Читаем без скачивания Учебка. Армейский роман. - Андрей Геращенко

Лёжа на кровати в ожидании команды, Игорь с сожалением вспомнил о вчерашнем семичасовом, воскресном подъёме. Мало того, что подъём был на час позже, так ещё и без зарядки…

— Подъём!

Отбросив одеяло на спинку койки, Тищенко в третий раз бросился к своей одежде. Чтобы успеть наверняка, он застегнул штаны лишь на крючок и затолкал внутрь концы брючного ремня. Первое время это будет незаметно, а потом, когда дадут команду выходить на зарядку, можно будет застегнуть штаны нормально.

На этот раз Игорь встал в строй в числе первых. Успели и остальные. Рота должна строиться за одну минуту. Почему и кто так решил — вопрос интересный и столь же тёмный, но в учебке этого придерживались неукоснительно строго. Надо сказать, что не всегда всё бывает так удачно. Дело в том, что с каждым последующим повторением становится всё труднее укладываться в норматив: люди устают физически, многие потеют, из-за чего хэбэ и снять, и одеть гораздо труднее, чем обычно. Это порой приводит к тому, что подъём делается в семь-десять попыток. В конце концов, самим сержантам надоедает эта процедура, и они закрывают глаза на нормативы, которые уже почти никто не в состоянии выполнить.

Наконец, все построились на одной линии. Щарапа продолжал командовать:

— Заместителям командиров взводов назначить уборщиков.

Гришневич вышел перед строем и в свою очередь приказал:

— Уборщики по кубрику, выйти из строя!

Игорь вспомнил о субботней зарядке и поспешно вышел на два шага вперед. Вместе с ним вышли Каменев, Фуганов и Бытько. Посмотрев на добровольцев, Гришневич огласил свое решение:

— Бытько и Фуганов, стать в строй! Каменев и Тищенко, вы должны все чисто убрать. Я лично проверю — ясно?!

— Так точно, — хором ответили уборщики.

— Рота, равняйсь! Смирно! Напра-во! На улицу, строиться! Бегом! Марш! — Щарапа выкрикивал команды отрывисто, но четко.

Грохоча сапогами, рота побежала вниз. Тищенко и Каменев, вооружившись щетками на длинных, деревянных ручках, принялись подметать расположение взвода. Подмели чисто (так, во всяком случае, им показалось).

Гришневич пришел с зарядки злым и сразу же спросил у Каменева:

— Почему форточки не открыли?

Каменев опустил голову и испуганно залепетал:

— Виноват, товарищ сержант… Мы не знали.

— Уже неделю служишь, а не знаешь? Бегом открыть!

Каменев быстро пошел в сторону окон.

— Назад, солдат! Ты что — не понимаешь слово «бегом»? Или тебе сапогом под зад помочь?!

— Виноват, товарищ сержант.

— Бегом, чтобы ветер в ушах свистел!

Каменев бросился к форточкам и быстро открыл их, с опаской оглядываясь на сержанта.

— Вам не скажи, так вы задохнетесь в этой вони! — пробурчал Гришневич и переключил свое внимание на Тищенко: — Хорошо подмели?

— Так точно, — не совсем уверенно ответил Игорь.

— Что ж — проверим.

Гришневич подошел к тумбочке Петренчика и отодвинул ее в сторону. Под тумбочкой лежали какие-то бумажки.

— А это что такое, курсант, а? Бегом до утреннего осмотра весь мусор из-под тумбочки убрать. И если я после этого еще раз мусор найду, то поговорю с вами уже другим языком.

Почти под всеми тумбочками был мусор, и Тищенко с Каменевым пришлось порядком побегать со щеткой и совком. Проверив вторично, Гришневич оставил курсантов в покое.

После завтрака всё утро занимались в учебном центре изучением уставов, которые в изобилии принёс Шорох. Уставы оказались небольшими книжками, в которых была расписана вся армейская жизнь. Собственно говоря, уставы были своеобразной армейской Конституцией. Но, так же, как и Конституция, уставы выполнялись далеко не всегда. Тищенко и раньше видел эти книжки в серых, пластмассовых кармашках на стене возле тумбочки дневального, но как-то не обращал на них внимания. Байраков был дежурным и раздал каждому по уставу.

Получив книгу, Игорь принялся ее рассматривать. В самом верху на картонном переплете было написано: «Министерство Обороны СССР». Чуть ниже располагался Герб СССР, а еще ниже — надпись «Устав внутренней службы вооруженных сил СССР». В самом низу потрепанной книги чернели загадочные буквы «ВИ''. Тищенко не имел ни малейшего понятия о Воениздате и решил, что «ВИ» — это «военная история».

