Читаем без скачивания Правила обмана - Кристофер Райх

Сто девяносто.[19]

— Сначала твой член лопнет, как переваренная сосиска. Потом у тебя внутри вздуется желудок и закипят легкие. Посмотри на свои руки. Мясо уже начинает отставать от костей. Самое грустное, что мы можем продолжать очень долго.

Выпучив глаза, Гассан продолжал изрыгать проклятия и клясть свою судьбу.

— Имя твоего связного? Как будут использовать взрывчатку?

Двести градусов.[20]

— Ладно! — закричал Гассан. — Я скажу. Вытащите меня! Пожалуйста!

— Что ты скажешь?

— Все. Все, что знаю. Имя. Вытащите меня!

Полковник Майк поднял руку, подавая сигнал охраннику, и подошел поближе к чану. Его лоб покрывала испарина.

— Кто заказчик?

Гассан произнес имя, которое Паламбо раньше никогда не слышал.

— Я передал лично ему. Он заплатил двадцать тысяч долларов.

— Куда ты доставил взрывчатку?

— В Женеву. Гараж в аэропорту. Четвертый этаж.

Плотина рухнула. Гассан начал говорить, информация хлестала из него, как вода из прорвавшейся трубы. Имена. Связи. Явки. Пароли. Хотя он не мог говорить быстро.

Паламбо все записывал на магнитофон. Затем он вышел из помещения, чтобы проверить данные, и через пять минут вернулся.

— Некоторые имена прошли проверку, но мы потратили слишком много сил.

— Так что же? Значит, есть еще вопросы для нашего выдающегося гостя? — спросил полковник Майк.

— Конечно есть, — ответил Паламбо. — Мистер Гассан давно в деле. А мы только начали.

Полковник Майк кивнул охраннику:

— Прибавь жару.

19

Джонатан доехал до Арозы за полтора часа. Миновав Постштрассе, он припарковался у гостиницы «Кульм», в трехстах метрах от «Белльвю». Симона, ссутулившись, сидела на пассажирском сиденье и курила.

— Тебе не стоит оставаться, — сказал Джонатан. — Лучше, если мы расстанемся. Дальше я справлюсь один.

— Я хочу остаться, — ответила она, глядя в окно.

— Поезжай домой. Ты выполнила свой долг. Ты протянула мне руку помощи, когда это было необходимо. Я не хочу нести за тебя ответственность.

Последняя фраза разозлила Симону.

— Никто тебя и не просит, — отрезала она. — До сегодняшнего дня я, вообще-то, была в состоянии присматривать за собой. Спасибо тебе большое.

— Что ты скажешь Полю?

— Скажу, что помогаю другу.

— То-то он порадуется, если ты позвонишь ему из тюрьмы. Ты все больше и больше погружаешься в трясину неприятностей.

Симона повернулась к нему, окинув сердитым взглядом. Ее щека в том месте, куда пришелся удар полицейского, стала пунцовой. Синяк сильно выделялся на фоне ее обычно безупречной внешности.

— А ты, ты сам что делаешь? Скажи мне, Джон.

Джонатан уже пообещал себе, что будет предпринимать какие-то шаги последовательно. Вообще-то, он понимал, что уже находится в бегах, но не из-за полицейских — честных или нечестных. Его пугало другое: правда.

— Пока не знаю, — ответил он.

Симона выпрямилась.

— Сколько у тебя братьев?

Вопрос застал его врасплох.

— Двое. И сестра. А что?

— Если бы беда случилась с кем-то из них, ты бы уехал домой?

— Нет, я бы не уехал.

— А вот у меня нет ни братьев, ни сестер, — продолжала Симона. — Я замужем за человеком, который относится к работе, как к любовнице. У меня только ученики и Эмма. И я не меньше тебя потрясена тем, что мы узнали. Если я могу хоть чем-то помочь, дай мне шанс. Я понимаю, ты волнуешься за меня, и, поверь, ценю это. Завтра я уеду в Давос к Полю. Наверняка к тому времени мы все выясним. Но если придется противостоять полиции, мне бы хотелось быть рядом с тобой.

Джонатан понял, что ему не отделаться от Симоны. Нельзя отрицать, что ее присутствие не помешало бы, если придется предстать перед капитаном полиции. Симона работала в престижной школе в Женеве, ее муж — уважаемый экономист.

Он наклонился и вытащил у нее изо рта сигарету.

— Ладно, ты выиграла. Но если остаешься, то бросаешь курить. А то меня уже тошнит от твоего курева.

Симона тут же достала другую.

— Allez,[21] я здесь подожду. — И поцеловала его в щеку. — Будь осторожен.

Опустив голову, Джонатан шел по улице, прикрывая рукой глаза, чтобы хоть немного видеть дорогу. Ветер неистово швырял в лицо снег. Джонатан свернул в переулок, ведущий к Постштрассе, затем вышел на дорогу через Арленвальд — лес у подножия горы. Здесь ветер был не такой сильный, и Джонатан пошел быстрее.

