Читаем без скачивания Соленое озеро - Владимир Солоухин

Присутствуют следующие т-т. Укомчон Хакасского тов. Заруднев, пред. Ревкома Хакасского Етыгин. от Укома Р.К.П. <б) Томилов, Уполномоченный ГПУ по Хакасскому уезду Пакап, ответственный секретарь Р.К.П. С. М. Игнатьев

Заседание открыто 15/ V 1924 г. в 9 часов утра.

Повестка дня:

1. Информационный доклад о положении боевого района и дальнейший план борьбы с бандитизмом.

2. Общее положение и устройство эскадрона.

3. Текущие дела.

Слушали: Укамчон Хакасского тов. Заруднев указал на то, что прибыв в боевой (отряд) район, где пришлось вести переговоры с Соловьевым, начатые тов. Шинковым и подчеркнул, что никакого отношения к переговорам не имел, так как в командование не вступил, но пришлось это сделать по просьбе тов. Шинкова. Так же указал, что переговоры велись незаконно, с этой целью выдали временное сроком до 15 мая удостоверение, Соловьев сдал девять винтовок.

Дальше тов. Заруднев указывает, что дальнейшая ликвидация бандитизма возложена на него, указал, что получена телеграмма от Совчонгуба за №0053. Зачитывает телеграмму, в которой Совчонгуб обращается к гражданину Соловьеву перейти к мирному труду, так же указал, что телеграммой Комчонгуба истребительный отряд сокращен до 15 бойцов исходя из местных условий. Дальше зачитывает ответ Соловьева на телеграмму Совчонгуба. Тов. Заруднев указывает, что хотя Соловьев и считает, что он сдался, но все-таки он разъезжает на конях с оружием. Указывает, что истребительным отрядом никаких оперативных действий пока не ведется. Ответ Соловьева мною дан в губернию, то ответа пока еще не получено. Зачитывает протокол общего собрания граждан д. Озерной.

Слово т. Пакал: Тов. Пакал указал, что мною получена телеграмма от комбата 19.0.Н. Ачинского т. Шинкова, в которой говорится, что банда ликвидирована и дальнейшая ликвидация дела ГПУ. Дальше т. Пакал указывает, что в настоящее время Соловьев имеет симпатию от населения, так как все население видит, что Соловьева выдают за военного гения, указывает: что мы не должны считать, что банда ликвидирована, мы дошли до очень низкости, просим каких-то десять человек. Указал, что наше командование борясь против врагов сильных, но здесь пришли просить каких-то десять человек. Дальше отмечает, что Соловьев живет, ничего не думает, разъезжается где ему заблагорассудится. Заметил что дипломатия – это хорошо, но не нужно забывать, что Соловьев, как мы видим, еще не взят. Сдача девяти винтовок, это ему ничего не значит, полагаю, что у него оружия хватит. Высказывается, что необходимо принять меры по ликвидации для этой цели возложить на определенное лицо, так отметил, что оставление 15 бойцов боевой способности не представляют. Отметил, что держать отряд на местных средствах у населения невозможно. Отмечает, что Чихачев свободно разъезжает. Необходимо создать отряд и ликвидировать Чихачева, дабы не получилось сепаративных выступления, каковые имели место в районе Аскыского Райока в конце марта и первых числах апреля.

Слово т. Игнатьева: Каковой указал на переговоры с Соловьевым. Указал, что из разговоров с бойцом коммунаром, каковой так же присутствовал на переговорах, я заключил, что Соловьев, идя на всякие уловки, стараясь больше отстоять себе вооружение и тем обеспечить себе свободный разгул. Отметил то, что ведя переговоры с Соловьевым, мы здесь как уездные власти не были информированы, на каких условиях сдается Соловьев нам тоже неизвестно, не знали и того, что Соловьеву дали пять винтовок. Этим не гарантируется, что через месяц отряд Соловьева будет 25 бойцов. Указывает, что Соловьев считается, что сдался, но отряд Чихачева, каковой все время был у Соловьева, свободно разгуливает, и если во время не примутся меры, то пожалуй, банда снова разгуляется. Указывает, что необходимо раз навсегда покончить и договориться с губернией на этот счет и сказать свое веское слово и начать оперативные действия. Отметил, что мы допустили очень многое и дали этим завоевать симпатию от населения.

