Читаем без скачивания Мы из Бреста. Бессмертный гарнизон - Вячеслав Сизов

Достал из чемодана Есенинский сборник. Попробовал сосредоточиться, почитать. Но честно говоря, даже не тянет ее читать. В другое время улетела бы влет. А сейчас не идет и все тут.

Идти в город не стоит. В кабак? Так вроде уже наелся и напился, до самого не могу, еще и с собой прихватил. Покурить? Так не курю. И начинать не имеет смысла. А ходить по комнате из угла в угол еще хуже.

Мои мучения прервал стук в дверь. Так, а это интересно кто? То, что за мной пришли не верю. Обычно, когда приходят, стучат более уверенно и значимо. Сколько раз сам так делал. Похоже Таня.

Так оно и оказалось. Получив разрешение, она зашла в номер. Мне оставалось только поблагодарить ее за сделаное.

— Вы уже готовы к отъезду? Может быть, нужно, чем еще помочь? — спросила Таня.

Выставлять ее за дверь и оставаться одному в номере не хотелось. Да и Татьяне, похоже, уходить не хотелось. По поведению было видно, что спешить ей не куда. И она не прочь задержаться поболтать со мной.

— Да пока еще не собирался. Время есть. Спешить некуда, да и не к кому. А что нищему собираться — только подпоясаться. Кстати, Тань, насколько я знаю, в гостиницах обслуживающий персонал дежурят по суткам, а разве у вас не так? И Вы уже должны быть дома?

— Все так. Дежурство закончилось еще утром в 9 часов. Но подруга попросила вечером за нее отдежурить. Ехать домой в Малаховку далеко, туда и обратно уйдет несколько часов. В итоге отдохнуть не получится. Вот и осталась в гостинице. У нас есть служебная комната, где можно отдохнуть, привести себя в порядок и сделать дела. Вот я и занялась приведением документов в порядок и у вас уборку сделала. Начальство на это смотрит сквозь пальцы и иногда так можно поступать.

Не знаю почему, предложил ей побыть у меня. Попить чая, поболтать. А то мне одному скучно, а до поезда еще куча времени. Подумав, Таня согласилась, правда предупредила, что это не поощряется. И если кто узнает, то у нее могут быть неприятности.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что Таня еще не обедала. Вот я и предложил сделать заказ в ресторане по ее выбору. За мой счет, конечно. Самому есть не хотелось, но за кампанию и жид задавится. Таня по телефону сделала заказ. И сказала, что оставит меня на недолго, а когда обед будет готов, то сама его принесет. Я, конечно, на это согласился. Заодно спросил у Татьяны о возможности сшить бумаги в корочки. Как не странно, Таня мне и в этом пообещала помочь.

Оставшись один, принял душ. Достав чемодан, сложил в него все вещи, в том числе и из сейфа. Письмо Сталину вложил в планшет. Все я готов. Осталось убить в приятной компании пару часов и на поезд. Я в столице подзадержался.

Вскоре в сопровождении официанта пришла Таня. Они на хромированной тележке привезли обед и приспособления для сшива документов. Я рассчитался с официантом и он, оставив нам тележку с едой и посудой, ушел. А мы с Таней занялись делом — сшиванием моей рукописи. Дело продвигалось быстро. Татьяне это явно было не впервой. На вопрос где она этому научилась, сообщила, что ей часто приходится делать отчеты вот и напрактиковалась. Таня поинтересовалась, о чем моя рукопись. Пришлось рассказать, что это я готовлюсь к роли командира подразделения. Вот и приготовил заранее планы и конспекты, чтобы быть готовым обучать личный состав.

Покончив с делами, мы сели обедать. Правда, Таня сначала отправила меня мыть руки. Пришлось подчиняться такому прекрасному командиру. И ненадолго так задержаться, проделав необходимые миссии, чтобы потом не бегать. Когда вернулся, то застал ее сервирующей стол. Очень сноровисто и умело так сервировала, расставляя приборы в каком-то только ей известном порядке, но явно правильно. Никогда не мог такому научиться и всегда обходился одной ложкой и вилкой, а тут их целая куча и не знаешь что из них к чему. Об этом я и сказал ей. Она же только тепло улыбнулась в ответ. Сказала, что это так, для красоты. Можно пользоваться тем, чем умею. А научится не сложно, было бы желание.

Было такое ощущение, что я участвую в каком-то дурацком кино о жизни на Западе. Красивая женщина. Красивая фарфоровая посуда. Начищенные приборы. Хрустальные стаканы. И в качестве украшения бутылка коньяка «Юбилейный», которую Таня достала с нижней полки тележки, до этого прикрытой полой скатерти.

За обедом Таня рассказала, что она работает в гостинице уже несколько лет. Сюда попала по комсомольской путевке. И чтобы здесь работать, училась на специальных курсах. Где их очень многому научили, в том числе и такой сервировке стола. Иногда ей это приходится делать, помогая накрывать столы в банкетном зале. Живет с мамой в Малаховке. И оттуда ездит на работу. Отца нет, погиб на Гражданской войне. Но друзья отца их не забывают и помогают по возможности. Учится на вечернем отделении пединститута, на факультете иностранных языков. Очень помогают курсы, где она училась. И продемонстрировала свои знания на немецком, а затем французском и испанском языках.