Уличные фонари остались позади, и дорога, по обеим сторонам которой росли высокие сосны и стройные, одна к одной, березы, теперь была почти не видна. Справа начинался крутой склон. Через несколько минут Джонатан вышел к гостинице с тыльной стороны здания и, утопая по колено в снегу, спустился по склону. Он остановился под деревьями, растущими как раз напротив его окон. Четвертый этаж. Ближайший к нему угол. Прямо около здания столетняя сосна соблазнительно раскинула ветви, почти касаясь балконов на третьем и четвертом этаже.

И тут Джонатан почувствовал чей-то взгляд, волосы у него встали дыбом. Он резко обернулся, уверенный, что за ним наблюдают, и внимательно осмотрел склон. Где-то на дереве ухнула сова. Ее глубокий, низкий крик заставил его вздрогнуть. Он вглядывался еще несколько секунд, но никого не заметил.

Расстояние до развесистой сосны составило всего пять шагов. Наметив ветку, он забрался на нее и стал карабкаться вверх. Десять метров — и он уже на нужной высоте. Балкон на расстоянии вытянутой руки, а склон под ним такой крутой, что если Джонатан сорвется, то упадет в снег тремя метрами ниже. Он повис на ветке и начал раскачиваться, пока ноги не зацепились за перила. Перенеся вес тела, он запрыгнул на балкон.

Сквозь закрытые шторы пробивался свет. Балконная дверь была чуть приоткрыта. Джонатан на цыпочках сделал несколько шагов. И тут шторы раздвинулись. Балконная дверь открылась в комнату. На мгновение Джонатан заметил силуэт одетого в костюм мужчины, который разговаривал с женщиной. Отступив, он снова перепрыгнул через перила. Удерживаясь одними кончиками пальцев — пригодились альпинистские навыки, — он преодолел перегородку, разделяющую балконы. Обледенелые перила казались невероятно холодными. Он снова посмотрел вниз. Шестьдесят футов до подъездной аллеи, а если промахнется — лететь ему еще шестьдесят до улицы внизу. Пальцы онемели. Джонатан убеждал себя, что сейчас ему не сложнее, чем висеть на гранитном выступе. Но он не имел дела с гранитными выступами посреди зимы. Дюйм за дюймом он продвигался по внешней стороне балкона, пока наконец, уставший, не перебрался через перила.

Отдышавшись, Джонатан дернул дверь. Не заперта, как он и оставил ее утром. В номере было темно. Войдя в комнату, Джонатан немного постоял, давая глазам привыкнуть к полумраку. Здесь уже побывала горничная. Обе кровати аккуратно застланы. В воздухе приятно пахло ароматным средством для чистки мебели. Но ощущение, что все-таки что-то изменилось, никак не покидало его.

Джонатан подошел к кровати. Эммина ночная рубашка по-прежнему лежала под подушкой. На ночном столике — книги в мягких обложках. Целая стопка. Он взял верхнюю. «Прежние дурные поступки». Подходящее название, но вряд ли Эмма даже открывала ее. Книгу, которую она читала, Джонатан нашел в самом низу.

Он прошел в прихожую, открыл шкаф и проверил Эммины вещи, ящик за ящиком. Может, что-то прояснит ее вторую жизнь. Но какого рода это что-то? Если он не знает, чем она занималась, то откуда ему знать, что надо искать?

Закрыв шкаф, Джонатан заглянул в верхнее отделение, где на полке лежали их чемоданы. Он встал на цыпочки и вытащил тот, который побольше, — Эммин «самсонайт» с жесткими стенками. Такие любят стюардессы. Джонатан опустил чемодан на пол и вдруг застыл как вкопанный.

Он же никогда не клал Эммин чемодан сверху! Наверх он клал свой, потому что его чемодан меньше и мягче.

В номере явно кто-то побывал.

С минуту Джонатан не двигался. Вытянув шею, он прислушался. Каждый удар сердца вгонял гвоздь в его грудь. Но, кроме своих расшатанных нервов, он не слышал ничего. Наконец он взял чемодан, отнес его на кровать и открыл.

Еще один сюрприз. Внутренняя обшивка отходила по периметру и торчала, как прозрачные пластиковые листы для фотографий в альбоме. Она не была вспорота или оторвана. Приглядевшись, он обнаружил застежку, такую же как на пластиковых папках. В лунном свете он разглядел прямоугольный карман — отделение для документов или чего другого, что хотелось бы скрыть от взора таможенников.

Джонатан закрыл чемодан и отнес его обратно в шкаф. Эммина сумка стояла под столом. Нет, на сей раз не из черной телячьей кожи — обычный видавший виды рюкзачок на любую погоду и на все случаи жизни. Открыв наружный карман, Джонатан с облегчением отметил, что бумажник на месте — именно там, где Эмма всегда его держала. Удостоверение. Деньги — восемьдесят семь франков. Кредитные карты. Несколько франков в отделении для мелочи. Заколка. «Тик-так». Он пошарил по дну. Пальцы нащупали браслет. Джонатан узнал его: время от времени Эмма надевала его. Светло-голубой, из прессованного каучука, похожий на силиконовые браслеты «LiveStrong», которые распространяет Лэнс Армстронг, семикратный победитель велогонки «Тур де Франс».[22]