Читаем без скачивания Запасная жена - Юлия Шилова

— Толя, пожалуйста, не оставляй меня одну. — В моем голосе было столько жалости и неподдельной горечи, что он тут же смутился. — Пожалуйста.

— Маша, ну почему одну? Я буду в соседней спальне. Ты пойми, я не могу спать с кем-то. Я не усну. Это привычка. Я не могу менять свои привычки, даже если они и странные.

— Но ведь теперь у тебя есть я!

— Я знаю, но я привык спать один.

Положение было безвыходное. Не придумав ничего лучшего, я схватила Анатолия за руку и буквально силой потащила его в свою спальню.

— Толя! Я тебя умоляю. Я не могу спать одна.

— Но почему?

— Потому, что я боюсь.

— Кого?

Мне хотелось сказать «ковбоя», но я не стала этого делать и сказала то, что хотел услышать мужчина:

— Я боюсь своих видений. Они могут прийти опять. Они могут вернуться.

— Все будет хорошо.

— Без тебя не может быть хорошо.

— Я не могу спать не один.

— Нет. Толя, пожалуйста.

Мое жалостливое лицо и глаза, полные слез, подействовали на мужчину должным образом, и он сдался. В эту ночь я лежала у него на плече и прислушивалась к биению его сердца. Мне не было страшно. Мне было хорошо и спокойно. Я чувствовала себя умиротворенно, а самое главное, я не чувствовала себя одиноко. Ночью, когда Анатолий уснул, хотя и уверял меня в том, что он не может спать не один, я слегка приподнялась, обратила внимание на то, что, когда он спит, он очень смешной, провела ладонью по его лицу и… серьезно поговорила сама с собой. Я поругала себя за собственную слабость и за то, что, сама того не желая, возлагаю на эту встречу слишком много надежд. Слишком много. Ведь я всегда руководствовалась принципом, что женщина может получить от мужчины если не все, то многое при том условии, что в любой ситуации она всегда сохранит голову на плечах. Сколько раз я давала себе зарок: никогда никакой сентиментальности, никаких мечтаний и терзаний, никакой душераздирающей привязанности, и тогда… Тогда не будет никакой боли. За свои искренние, светлые и чистые чувства я уже достаточно наказана, и, по-моему, даже больше чем наказана. Самое большое наказание для женщины — это одиночество. Нет ничего хуже. Еще совсем недавно мне казалось, что я способна излечиться от иллюзий, но иллюзии приходят опять и опять. Я не должна верить обещаниям первого встречного мужчины, я не должна к нему сильно привязываться, не должна… Я обязана посмотреть на него другими глазами и избавиться от непонятной тоски. В конце концов это просто курортный роман. Это всего лишь курортный роман, а курортные романы имеют удивительную способность заканчиваться вместе с отпуском или тогда, когда ты меньше всего этого ждешь.

Мой жизненный опыт научил меня многому. Долгие годы мне придется вспоминать Вадима, с которым двенадцать лет у меня была сильная, умопомрачительная любовь, но в этой любви не было чистоты, а именно чистота ценится больше всего в любви и должна обязательно присутствовать в отношениях между мужчиной и женщиной. Во всей этой истории в дураках осталась именно я, и притом с мучительной, незаживающей раной в сердце.

Я еще раз провела ладонью по лицу сладко спящего Толи и в который раз задала себе один и тот же вопрос: как получилось, что практически незнакомый мужчина за столь короткий срок стал мне необъяснимо близок и почему меня так сильно стало к нему тянуть?! Ведь я уже давно не испытывала подобных чувств. Я конечно же не хранила Вадиму глупую верность и иногда встречалась с другими мужчинами, но в отношениях с этими мужчинами мне всегда хватало каких-то слов, улыбок, легких прикосновений, флирта, быть может, и близости. И все. Самое главное, что во всех этих отношениях мне совершенно не хотелось будущего. А теперь… Теперь мне его необъяснимо хотелось. Просто необъяснимо. Мне необузданно нравился этот мужчина, а быть может, я даже была-в него влюблена. Я еще и сама не поняла, что же это за чувство. Мне нравилось все, что он делает. Все, что он говорит, и даже то, как он мыслит… Мне нравились его сильные руки, его большие, чувственные губы… Мне нравилось в нем все, что только женщине может нравиться в мужчине. Мне хотелось быть с ним рядом, ощущать его горячее тело, а самое главное, я чувствовала себя с ним безопасности.

Все же он слишком быстро пробудил мое сердце.

