Читаем без скачивания Карл Ругер. Боец - Макс Мах

– Ждите здесь, мастер, – сказал старик и быстро скрылся за еще одной дверью, оставив Карла одного.

Карл огляделся и пришел к выводу, что место ему определенно нравится. Двор, образованный двумя глухими стенами, вроде той что шла вдоль переулка, и самим домом Садовницы, имевшим два разных по стилю и, видимо, по времени постройки фасада, был просторен. Все четыре стены, замыкавшие двор, были густо оплетены длинными стеблями каких-то ползучих растений, сейчас радостно цветущих, и все тем же диким виноградом. В центре двора ласково журчал крохотный фонтанчик, помещенный в сложной формы мраморный бассейн, похожий на большую морскую раковину, но скорее намекавший на это, чем воспроизводивший образец с принятой у скульпторов и архитекторов точностью. Вокруг бассейна и по периметру двора были разбиты цветочные клумбы, на которых среди разнообразных цветов и сочной травы, разбросанные в художественном беспорядке, росли розовые кусты. Оставшееся не занятым пространство было замощено плитками зеленоватого мрамора.

Виктория не заставила его ждать долго и вышла к Карлу через широкие двери более новой части дома уже через несколько минут, едва позволив ему вполне насладиться видом дома и сказочным ароматом цветов. Она была одета в глухое платье бледно-зеленого цвета, но волосы ее сейчас были непокрыты. Теперь, солнечным утром и вблизи, Карл смог рассмотреть ее значительно лучше, чем прежде. Да, она была очень красивой женщиной. В этом не могло быть никаких сомнений, и даже законченный мизантроп и самый придирчивый критик женской красоты вынуждены были бы признать это как факт Божественного Промысла. Она была уже не молода, по-видимому, недавно перешагнув через третье десятилетие своей жизни и войдя в четвертое. Впрочем, увидеть это мог Карл, но вряд ли большинство других мужчин и женщин дали бы Виктории больше двадцати. У нее было узкое овальное лицо с тонкими и изысканно выверенными чертами. Тонкие черные брови над огромными миндалевидными черными же глазами. Длинные ресницы и снежно-белая кожа. При этом цвет ее изящно очерченных губ заставлял вспомнить о гранатах крайнего юга, но никакой краски на них не было. Виктория вообще не пользовалась ни помадой, ни краской, ни белилами. Украшений она не носила тоже, по-видимому, полагая, что ее красоту ничем подправлять не надо. И усиливать тоже.

Что ж, подумал мельком Карл, отвешивая Виктории сдержанный поклон, в этом она права.

– Здравствуйте, госпожа Садовница, – сказал он вслух. – Я польщен приглашением и очарован вашей красотой. Мне будет что писать.

Он говорил серьезно. Без улыбки.

– Здравствуйте, мастер Карл. – Она тоже не улыбалась. – Вам нравится мой двор?

– Очень приятное место, – кивнул Карл.

– Но вы больше любите деревья, не правда ли? – спросила Виктория, откровенно рассматривая его.

– Да, пожалуй, – согласился Карл, поняв, что она права. Он как-то не задумывался над этим раньше, но сейчас, когда прозвучал ее высокий голос с резким носовым призвуком, он понял, что она права. Ему и в самом деле больше нравились деревья.

– А как пахнет ветер? – спросила она вдруг.

– Ветер? – Карл был удивлен странным вопросом. – Ну как может пахнуть ветер? Воздух не имеет запаха, как я слышал, а ветер есть движение воздушных масс, моя госпожа. Так говорят ученые.

Карл развел руками, не скрывая, что ее вопрос его озадачил. Однако на самом деле, уже произнося эти слова, он начал понимать, что вопрос Садовницы был не так бессмыслен, как это показалось ему вначале.

– Ветер носит чужие запахи, госпожа Садовница. – Он решил, что пришло время улыбнуться. – Цветы и деревья, костер и немытое тело, гниющие водоросли… да мало ли чем может пахнуть ветер, крадущий запахи, как ворона блестящие вещички.

– Возможно, вы правы, – кивнула Виктория. – Но что вы скажете о снеге? Или опять сошлетесь на мнения мудрецов, полагающих, что снег есть вода, а вода сама по себе запаха не имеет?

– Скажу, что вы правы. – Карл еще не понимал, куда она клонит, но подозревал, что ее вопросы возникли не от живости ума прекрасной Садовницы, а из соображений, далеко выходящих за границы значений известных им обоим слов. – Снег пахнет зимой и смертью. Так говорят горцы.

– А может ли снег петь? – Казалось, с каждым вопросом ее черные глаза становятся все больше и больше.

– Не надо испытывать на мне свои чары, госпожа, – сказал он, стерев с губ улыбку. – На меня они, как вы должны были уже убедиться, не действуют, но настроение у меня от этого портится, а художник должен быть в хорошем настроении, иначе портрет выйдет плохо.

– Думаешь, я хочу заполучить тебя в постель? – спросила она, не меняя выражения лица.

– Возможно, что и нет, – покачал Карл головой. – А возможно, что и хочешь, но если не хочешь сейчас, то захочешь потом.

– Ты умеешь читать будущее? – подняла она бровь.

– Нет, не умею, – с сожалением признался он. – Но зато я разбираюсь в людях, особенно в женщинах.

– Вот как. – Она все-таки улыбнулась. – Но ты имеешь в виду обычных людей, а я…

– Видящая, – закончил он за нее.

Вот теперь он ее удивил так удивил. Глаза Виктории раскрылись еще шире – хотя куда уж еще?

– Откуда ты узнал? – спросила она.

– Догадка, не более, – усмехнулся он. – Но ты мне, конечно, не расскажешь, что тебе привиделось.

– Расскажу. – Виктория уже взяла себя в руки и снова была бесстрастна. – Не все, но кое-что расскажу.

Она вдруг улыбнулась, и оказалось, что улыбка у нее такая же красивая, как и все остальное. И такая же неживая.

– Во время Фестиваля я поняла, что Яна ты не убьешь, хотя он и умрет, и умрет плохо.

– Надеюсь, что ты права. – Карл искренне хотел ей верить, но верилось с трудом. Ян должен был объявиться так скоро, как скоро перекипит его первое бешенство.

– Ты так хочешь его смерти? – Виктория второй раз разрешила своим чувствам выглянуть из-за стены, построенной ее волей.

– Нет, – покачал головой Карл. – Я просто не хочу никого убивать.

– Любопытно, – тихо и медленно, как бы взвешивая в уме его слова, произнесла Виктория. – Но для чего тогда ты носишь меч? Впрочем, не отвечай, я уже знаю. Ты дворянин?

– Так ты читаешь не только будущее, но и прошлое?

«На каждого умника всегда найдется еще больший умник», – не без облегчения мысленно процитировал Карл старую загорскую мудрость. Теперь он знал, что прошлое она читать не могла. В его прошлом Виктория видела лишь то, что он готов был ей показать.

– Дворянин, – признал он вслух. – Но меч я ношу просто потому, что мне это нравится. Просто нравится. Понимаешь?

– Допустим, – сказала она, задумчиво рассматривая его меч, и Карл понял, что не один он такой умный. У этой женщины отличное чутье на правду, и, если ей и не дано заглянуть в его прошлое так глубоко, как ей хотелось бы, все-таки Виктория была способна почувствовать, что видит не все. – А еще я увидела эти вопросы: чем пахнут ветер и снег и как поет ночь? Ты знаешь ответы, Карл?