Читаем без скачивания Петербург. Застывшие мгновения. История города в фотографиях Карла Буллы и его современников - Наталия Гречук

После октября 1917 года Елагин остров попал к новому хозяину – Петроградскому отделу коммунального хозяйства. Однако в гражданскую войну Откомхозу было не до Елагина, а петроградцам не до гуляний. Остров пустовал. А в начале 1925 года перешел он в ведение ленинградского отделения Главнауки «как исторический памятник». Вовремя вспомнили, что дворцовый ансамбль для Елагина острова создавал великий Росси!

Поначалу «исторический памятник» просто сохраняли, а потом пришла мысль его использовать, как и прежде, для отдыха и гулянья горожан. Тем более что они и без того самостийно его осваивали заново…

К концу 1920-х годов заговорили о том, что Ленинграду необходим парк культуры и отдыха. В печати разгорелась дискуссия: каким ему быть, где располагаться. Предлагались Васильевский остров у залива, Аптекарский, Каменный, Петровский, Крестовский острова, Удельнинский парк… Остановились на том, что «ПКиО» надо разместить на Елагином, Каменном и Крестовском островах. Последние два, как писал журнал «Юный пролетарий», в этом плане уже отвечали назначению – на Каменном действовали дома отдыха и санатории, Крестовский заняли спортсмены. Очередь оставалась за преображением Елагина. Для проведения работ создали специальное Управление парка культуры и отдыха.

7 августа 1932 года городские газеты сообщили о том, что Елагин остров – «часть грандиозного культурного комбината» – вступил в строй.

С той поры трудящегося горожанина ждал на Елагином отдых на любой вкус. Можно было посмотреть спектакль в летнем театре, потанцевать, зайти в звуковой кинотеатр, прыгнуть с парашютной вышки, отправиться в «зону пикников для свободного отдыха рабочей семьи» – здесь даже предлагались чайники с горячим чаем. Или подремать в шезлонге, просто поваляться на траве на отведенной поляне…

При деньгах же можно было отправиться и в ресторан «поплавок», что на нашем снимке 1937 года.

Хоть и отводилась тогда Елагину острову роль лишь «зоны пассивного отдыха», а все равно здесь всегда было многолюднее и шумнее, чем на Каменном и Крестовском.

А теперь из всех трех один, Елагин, и остался служить для отдыха горожан…

В Летний сад, за невестой

На этот пароль – Летний сад – может быть только единственный возможный отклик: Петербург. Потому что нигде в мире другого такого нет. Ровесник самого города (год разницы не в счет!), он так же известен и так же знаменит. Разве только вид его несколько менялся за истекшие столетия. Вот и эту часовню в ограде, на месте покушения на Александра II, уже мало кто теперь вспомнит, ее разобрали в 1931 году.

Сад называли «вертоградом царским», а могли, как фельетонист «Всемирной иллюстрации», посчитать «чопорным, на костылях старичком»… Но все петербуржцы единодушно считали Летний, лучшим садом столицы.

«Вертоградом царским» устроенный Петром Летний сад оставался полвека – в те времена, чтобы попасть туда на торжество или маскарад, требовалось царское приглашение.

Но «Маия 24 дня» 1756 года «петрова дщерь Елисавета» через дежурного генерал-адъютанта А.Б. Бутурлина объявила свою милость – разрешила по четвергам и воскресеньям пускать в «придворные сады избранную публику». Повелев при этом: «кои будут неопрятны, то есть волосы не убраны, платки на шеи и в сапогах, также в серых кафтанах и из купцов с бородами, а женщины в русском платье, в чепчиках и в прочих тому подобных простых платьях отнюдь не пускать»…

Избранная публика в дозволенные дни чинно прогуливалась по аллеям, любуясь садом и собою. Видно, других развлечений тут долго еще не было, если сенсацией однажды стало появление в Летнем воспитанниц Смольного института. Прежде строгих затворниц смолянок в один из майских дней 1773 года впервые за историю института вывезли за его пределы. Как писали тогда «С.-Петербургские ведомости», они привлекли все внимание «гуляльщиков», их сопровождала «толпа глазеющих», которые говорили с девицами «о разных материях» и отмечали их «благородную незастенчивость»…

Но время шло, и Летний сад становился все доступнее и привлекательнее. «Собрание публики бывает ежедневно весьма многочисленное», – сообщала «Северная пчела» в апреле 1827 года. Теперь тут можно было не только гулять пешком, но и ездить верхом и даже на кабриолетах!

А в старинном гроте оборудовали «кофейный дом, снабженный всеми лучшими припасами для завтраков и прохладительными напитками».