Тихонько встав со своей кровати, я подошла к столику и налила себе кружку холодного красного чая. Я и сама не могла понять, почему мне опять не спится, ведь я не одна, ведь рядом со мной человек, который далеко мне не безразличен. Ведь он подставил мне свое плечо, чтобы я спокойно на нем спала и видела самые добрые, самые цветные и самые спокойные сны. А мне по-прежнему не спится. И в этом, наверно, виновато ночное море и то, какие опасности оно может нам принести.

Взяв кружку холодного красного чая, я подошла к окну, и у меня бешено застучало в висках. Внизу, прямо перед моим окном, стоял тот же самый ковбой. Лица его мне не было видно, хотя он и задрал голову вверх: ковбойская шляпа была надвинута на глаза. Я пронзительно закричала, выронила кружку, которая тут же с грохотом разбилась, и в тот момент, когда в руках у ковбоя заблестел нож, бросилась от окна прочь.

Я не знаю, как я не упала. Я пошатнулась, но не упала. Сонный, перепуганный Анатолий, подскочил с постели и тут же обнял меня за плечи.

— Маша, что случилось? Что?

— Там ковбой, — глотая слезы, сказала я.

— Какой ковбой?

— Тот самый, который убил спасателя, — сказав последнюю фразу, я прикусила язык и поняла, что теперь-то мне уж точно никто не поверит, ведь я собственными глазами видела «убитого» спасателя целым и невредимым.

Анатолий встряхнул меня за плечи и постарался привести в чувство.

— Бог мой, у тебя опять видения. Когда приедем, надо будет показать тебя психиатру. По идее, отдых обязательно должен тебя излечить. Может, тебе попить какие-то транквилизаторы? Я завтра попробую найти снотворное. Что делать, тебе придется его попить, у нас нет другого выхода. Почему ты не спишь? Почему ты бродишь по комнате?

— Не знаю. Мне просто захотелось попить красного чая. Я не знаю, почему он вернулся. Зачем он пришел?!

— Да кто пришел-то?

— Ковбой.

— Какой ковбой?!

— Который убил спасателя! Он пришел потому, что я единственная свидетельница преступления, которое он совершил. А свидетелей принято убирать!

— Да в Египте отродясь не было ковбоев!

— Я не знаю, откуда этот взялся, но тем не менее он взялся. Если не веришь, то подойди к окну. Он стоит там вместе со своим ножом. Подойди к окну!!!

Анатолий бросился к окну и даже открыл его нараспашку.

— Здесь никого нет! Пойди сюда и убедись, что здесь никого нет! — закричал он на весь дом.

— Я боюсь…— замотала я головой и смахнула слезы.

— Но я же рядом!

Я вновь отчаянно замотала головой. Тогда, видимо, у Анатолия окончательно сдали нервы, и он силой подтащил меня к окну и заставил посмотреть на море. За окном и в самом деле никого не было.

— Вот, видишь, никого нет! Вот, видишь… Ну, где твой ковбой?! Где?! Ковбой, ты где?! Ковбой, ay?! Ау! Мы хотим тебя видеть! Где твоя шляпа?! Где твой плащ?! Где твои ковбойские сапоги?!

— Немедленно закрой окно! — закричала я и забилась в истерике.

— Да там никого нет! Ты же видишь сама, что там никого нет!

— Закрой окно!

— Почему ты боишься, если там никого нет?!

— Пожалуйста.

— Но почему?! Я же тебе доказал, что там никого нет!

— Ты его совсем не знаешь. У него большой нож. Анатолий закрыл окно и посмотрел на меня усталым взглядом.

— Маша, у кого большой нож?

— У ковбоя.

— У какого ковбоя?

— У того, кто убил спасателя, а теперь хочет убить меня.

— Ты хоть понимаешь, что ты несешь бред?!

— Понимаю.

— Тогда зачем ты его несешь?

— Потому что я боюсь.

— Но я же рядом.

— Толя, а дом заперт?

— Заперт. Рядом с домом есть служба безопасности.

— А дом хорошо заперт? — не услышала его я.

— Хорошо. Послушай, давай спать. Мне завтра нужно встать пораньше.

— Почему?

— В девять за мной приедет наш гид Махмед. Мне нужно съездить с ним по делам в город.

— Зачем?

— Затем, что у меня могут быть свои дела, в которых женщинам нет места, — раздраженно сказал Анатолий и лег на кровать.

— А я?

— А ты можешь спать до обеда.

— А ты когда приедешь?

— К обеду или чуть позже.

— А меня с собой взять нельзя?

— Нет, нельзя.

— Почему?

— Потому, что я никогда не беру женщин, когда еду по своим делам. Есть дела, которые касаются только мужчин.

Как только я легла рядом с Толей, я вытерла слезы, уткнулась ему в плечо и тихо спросила:

— Толя, ты считаешь, что я сумасшедшая?