Читаем без скачивания Философия крутых ступеней, или Детство и юность Насти Чугуновой - Альберт Карышев

– Эту школу строили ещё в советское время, – сказал Андрей Иванович, – потом заморозили стройку, а теперь как-то закончили. Детям хороший подарок.

– Разве школа – подарок? – спросила Настя.

– Подарок! – ответил дед. – Только очень большой. Хватит многим ребятам.

Одни ребята уже толпились у парадного крыльца, а другие шли со всех сторон к неогороженной школе; малышей сопровождали взрослые. Школьники постарше не придержались одинаковых костюмов, первоклассники же были одеты по форме: девочки – так же, как Настя Чугунова, а мальчики – в чёрные костюмы с узкими чёрными галстуками. Учителя разбирали учеников по классам и колоннами выстраивали перед входом. К приподнятой крылечной площадке вела широкая мраморная лестница с низкими ступеньками. Настя отыскала свою малышовую колонну. Дед с бабушкой понаблюдали за внучкой со стороны и увидели, что она не дичится, не теряется, но смело заговаривает с незнакомыми детьми. Было много цветов, и в руках Насти тоже красовался букет, переданный ей бабушкой, а в русые внучкины косицы Вера Валерьяновна вплела розовые ленты, которые завязала крупными бантами, похожими на цветы.

Привлекла Чугуновых своим видом Настина учительница, молодая, с гибкой фигурой, ореховыми волосами, южным загорелым лицом и глубоким тёплым взглядом. Нечто романтическое, несовременное и нездешнее усмотрел Андрей Иванович во внешности этой женщины и сказал жене:

– Посмотри, она из эпохи Возрождения. Такие – на картинах старинных итальянских живописцев.

Всех школьников поздравили с первым сентября и директор, и завуч, и учителя, а первоклашек ещё и старшеклассники. Прозвенел ручной звонок, который держала маленькая девочка, сидевшая на плечах одного из старшеклассников. Распахнулись остеклённые двери. Первыми в школу направились малолетки. Настина красавица-учительница, одетая в голубое облегающее платье, уводя свою колонну, шла по ступенькам крыльца полубоком. Настя обернулась на деда с бабушкой, помахала им ручкой и скрылась в вестибюле. У Веры Валерьяновны блеснули слезинки, но она тихонько засмеялась.

Родственники детей разошлись. Вера Валерьяновна ухватилась за локтевой сгиб мужа. Домой им идти не хотелось. Чугуновы зашли в школу, посмотрели расписание уроков у первоклассников и решили погулять неподалёку, а когда у малышей окончатся их недолгие уроки, вернуться к школе. Прохаживаясь по улицам микрорайона, дед и бабушка вспоминали с юмором, как устраивали внучку в «элитную» «английскую» школу. Это бабушке пришла в голову честолюбивая мысль, и за возможность испытать ребёнка приёмными тестами в «английской» школе Чугуновы отдали немалые деньги. Первый тест, заданный Насте, предлагал ей разбить на две группы, по типическим признакам, нарисованные на картинке домашние вещи: сапоги, пальто, плащ с капюшоном, женские туфли на высоком каблуке, платье, тапочки и зонт, а лишнее отбросить. Достойный «английской» школы ребёнок, как выяснилось в конце испытаний, лишним счёл бы зонт, остальное разделил бы на обувь и одежду; но Настя живо и по-своему решила задачу. «Мужчина идёт по улице в плаще и сапогах, а над головой держит зонт, потому что дождик, – сказала она. – Дома осталась его жена в платье и тапочках. Пальто жена повесила в шкаф и туфли туда поставила». Худощавый психолог с жидкими усиками уставился на рисунки, наморщил лоб и спросил: «Где ты видишь мужчину, женщину, дом, шкаф и дождь?» «В себе», – сказала Настя. Он удивлённо хмыкнул и дал ребёнку новое задание: отделить на рисунке одних животных от других в подборе: корова, коза, поросёнок, собака, заяц, лиса, кошка, медведь. И снова Настя ответила не так, как ожидал психолог: диких животных не развела с домашними, но обособила поросёнка, потому что у него шерсти нет. «Ладно, Настя, – сказал психолог. – Мне всё понятно. Иди-ка, погуляй».

