некоторых опричников наказали; участки конфискованной земли были кое-где возвращены своим владельцам. Однако дело было сделано. Была разрушена основа боярского могущества.

Но еще по крайней мере целое столетие, а в иных отношениях и несколько десятилетий сверх того, родословные бояре продолжали иметь сильное влияние при дворе. Коли на то пошло, наибольшей расцвет местничества приходится на XVII в., то есть на время после царствования Ивана IV. И тем не менее, их экономическое могущество было подорвано, а корни на местах оказались подрублены. Будущее принадлежало не боярам, а дворянам.

В конце XVI в., после отмены опричнины, это некогда презираемое сословие второразрядных слуг стало получать на придворных церемониях предпочтение перед рядовыми боярами, уступая место лишь представителям наиболее именитых родов.

После опричнины частная собственность на землю больше не играла в Московской Руси сколько-нибудь значительной роли; с разорением вотчинных гнезд древних фамилий вотчина сделалась ленным поместьем, жалуемым на более благоприятных условиях, чем собственно поместье, но все равно всего лишь ленным поместьем.

«Государевы служилые люди» получали вознаграждение главным образом в виде вотчин и поместий. Но для этой цели использовались также должности и жалованье. Заслуженные военачальники и чиновники могли сколотить изрядное состояние, добившись назначения на провинциальный пост. В Московской Руси расходы по содержанию местного управления и судопроизводства несло население («кормления»). Толково воспользовавшись таким назначением, можно было нажиться с необычайной скоростью.

Главный провинциальный управитель Московского государства – «воевода» – являл собой своего рода сатрапа, сочетавшего административные, налоговые, военные и судебные функции, каждая из которых позволяла ему выжимать деньги. Покуда воевода поддерживал порядок и аккуратно доставлял положенное количество податей и слуг, монархии дела не было, как он распоряжается своею властью.

Такое отношение не так уж отличается от отношения монголов к покоренной ими Руси. Однако, в отличие от монголов, Москва пеклась о том, чтобы никто из воевод не закрепился у власти. Должности раздавались строго на ограниченное время, причем год был нормой, полтора – знаком исключительной благосклонности, а два представляли собою самый предельный срок. Воевод никогда не назначали туда, где они владели поместьями.

Политические последствия такого обычая не ускользнули от внимания Джайлса Флетчера, который отметил в 1591 г., что «герцогов и дьяков… обыкновенно сменяют в конце каждого года… Они живут сами по себе, не видя ни признания, ни расположения от народа, которым управляют, ибо не родились и не выросли средь него и не имеют еще наследства ни там, ни в другом месте». [Giles Fletcher, Оf the Russe Commonwealth (London 1591), p. 311–2].

Служившим в Москве чиновникам высокого ранга выплачивали регулярное жалованье. Начальники приказов получали до тысячи рублей в год (что равняется 50–60 килограммам золота в ценах 1900 г.). Секретари и писцы получали гораздо меньше. На другом конце спектра стояли рядовые дворяне, получавшие самое большее несколько рублей в год накануне важных кампаний, дабы возместить часть стоимости коня и оружия, и даже на эти деньги им надобно было подавать особую челобитную.

Для владельцев вотчин и поместий служба начиналась в пятнадцать лет. Она была пожизненной и прекращалась лишь с утерей трудоспособности или по старости. Большинство служило в коннице. Военно-служилые люди обычно проводили зимние месяцы в своих поместьях и весной отправлялись в часть. В 1555 или 1556 г. сделали попытку ввести