Читаем без скачивания Знак кота - Андрэ Нортон

И опять я стал искать на небе знакомые звёзды. Оставаться здесь не было смысла. Песчаный кот уже почти выздоровел, и вместе со своей подругой они снова станут полноправными хозяевами этого острова и защитят его от крыс.

Что же остаётся мне?

Я устало поднялся на ноги, надеясь, что теперь-то у меня хватит сил взобраться наверх. Ночь скоро кончится, а завтра… завтра я постараюсь завершить подготовку к походу через пески. Не всякий поверит, что мне пришлось пережить на этом острове, я даже не смогу об этом рассказать, чтобы не прослыть лгуном или хвастуном.

Шагнув вперёд, я чуть не упал, споткнувшись о скорченную тушу — тушу гигантской крысы. Я заставил себя проделать над ней отталкивающую операцию и снова обнаружил металлическую бляху, доказательство того, что это — не просто обычная тварь из пустыни.

Выковырнув и бросив распадаться под воздействием воздуха перепачканный кровью амулет, я вспомнил во всех подробностях руки из сна, которые извлекли из головы куклы похожий предмет. Только тот блестел, как алмаз, и был окружён радужным ореолом, — а этот — тусклый и недобрый, я избегал даже касаться его руками.

Что за тайна кроется за всем этим, я не знал и к тому же слишком устал, чтобы хоть что-то придумать.

Глава восьмая

Толчок тяжёлого тела, приземлившегося рядом со мной. Я вскинул голову и увидел самку, рассматривающую меня любопытными сузившимися глазами.

В этом взгляде было что-то оценивающее. Я забеспокоился, насторожился… словно ниточка доверия, возникшая между нами, вот-вот может лопнуть.

Не успел я ни двинуться с места, ни как-то защититься, как она прыгнула вперёд, и огромные челюсти сомкнулись на моём левом запястье с такой силой, что я заорал во всю глотку. Сейчас она вцепится мне в горло, пронеслось в голове. Но почему?..

Кровь брызнула из разорванной руки. Кошка отступила в сторону, и я пополз к озеру, чтобы остановить кровь, если удастся. Мучительная боль застилала глаза, я весь съёжился, ожидая, что зверь снова бросится на меня, прижмёт к земле своим огромным весом, клыки вцепятся в шею и вытряхнут из меня жизнь, как из гигантской крысы.

Стоя на коленях, я погрузил свою искалеченную руку в колючую воду, прямо в густые заросли водорослей. Казалось бы, за всю свою бестолковую жизнь я научился переносить боль, но этот, нанесённый без какой-либо причины, удар каким-то образом за несколько мгновений вытянул из меня все силы. Мягкая масса водорослей уткнулась мне в лицо, и больше я ничего не помнил.

Сколько времени я так пролежал, не знаю. Сознание стало понемногу возвращаться, и я снова пополз. Всё было, как в тумане. Как я дополз до подножия скалы, не знаю, но оказавшись там, я понял, что дальше не выдержу. Кошка почему-то до сих пор не прикончила меня. Даже повернуть голову и поглядеть на неё было выше моих сил.

Камни с красными прожилками вокруг сильно раскалились, жар неумолимо проникал в моё тело, я оказался в огне, который вот-вот сожжёт меня. И я не мог укрыться от этого, даже провалившись в пустоту, в небытие, как раньше.

Моя голова упала набок, камень разодрал щеку, и даже от такой незначительной боли сделалось ещё хуже. Когда я открыл глаза, то не увидел ни озера, ни оранжево-зелёных водорослей, только огромную красную равнину, необъятную, как Бесплодные Равнины.

И по этой равнине ко мне гигантскими прыжками неслось какое-то животное. Кот! Я попытался приподнять руку, в слабой и бесполезной попытке защититься.

Но это оказался не песчаный кот. Ко мне на колени прыгнула Мяу, сжимая в зубах цепочку с медальоном. Её лапки как тяжёлый груз придавили раненую руку, и я снова закричал. Она уронила медальон мне на грудь, и я почувствовал, как шероховатый язычок коснулся моей щеки. Она утешала меня, вылизывая, как котёнка.

Я говорил с ней, и она мне что-то отвечала, потом я так и не смог вспомнить, что мы сказали друг другу. Но после этого на меня снизошёл покой, и боль казалась уже не такой невыносимой.

Затем на этой равнине красного песка показался ещё кто-то. Всадник, за которым тянулось облачко тонкой песчаной пыли. Подскакав поближе, мой брат остановил орикса. Животное, как обычно, забрыкалось, замотало головой, пока брат не успокоил его, тяжело хлестнув по нежному уху.

Брат хлестнул скакуна словно между делом, ибо все его внимание было приковано ко мне, и я заметил, как губы его складываются в издевательской усмешке.

— Недоносок! — он чуть наклонился вперёд, словно чтобы лучше разглядеть меня и поглумиться над тем, что от меня осталось. — Не мужчина — вечный ребёнок! Смирись, оставь настоящую жизнь достойным!

Его оглушительный хохот напоминал рычание песчаного кота, вызывающего на бой.

Теперь я не способен был ответить ни на чей вызов. Он был прав. Я слаб, и даже моё тело отказывается мне повиноваться.

А брат снова захохотал, подъехал на своём ориксе поближе, спешился и теперь шёл ко мне с копьём в руке. Я подумал, что он решился на поступок, неслыханный даже среди самых грубых варваров — убить своего родича.

Нет, он всего лишь пытался подцепить острием копья медальон, чтобы окончательно и бесповоротно завладеть им. Мяу вскочила на ноги. Она зашипела, её тело раздулось почти вдвое, она ударила металлический наконечник лапой, но брат только махнул копьём, и она кубарем полетела в сторону с криком, полным боли и ярости. Тогда и я попытался встать, и мой брат, всё ещё посмеиваясь, вскочил в седло и ускакал прочь. И всё же знак кота остался у меня.

Потом я увидел, как медальон поднимается в воздух, хотя по-прежнему чувствовал, что он лежит у меня на груди, а в воздухе он стал навершием посоха, как святыня Дома. Хотя ни один Дом не сделает своим гербом такой знак.

Наступил час после полудня. Даже здесь, в Вапале, где природа благосклонней всего отнеслась к людям, эти несколько часов представляли собой время, когда торговцы опускали ставни на окнах лавок и прятались в их тени от полуденной жары.

Манкол клевал носом за прилавком, то и дело всхрапывая, просыпался, глядел по сторонам осоловелыми глазами и снова соскальзывал в неодолимую дрёму, от которой некуда спрятаться.

В нашем доме имелся внутренний дворик, полный зелени. Здесь росли и такие растения, каких нет нигде в пяти землях. Это была настоящая сокровищница, здесь попадались и вовсе невиданные травы, которые можно найти разве что в садах Императора, где заботливо ухаживали за подарками, привезёнными из восточных земель.

Маленькие крылатые насекомые перелетали с одного яркого цветка на другой, другие ползали или прыгали по земле. Эти насекомые тоже встречались только здесь, на плоскогорье. Растения источали острый, дурманящий аромат. Усевшись на подушечку, моя хозяйка методично оглядывала своё зелёное царство, но в её взгляде не чувствовалось удовлетворения. Казалось, что она вспоминает свои старые промахи и ошибки, за которые рано или поздно придётся расплачиваться.