Гришневич приказал записать в тетради название — «Устав внутренней службы Вооружённых Сил СССР» и его третью страницу, чтобы быстрее усвоить назначение книги. Переписывание в тетрадь с учётом избытка книг показалось Игорю абсурдным, но открыто возмутиться он побоялся. Открыв в нужном месте, Тищенко принялся записывать в тетрадь: «Настоящий устав определяет общие обязанности военнослужащих Вооружённых Сил СССР и взаимоотношения между ними, правила внутреннего порядка в полку и его подразделениях, а также обязанности основных должностных лиц полка и его подразделений». Это нужно было запомнить и ответить Гришневичу. Сержант даже великодушно разрешил:

— Можете отвечать своими словами.

«Можно подумать, что нашёлся бы придурок, который бы всё это на память выучил?!», — с удивлением подумал Игорь. Но удивился он лишь в силу своей молодости и неопытности. Это был весьма редкий случай, когда содержание устава можно было пересказать своими словами. Как правило, «знание устава» предполагает не понимание и знание основных его положений и структуры, а способность повторить наизусть содержание (понимание в последнем случае вовсе не обязательно, хотя и желательно). У читателя, не знакомого с системой изучения уставов, могут возникнуть сомнения в истинности утверждений автора, однако по ходу повествования он поймёт, что за сила заставляет проводить изучение уставов наподобие зубрёжки церковных псалмов (хотя в последнем случае смысла гораздо больше — никому ведь не приходит в голову во время службы вместо положенных слов вставлять отсебятину, поэтому безукоризненное знание псалмов просто необходимо).

Почти все пересказали Гришневичу третью страницу и, наконец, очередь дошла до Кохановского — высокого, нескладного деревенского парня. Кохановский всю свою сознательную жизнь прожил в родном колхозе, большими успехами в школе не отличался, поэтому не смог с первого раза запомнить несколько витиеватое содержание. Своими словами он пересказать тоже не смог, так как оных на эту тему у него было тоже не слишком много, и в итоге вызвал у Гришневича раздражение. «Допрыгался наш Кохановский — Гришневича лучше не злить!», — с сочувствием подумал Тищенко. Выслушав невразумительный лепет Кохановского, сержант нахмурился и спросил:

— Я не понял, товарищ солдат! Что, один лист нельзя было выучить?! Что такое, Кохановский, а?!

— Не запоминается, товарищ сержант.

— Тут нечего запоминать! Значит, не хотим учить, да?

— Никак нет.

— Что никак нет? Не хочешь?

— Никак… Виноват… Хочу, — Кохановский запутался в игре слов и растерянно захлопал глазами.

«Ну и деревянный же земляк попался, надо бы его расшевелить как-то», — подумал сержант и спросил у взвода:

— Кто это сегодня у нас в наряд по роте заступает?

— Курсант Лупьяненко.

— Курсант Тищенко.

— Курсант Каменев.

— Курсант Гутиковский.

— Слушай, Лупьяненко, вы с Тищенко вроде бы сами в наряд хотели? — вспомнил сержант.

— Так точно, — ответил Лупьяненко.

— Значит, вы останетесь. А вместо Каменева пойдёт Кохановский. Кохановский!

— Я!

— Тебе понятно?

— Так точно.

— Садитесь. Сейчас приступим к изучению обязанностей дневального. Это касается не только тех, кто сегодня идёт в наряд, но и всего взвода в целом. Откройте уставы на странице сто семьдесят четвёртой. Нашли? До обеда вы должны выучить до сих пор: «При расквартировании роты…» Нашли? Приступайте. Особенный спрос, ясное дело, с сегодняшних дневальных.

Игорь не любил зубрить, да и вообще никогда этого не делал, но сейчас ему пришлось переломить себя и заучивать нудный текст обязанностей. «Дневальный по роте назначается из солдат. Он отвечает за сохранность находящихся под его охраной оружия, шкафов (ящиков) с пистолетами, ящиков с боеприпасами, имущества роты и личных вещей солдат и сержантов. Дневальный по роте подчиняется дежурному по роте… Дневальный свободной смены обязан…», — рассеянно повторял про себя Тищенко. Прочитав текст несколько раз, Игорь попытался повторить, но не смог этого сделать. «Э, нет, так не пойдёт! Надо, как в школе прозу, небольшими кусочками учить», — подумал Игорь. Тищенко знал, что Гришневич обязательно его спросит, но никак не мог заставить себя выучить больше половины текста, да и эту половину он знал далеко не идеально. Но остальные выучили ничуть не лучше, а Гришневич (к большому удивлению Игоря) вполне удовлетворился достигнутым, лишь сказав дневальным захватить уставы с собой и повторить текст после обеда.