Однако «гуляльщикам» приходилось все чаще запасаться деньгами, чтобы провести время в саду. Тем более вечером, когда вход был платным – так сад ограждали от простонародья. Но и днем тут могли взять с посетителей плату, к примеру, «за посмотр» какого-нибудь состязания. Так, осенью 1827 года, когда соревновались в Летнем саду «скороходы» Сальман и Павловский, посетители платили не только за кресла и стулья, но и «за стояние», стоившее рубль! И в 1832 году некий чиновник, подписавший свое письмо в «Северную пчелу» псевдонимом «Le faneur de dimanche» («Прогуливающийся по воскресеньям»), жаловался, что уже третий раз лишен возможности гулять в саду «безденежно», поскольку там «бегает за деньги г. N»…

Впрочем, устраивались в Летнем и не столь принудительные развлечения и удовольствия. По аллеям ходили разносчики, торгующие фруктами и «конфектами», – покупай, если есть деньги и охота! (Но специальный приказ полиции оговаривал условие: чтобы разносчики работали не «с улицы», а по найму у содержателя кофейного домика.)

По словам «Голоса», летом 1865 года некий антрепренер устроил в саду для детей «не старее 12 лет» катание на козах за пятачок в один конец… В 1882 году арендовал Летний сад предприниматель Балашев, который по примеру садов заграничных завел тут «павильоны для определения веса тела желающих, силы, емкости легких и т. п.» За один только июнь, сообщали «Биржевые ведомости», в балашевских павильонах побывало до 6 тысяч человек: «средний вес взвешивавшихся был 150–160 фунтов». (Неужто так худы были тогда зажиточные петербуржцы, едва переваливали за 60 килограммов?)

Еще писали газеты в разные годы и о проводимых в саду лотереях-аллегри, о концертах полковой музыки, о благотворительных базарах и праздничных гуляньях. Кстати, в начале ушедшего века устроители развлечений в саду так вошли во вкус, что даже предложили было вырубить в нем часть деревьев, чтобы построить скетинг-ринк. Хорошо, вступилось за сад только организовавшееся тогда Общество охраны памятников старины…

Одно из таких гуляний традиционно устраивалось здесь в Духов день – первый понедельник после Троицы. Интересно же оно тем, что в историю Летнего сада вошло как «смотрины невест». Да, с той самой поры, как купцы по милости Елизаветы были допущены в Летний сад, стали они в Духов день приводить сюда своих дочек на показ потенциальным женихам. Здесь, «под столетними липами», те стояли «нежные, как едва распустившаяся лилия, томные, как майская ночь на Севере, стройные, как царскосельский тополь, богатые дарами природы и торговых оборотов»… (Так живописала картину «Северная пчела» в 1838 году.)

Столичные газеты утверждали, что обычай этот не вывелся даже и в начале XX века; будто девицы на выданье все так же отправлялись в Духов день в Летний сад, себя показать и жениха присмотреть…

«Сад Таврической прекрасной»

Сад Таврической прекрасной!Как люблю в тебе я быть,Хоть тоски моей ужаснойИ не можешь истребить.

Это стихотворение, написанное теперь забытым поэтом Александром Измайловым, весьма подходящий зачин к этому рассказу.

Жаль только не спросить уже автора, сочинившего его в 1804 году: как это он тогда гулял в чужих-то владениях? Ведь для публики Таврический сад был открыт только в 1861 году.

«По Высочайшему повелению, – писала тогда «Северная пчела», – с 24-го сего июля Таврический сад, за исключением оранжереи и фруктового сада, открыт для общественного гулянья… Вход в сад назначен с Таврической улицы, чрез так называемый Государев дворик».

В разрешении «общественного гулянья» была одна тонкость. Хозяином сада было Министерство императорского двора, и потому публика тут прогуливалась немногочисленная и особая. Каждый раз, открывая с 1 мая «сезон», министерство через «Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства» уведомляло: «Доступ в сад всем нижним чинам, чернорабочим и лицам, находящимся в нетрезвом виде, воспрещен». А как же иначе, если в Таврический сад, случалось, захаживали члены царской семьи! О том сообщал, к примеру, журнал «Воскресный досуг», рассказывая в 1865 году о таком истинно русском развлечении, как ледяные горы. «Красивейшие бывают всегда в Таврическом саду, где катается иногда и императорская фамилия». (И, между прочим, замечая: «В гигиеническом отношении врачи осуждают наши народные забавы гор и качелей. Замирание сердца, ощущаемое всегда при этом и считающееся особенным удовольствием, производит часто аневризмы».)