Читаем без скачивания Девушка Online - Зои Сагг

«Хватит трепаться!» – строго обрывает меня мой внутренний голос. Я сажаю куклу на место.

– Я тебя понимаю, – говорит Ной.

– Правда?

– Ага. У меня те же чувства вызывают музыкальные инструменты. Очень грустно видеть старые гитары в комиссионных. Они существуют, чтобы на них играли, а не чтобы пылиться в магазинах.

– А куклы – чтобы с ними играли.

Наши глаза встречаются, мы обмениваемся улыбками, и у меня возникает необычное чувство, будто в эту секунду невидимые части меня и Ноя соединились, как два кусочка паззла.

Мы подходим к прилавку в дальнем углу магазина, за которым сидит и читает книгу пожилой мужчина с подкрученными седыми усами.

– Да? – вопрошает он, не отрываясь от чтения.

– Мы пришли забрать диадему, – говорит Ной, крутя в руках обрывок бумаги, который дала ему мама. – Для свадьбы.

– Уже? – Мужчина неспешно откладывает книгу и смотрит на нас поверх очков.

Мы с Ноем переглядываемся и едва сдерживаем смех.

– Не рановато вам о свадьбе думать? – Мужчина испытывающе смотрит на нас.

– Это не для нашей свадьбы, – объясняет Ной.

– Нет, мы не женимся! – вскрикиваю я, пожалуй, слишком эмоционально.

Ной притворно хмурится.

– Хочешь сказать, ты за меня не пойдешь?

– Нет… то есть да… Я…

Мое лицо багровеет, проходя все оттенки красного.

– И это после проведенных вместе, – Ной смотрит на часы, – почти двух часов?

– Прости, – подыгрываю я Ною. – Мы знаем друг друга очень давно, но я еще не готова на такой шаг.

Ной смотрит на продавца и вздыхает:

– Мое сердце разбито. РАЗБИТО.

Мужчина поднимает седые брови, еще раз оглядывает нас, качает головой и скрывается в подсобке магазина.

– Куда он ушел? – спрашиваю я Ноя.

Он пожимает плечами.

– Твоя жестокость ранила старичка. Наверное, он сидит сейчас в уголке и плачет.

– Вот она. – Хозяин магазина возвращается, держа в руках плоскую квадратную коробку. Он кладет ее на прилавок и поднимает крышку. Внутри, на бледно-розовой сатиновой подушке, лежит диадема, украшенная капельками жемчуга кремового цвета. Украшение – не хуже королевского. Больше за маму и Синди можно не волноваться.

– Она великолепна, – вздыхаю я, и Ной согласно кивает.

– Если не ошибаюсь, мама уже заплатила за нее по карте, – обращаюсь я к продавцу.

– Заплатила. – Он закрывает коробку и кладет ее в небольшой бумажный пакет.

– Спасибо, – одновременно говорим мы с Ноем.

– Пожалуйста, – ворчливо отвечает мужчина, снова углубляясь в книгу.

– Хорошего дня, – добавляет Ной чересчур слащавым голосом.

Продавец не говорит ни слова.

– Какой он дружелюбный, – иронично шепчу я Ною, подходя к двери.

– Скромное обаяние Нью-Йорка, – шепчет он в ответ.

Я протягиваю руку, чтобы открыть дверь, но Ной ловко делает это вперед меня.

– Не думай, не все ньюйоркцы такие.

И от того, как он это произносит, у меня по спине бегут мурашки.

Глава девятнадцатая

Холодный воздух успокаивает учащенно бьющееся сердце. Небо затянуто снежными тучами, и люди спешат, низко опустив головы в борьбе с морозным ветром.

– Есть хочешь? – спрашивает Ной.

Я киваю. По правде говоря, я просто умираю с голода.

– Хорошо, я знаю одно местечко, в котором есть и еда, и приключения. – Ной так улыбается, что по спине снова пробегают мурашки.

– Еда и приключения, говоришь? – Я надеюсь, что шутливый тон поможет мне прийти в себя.

– Ага. Это место просто создано для Дня волшебных случайностей.

– Тогда едем немедленно.

Мы направляемся к машине, и я замечаю, что девушка из букинистического стоит сейчас у входа в кафе и болтает по телефону. Она замечает нас и снова не может оторваться от Ноя.

– Вон та девушка, которую я приняла за твою знакомую.

Ной мельком смотрит на нее и натягивает шапку по самые брови.

– Первый раз ее вижу, – фыркает Ной и ускоряет шаг.

Мы проходим мимо девушки, и я пытаюсь ее получше рассмотреть.

– Это точно он! – оживленно щебечет она, не спуская глаз с Ноя. И тут я понимаю, в чем дело. Ной очень яркий парень, и для него такое внимание, должно быть, обычное дело. Он же взгляды девчонок как магнит притягивает. В груди жжет от обиды. И на что такая, как я, может надеяться? У Ноя наверняка есть девушка. Да нет, у него точно есть девушка. Как не может быть девушки у парня с такими скулами и такой улыбкой?