Ее вопрос, а какие языки знаю я, поставил меня в тупик. Сказал, что учил немецкий. Как язык вероятного противника и родины классиков марксизма. Со смехом Таня попросила показать свои знания, рассказав о себе на немецком. Что я и сделал, рассказав биографию Седова. Все-таки я огреб огромный бонус, когда смог ее прочитать.

Мы мило беседовали. По чуть-чуть пили коньяк. Так самую малость, обоим нужно быть трезвыми. Мне в дорогу, ей на дежурство. Все было прекрасно. Умная женщина, приятный разговор. Правда, мне казалась, что Таня очень грамотно и профессионально ведет допрос. Сразу и не заметишь. С такой очаровательной, скромной улыбкой на устах и озорными чертиками в серых глазах.

После обеда, сидя в креслах, пили чай с вкуснейшими эклерами, сделанными здесь же в гостинице. Было хорошо и уютно. Словно дома, а не в чужом городе. В чужом во всех смыслах. Наверное, именно так и должен выглядеть мирный день в приятной компании или семье. Говорили о современной литературе. Классике. Музыке и музыкальных новинках. Оказывается Таня, музицирует на фортепиано. Разговор перешел на авторов и исполнителей. Вот тут я чуть не прокололся. Конечно, я помнил по пластинкам романсы и песни в исполнении Петра Лещенко, Вадима Козина, Клавдии Шульженко, Леонида Утесова, Изабеллы Юрьевой. Но Татьяна стала называть фамилии и имена исполнителей и актеров, которых я и не слышал. А если и слышал, то и не знал что они еще и популярные исполнители песен. Поэтому пришлось соглашаться с их оценками Тани.

Время пролетело быстро. Настала пора собираться на вокзал. Об этом, как заботливая жена, мне напомнила Таня. И предложила помощь в сборах. Показав на чемодан и пакеты, сказал, что уже все собрал. Осталось только скоросшиватель уложить в чемодан и я буду готов. На глаза попалась так и не прочитанный сборник стихов. Мелькнула провокационная мысль, что я зря его таскаю с собой. Кто его будет читать в части? Кому он нужен, кроме меня? Ведь через пару недель придется бросить, облегчая свой ранец, ища место для патронов. А ведь жалко, жаба так и давит. Здесь и сейчас отношение к книгам не такое, как у нас в начале 21 века. Еще раз, бросив взгляд на книгу, решил ее подарить Тане. Все лучше, чем погибнет в огне.

Радости было море. А поцелуй долгим, многообещающим и горячим. Но, блин, поздно. Без продолжения. На вокзал пора, а я тут ля МУР развожу. Таня все поняла без слов. На листочке бумаги написала свой домашний адрес и предложила обязательно приезжать и писать. Я пообещал, положив адрес в карман гимнастерки. Надев портупею и планшетку, поцеловав на прощание Таню, с багажом в левой руке покинул гостеприимный номер и гостиницу.

У входа в метро бросил в почтовый ящик письмо и, смешавшись с толпой, двинулся на Белорусский вокзал. К новой странице своей еще не прожитой жизни.

Из беседы, состоявшейся в служебном кабинете на 2-ом этаже гостиницы «Москва»:

— И что ты на это скажешь? — выключая магнитофонную запись разговора Седова с немцами, сказал хозяин кабинета.

— Тоже, что и вчера. Парень не тот за кого себя выдает. Отлично знает немецкий. Вон как с гансами шпрехает. Мы с тобой так не сможем. Хоть и практики хватает. Либо он жил долго за границей, либо немецкий его родной язык. Нашего поля ягода. Точно тебе говорю. А еще письмо в сейфе, не говоря об остальном.

— Ага, и в военное училище специально у нас поступал, чтобы узнать, как готовят командиров в Тамбовском пехотном. Дурью не майся. Не верится, что парень враг. Мы о нем ничего не знаем. Кроме того, что проверка по нему ничего не дала. Язык мог и выучить. Рапорт Татьяны, сам читал. Я склонен верить ее оценкам. Письмо в сейфе не показатель. Вполне возможно ему поручили его передать. Кстати, где остановиться мог ему подсказать тот же, кто и передал письмо. Вдобавок могу сказать. Уровень у Седова не дотягивает для таких дел, как письма Сталину писать, а вот курьером поработать вполне. И тот, кто письмо дал, ему полностью доверял. Кто писал письмо, спросишь ты? Не знаю. Кто угодно. Но человек тот обычной фельдпочтой отправлять побоялся. Или не решился. Посчитал лучше посыльным. Мне думается, что писал письмо кто-то из его командиров. С другими курсанты не особо общаются. Но с этим уж пусть другие разбираются. Не нашего ума это дело. Мы на Седова внимание обратили, проверили и все. Не нужны нам чужие заботы. Скажи, что я не прав?