Читаем без скачивания Только обгон - Георгий Гуревич

Еще такое рассуждение: я зажег фонарик. Одни фотоны полетели со скоростью света направо, другие - налево. Какова скорость удаления правых фотонов от левых?

Задаю этот вопрос соседу.

- Гэй, ты сходишь с ума от безделья. Физика давно ответила на эти детские "почемучки". Скорость света - это предел скорости взаимодействия, предел движения вещества и предел скорости передачи энергии в вакууме. Между твоими разлетающимися фотонами нет передачи энергии и не может быть взаимодействия. Нет физического смысла в вопросе об их взаимной скорости.

Пэй прав, как всегда. Есть такая формулировка в учебнике для первого курса.

Но сейчас я замечаю: в этой уточненной формулировке по крайней мере две лазейки. Вот что значит искать лазейки настойчиво.

Скорость света - предел для движения в вакууме. Но что такое физический вакуум? Нельзя ли его уничтожить? Или хотя бы переделать вакуум, видоизменить его свойства? Или найти его пределы и вырваться за пределы?

Будь я дома, на Йийит, я бы занялся этим - изучением свойств физического вакуума, воздействием на вакуум.

Но здесь у меня нет хорошо оснащенной лаборатории, в моем распоряжении мысли и бак.

Я нахожу вторую лазейку.

Скорость света - предел скорости движения вещества.

А если не вещество?

Вспоминается фантастическое: передача человека по радио. В романах это делается так: человек развертывается атом за атомом, как изображение в телевидении, каждый атом превращается в лучи; где-то в другом месте, в приемнике, лучи превращаются обратно в атомы, атомы выстраиваются ряд за рядом, возникает тот же человек, но на другой планете.

Заманчивая фантазия. Но и она требует своей техники: на нашей планете передатчик, в пещере Фей - приемник...

Стойте! Кажется, идея? Минуточку! Соберу мысли!

"Хочу пить!" - подумал Тэй, и стакан с водой появился рядом. Именно такой, какой был у него в воображении: граненый, запотевший, с толстым мутноватым стеклом...

Значит, пещера Фей - приемник воображаемых образов, приемник мыслей, природный, естественный или оборудованный кем-то.

С какого расстояния принимаются мысли?

В популярных книгах пишут о бабочках, чующих друг друга за десять километров. Да что бабочки? Сколько есть преданий о чувствительных женах и матерях, ощутивших гибель любимого на фронте за тысячи километров.

Тысяча километров - маловато, тысячи километров для нас - ничто. Триллионы бы...

И тут всплывает в памяти:

"Гэй, я тебе одному скажу, только не насмехайся. Я действительно видел сон, три раза подряд одно и то же. Джэтту тащат куда-то, она отбивается и кричит: "Рэй, Рэй, спаси!" И потом она лежит в гробу. Гроб странный какой-то, стеклянный..."

Да, я посмеивался тогда, но ведь потом мы узнали, что все это на самом деле происходило на "Паломнике", за сорок световых суток от нас, за триллион километров примерно. С такого расстояния несовершенный мыслеприемник в черепе сонного Рэя принял сигналы бедствия от Джэтты.

- Пэй! Слушай, Пэй! Есть разговор. Ты не спал?

- Нет, я задумался просто.

- О чем?

- Ни о чем, просто так. Вспоминал дачу родителей. Как там хорошо было лежать на лужайке, смотреть на кроны, бороздящие облака. Стебельки тебе спину щекочут; славно пахнет сыростью, землей, прелыми листьями, мураши балансируют на травинках. И облака в небе меняют форму; какое-то похоже на лошадь, а потом оскалилось, две собаки грызутся, а потом вообще растаяло, распустилось в голубизне. Хорошо!

- Подумай, старик, секунду назад ты был у себя на даче и мгновенно перенесся в космос, в ракету. Вот это скорость! Нам бы такую.

- Но это же псевдоскорость, Гэй. На самом деле я не вылезал из бака.

- А как ты полагаешь, какова подлинная скорость мысли?

- Не знаю, надо бы посмотреть "Справочник психолога". Вероятно, не так велика. Когда думаешь, часы проходят незаметно. А ведь это все в мозгу происходит, внутри черепа, в тысяче с чем-то кубических сантиметров.

И добавил с тяжким вздохом (в наушниках я услышал этот вздох):

- Завидую я тебе, Гэй. Завидую твоей непробиваемой наивности, твоему непреходящему умению жить мыльными пузырями. И не замечать, что они лопаются тут же, все твои мыльные пузыри.

"А я не завидую тебе, - подумал я про себя. - Не завидую, дорогое мое, нормальное и трезвое бывшее зеркало. Какую судьбу избрал ты себе, Пэй? Четыре года сидеть в баке, считая себя безнадежно проигравшим и гордясь трезвостью. Сидеть, ничего не ожидая, ни на что не надеясь, чтобы через четыре года выйти со склоненной шеей на плаху. Тоска! Предпочитаю мыльные пузыри".

Итак, Рэй уловил мысленный зов Джэтты на космическом расстоянии в 40 световых суток. И уловил (вот что самое важное!) раньше, чем мы узнали об этом по радио. Биоинформация шла быстрее радиоинформации. На сколько? Сейчас нелегко выяснить, в корабельный журнал я не записал про сон Рэя. Но на глазок это было дней за десять до прибытия послания от разгневанного папаши Джэя.

Получается раза в полтора быстрее. Не на пятьдесят семь ли процентов? Тогда фазовая скорость играет тут роль.

В полтора раза быстрее света. Достаточно.

Не знаю, как вел бы я исследования, будь я дома, на родной планете. Вероятно, занялся бы изучением вакуума, опытами по уничтожению вакуума, свойствами безвакуумности. Но здесь отсутствие лаборатории, и перегрузка, и бак толкали меня к мыслепередаче, только к ней. Генератор же мыслей у меня был при себе, в черепной коробке, и была неограниченная возможность проводить опыты с ним.

Первый вопрос: может ли излучать образы мой собственный генератор, мой лично? Как известно, далеко не у всех, йийитов способности к телепатии.

Попробуем.

В соседнем баке дремлет мой несочувствующий друг, обладатель внутричерепного приемника. И хорошо, что дремлет. Мозг, освобожденный от собственных мыслей, чувствительнее к чужим. Большинство телепатических откровений принимается в гипнозе, во сне, в бездумном полусне. А ну-ка, Пэй, принимай текст!

Передаю такую картину: на обрыве над озером мы сидим втроем: Гэтта, Пэй и я. Себя стараюсь показать со стороны, в профиль, как бы глазами Пэя. Вот такой сидит, длинноносый, с покатым лбом, и вихры на мокром лбу. День жаркий и томный, лесные полянки в пестрых пятнах от бликов и листьев, а вода вся в блестках толченого солнца. И у Гэтты блестки в глазах. Ей весело, у нее припадок развеселой нежности. Вдруг она начинает целовать меня, щедро, быстро, жадно, словно клюет лицо.

"Гэтта, что с тобою, мы же не одни!"

"А мне наплевать, пусть смотрит, как я люблю тебя, пусть знает, что одного тебя люблю. И не стыжусь, я по-настоящему люблю".

И целует, целует жадно, приговаривая: "Этому глазу еще не досталось... и носу обидно, и верхней губе, и нижней тоже..."