– Что погрустнела? – спрашивает Ной и садится за руль.

– Тебе показалось, – отвечаю я самым беззаботным голосом, отвернувшись к окну.

Девушка идет в нашу сторону, держа в руках телефон.

– Так, поехали, – предупреждает Ной, быстро выезжая на дорогу.

Я инстинктивно хватаюсь за сиденье, но, на мое счастье, звонит мобильный, и я отвлекаюсь на разговор с мамой.

– Она у тебя? – спрашивает мама, даже не поздоровавшись.

– Да, и она очень красивая, – отвечаю я. – Лучше той, что поломалась.

Я слышу, как мама облегченно вздыхает.

– Мы с Ноем хотели пообедать, – говорю я, надеясь, что мама не попросит меня вернуться и помочь со свадебными приготовлениями.

– Что ты творишь! Милая, подожди секунду.

– Ладно.

В трубке раздается детский смех.

– Нельзя танцевать на столе! – возмущается мама. – Извини, Пенни. Эти девочки-цветочницы ни секунды не сидят на месте. Что ты хотела сказать?

– Можно я пообедаю вместе с Ноем?

– Нет! – вскрикивает мама. – Только не испачкай шоколадом платье! О, Пенни, если их мамы не вернутся, я с ума сойду. Конечно, ты можешь пообедать с Ноем. Папа написал мне, что они с Эллиотом пошли в кино на Таймс-сквер. Так что не спеши, отдохнешь немного, – мечтательно говорит она. На заднем фоне раздается неистовый детский визг.

– Спасибо, мам, я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю. Нет! Не смей есть цветы!

Теперь мы едем по промышленному району. В просветах между домами мелькает река.

– В Багдаде все спокойно?

– Да. Мама, правда, на грани нервного срыва. Но она разрешила мне гулять сколько захочу.

– Офигенно. То есть, я радуюсь, что тебе разрешили погулять, а не потому что у твоей мамы нервный срыв. Но не переживай за нее, рядом с Сейди Ли невозможно волноваться. Она как уютное одеяло, которое еще и кексы печет, и разговорами отвлекает.

– Да, она – идеальная бабушка.

– Это точно.

Ной говорит это так серьезно, что я поворачиваюсь заглянуть ему в лицо. Ной смотрит на дорогу ничего не выражающим взглядом.

– На следующей развилке я поверну налево. А оттуда – рукой подать.

Мы въезжаем на какие-то пустынные склады. Ни одно из зданий не сулит ни перекуса, ни развлечений. Я надеюсь, что за углом мы вывернем на полную кафе и магазинов центральную улицу какого-нибудь небольшого квартала.

Но, когда мы заезжаем за угол, моему взору открывается заставленная мусорными контейнерами промышленная свалка, по которой ветер гоняет колючки перекати-поля. Ладно, про перекати-поле я придумала, но место было и впрямь пустынное.

Ной останавливается у заброшенного склада. Осыпающиеся стены покрыты выцветшими граффити, напоминающими старые татуировки. Почти все окна заколочены железными листами, на некоторых – тяжелые решетки. Даже редкие деревья кажутся заброшенными: голые, тонкие ветки на фоне желтых кирпичных стен.

– Немного подозрительное на вид место, – говорит Ной. Эта фраза заслуживает приза в номинации «преуменьшение года». – Но то, что внутри, тебя удивит.

– Мы идем внутрь этого… сарая?

Раньше я такие дома видела только в страшных сценах из фильмов ужасов. И там всегда прятались психопаты, вооруженные до зубов. Например, бензопилой.

Ной смеется, глядя на меня.

– Тебе там понравится, поверь мне.

Я подозрительно смотрю на Ноя. А что, если он все-таки сумасшедший, без метафор?

– Но что… что это? – запинаюсь я.

– Я приглашаю тебя в тайное кафе для художников.

– Правда? – Мне становится интересно; я верю Ною.

– Да, никто о нем не знает. Его нигде не рекламируют. Вход – только для своих.

– Тогда откуда о нем знаешь ты? – уточняю я. Мне нравится идея сходить в закрытое кафе, куда людей с улицы не пускают, но сомнения еще остаются.

– У моего папы была здесь студия, – объясняет Ной, вынимая ключи из замка зажигания. – Этот дом полон художественных мастерских. В семидесятых здание пустовало и стало приютом для многих художников. А в девяностых его захотели снести, но вся местная богема взбунтовалась, и правительство сдалось, присвоив дому особый статус.

– Ого.

Ной одобрительно кивает.

– Вот это я понимаю, Нью-Йорк, – ностальгически произносит он. – Настоящий Нью-Йорк полон таких уголков. А еще это мое самое любимое место на свете.