Девочка соскочила со стула и побежала в коридор. «Не лети сломя голову! – крикнул Андрей Иванович. – Ушибёшься! Штаны у тебя, что ли, с пропеллером?» Умный испытатель сказал Чугуновым: «Если хотите, я допущу вашего ребёнка до занятий в этой школе, но советую не настаивать. Лучше отдайте Настю в обычную среднюю школу. У вашей внучки несомненный художественный дар, яркая фантазия, своеобразное мышление. Такие способности надо развивать, а здесь не получится. В английской школе требования жёсткие, нагрузки увеличенные; с первого класса в английской преподаются два иностранных языка. Неплохо их знать, но это не главное для ребёнка с художественным даром. И платить тут нужно за учёбу, а лишних денег, мне кажется, у вас нет». «Хорошо, – сказал Андрей Иванович. – Спасибо за совет. Отведём Настю в обычную школу. Про её художественные способности мы знаем. Настя учится игре на скрипке». «Вот видите!» «А деньги, что мы отдали за испытания, нам вернут?» – спросила Вера Валерьяновна. «Не знаю. Спросите у администрации. Но едва ли. Испытания-то проведены». «Мы ведь не оставляем тут внучку. За что же с нас деньги?..» – начала было протестовать бабушка, но Андрей Иванович уже поднимал жену со стула, взяв за руку. Он пошёл из «английской» школы с убеждённостью, что Насте не надо в ней учиться, а Вера Валерьяновна пошла с сожалением…

Директор общеобразовательной школы требовал у Чугуновых документ об опеке над Настей. Они пытались его выправить, но оказалось, с их опекой над ребёнком должны письменно согласиться его родители и что подобные серьёзные дела в трудных случаях решаются в суде. Справка для школы осталась за Чугуновыми, и они беспокоились о том, как им быстрее стать законными опекунами внучки…

Они вернулись к школе и зашли в вестибюль. Там уже малышей ждали некоторые взрослые. Чуть раньше, чем прозвенел звонок, молодые учительницы повели первоклассников к выходу. На улице дети как с цепи срывались и, не слушая старших родственников, бегали перед школой и галдели. По лестнице, соединявшей этажи, в вестибюль спускался и Настин класс. Показалась внучка Чугуновых, тонкошеея, голенастая, с двумя косицами вразлёт и розовыми лентами в косицах. Когда женщина эпохи итальянского Возрождения выпустила ребят на улицу, Настя, размахивая новым цветным портфельчиком, кинулась в объятия деда с бабушкой.

2

Чугунов послал в московское издательство два письма редактору Северовой. Он просил вернуть ему неопубликованную работу. Издательство письменно не ответило, а по телефону кто-то из новых сотрудников сообщил писателю, что Северова уволилась. Андрей Иванович съездил в Москву и сам безуспешно порылся на полках старых издательских шкафов. Про дела советских редакторов здесь никто ничего не знал и знать не хотел, лица были чужие и равнодушные. Он махнул рукой на экземпляр своей машинописи о ремонте атомных подлодок (благо остался другой) и понадеялся, что папка с его романом благополучно сгорела в какой-нибудь кочегарке, а не была похищена литературным вором.

Он думал о том, как выпустить роман на средства денежного покровителя, и собирался поговорить с директором завода железобетонных изделий, предлагавшим ему помощь в издании книги. Нестеренко опередил его, но речь повёл о другом.

– Уважаемый писатель, вы забыли, о чём мы с вами договаривались с полгода назад? – сказал он по телефону.

– О чём же? Напомните, пожалуйста.

Чугунов тут же сам вспомнил.

– А об организации книжного издательства при моём заводе, – сказал Нестеренко. – Вы предложили мне взять для этого дела вашего сына. Где он? А время идёт.

– Да, да, да, – ответил Андрей Иванович. – Сын много ездит, а у меня забот был полон рот, и я запамятовал. Простите!

– Прощаю. Но скорее исправляйтесь. Приходите с вашим сыном.

– У меня к вам будет опять и личное дело, – сказал Чугунов.

– Какое? Впрочем, обо всём поговорим у меня в кабинете. Давайте условимся о дне и времени встречи.

– Давайте…

Андрей Иванович позвонил сыну.

– Послушай, у тебя есть возможность стать значительным человеком, проявить себя как личность.

– С ходу значительным? – откликнулся Алексей. – Любопытно, как это можно сделать.

– Подожди шутить. Я о серьёзных вещах толкую. Пойдём со мной на завод ЖБИ, и там всё узнаешь. Сейчас могу сказать лишь то, что для одного большого предприятия директору нужны твои знания, полученные на журналистском факультете.

– Интрига! – сказал Алексей. – Ладно, давай сходим. Мне, конечно, интересно, для чего я понадобился. Книгу, что ли, о директоре нужно написать?

– Сходим, и узнаешь. Не буду сейчас рассказывать, самому надо знать точнее. Я слышал мельком.

– Вижу, что хитришь, втягиваешь в какую-то авантюру, но от этого мне ещё любопытнее, – похрипывал голос Алексея, искажённый микрофоном. – А сам ты, папа, что не возьмёшься за это загадочное дело? У тебя тоже знания, а уж опыт такой, какого у меня в помине нет.

– Сил маловато, – ответил Андрей Иванович. – Берегу для писательства. Тут нужен человек молодой, расторопный, выносливый, способный на риск и в определённой степени, ты верно заметил, на авантюру. Не упусти счастливый случай сразу перейти с уровня спекулянта на уровень общественного деятеля. Гладко побрейся, помойся и нарядно оденься, чтобы произвести на директора приятное впечатление…