Слово тов. Етыгина: Который говорит, что мне уже два раза пришлось вести переговоры с Соловьевым. Первый раз я вел переговоры в 1921 г. В то время мною было достигнуто соглашение, но тут помешали воинские части, когда Соловьев послал мне письмо со своим партизаном и этого посыльного наши части перехватили и убили. Второй раз это в Чебаках, на этот счет я и вел определенную договоренность с Предгубисполкомом и секретарем Губкома, приехал на место, начал переговоры, но эти переговоры были сорваны Комчонгубом, так как последний по прямому проводу сказал, взять Соловьева живым. Но, конечно, взять живым не пришлось, Соловьев бежал, но на другой день я получил сведения, что вышла вся банда, но уже было поздно, этим мы проиграли многое.

Тов. Егыгин вносит предложение распустить отряд и оставить лишь несколько и добавляет, что необходимо выделить пять человек коммунаров и послать на работу на рудник. Сарала с заданием доставить голову Соловьева.

Слово т. Томилова: Указывает, что все хорошо, но вот что плохо, что у нас кто хочет, тот и ведет переговоры. Во-первых мы направили Соловьева на правильное русло, и с другой стороны давали ему повод. Мы сегодня должны сказать, что губерния все время нам мешает. Дальше отмечает, что Соловьева крупной единицей считать нельзя, необходимо его изловить. Приводит пример: ведя переговоры с Соловьевым подготовить отряд и покончить с ним.

Тов. Етыгин: Указывает, что указанный пример уже был, но никаких результатов не достиг, ибо у Соловьева в распоряжении людей больше, он без охраны не остается.

Слово т. Пакал: Зачитывает телеграмму от комбата Шинкова следующего содержания: Банда Соловьева под давлением и после переговоров сдала девять винтовок, одну шашку и гранату, перешел к мирному положению, перешел в полном смысле в распоряжение Совчонгуба. Я действия прекратил и оставил истреботряд 20 штыков. Соловьев намерен устроцться в Кисельской волости. Взаимоотношения к населению Соловьев о дальнейшем усиляет агенсеть, учитывает переход на мирную жизнь. – Комбат 19 Шинков.

Слово т. Заруднева: Заключительное слово т. Зарудневу, который указал, что не так виновата губерния, как некоторые товарищи, как пример т. т. Сенокосов и Шинков, обещали ликвидировать банду в короткий срок, уезжают, не достигнув никаких результатов. Указывает на небоеспособность отряда Сенокосова продовольствием удовлетворены лишь на 20 суток. На приведенный пример т. Томилова говорит, что ведя переговоры одновременно действовать отрядом полагаю невозможно, ибо это очень трудно, ведя переговоры, Соловьев одновременно выставляет наблюдателя, который следит за движением отряда. Отметил, что никаких активных действий ни каким образом вести нельзя.

Постановили:

1. Считать банду Соловьева не ликвидированной.

2. Телеграмму комбата тов. Шинкова считать ложной, которая ввела командование губернии в заблуждение.

3. Дальнейшую ликвидацию поручить тов. Зарудневу, для чего поручить Уполномоченному ПТУ по хакасскому уезду совместо с Укомчоном разработать секретный план борьбы, отнюдь не допускать открытой вооруженной борьбы.

4. Расформировать имеющийся истреботряд, а вновь сформировать в количестве 10 бойцов, из более боеспособных бойцов. На содержание вновь сформированного отряда, довольствия лошадей просить Ревком отпустить 50 рублей червонных…»

Когда я думаю, как был убит Иван Николаевич Соловьев, возникают ассоциации, сопоставления. Дело тут не в масштабе личности либо злодеяния, но в «почерке», в схеме, в «сюжетном ходе», как выразился Борис Камов в своей большой и обстоятельной статье о гибели Колчака. Статья была опубликована в газете «Совершенно секретно» (№8 за 1992 год). Вот отрывок из этой статьи.

«Под предлогом того, что в Иркутске обнаружены тайные склады оружия (что соответствовало действительности), а на улицах будто бы разбрасывают листовки с портретом Колчака (что выглядело малоправдоподобным), ревком принял постановление №27 от 6 февраля о расстреле верховного правителя и премьер-министра его правительства. Поздно вечером председатель ревкома вручил бумагу коменданту города для немедленного исполнения. Но ни комендант, ни ревком не знали, что на самом деле они исполняют тайный приговор, который единовластно вынесло верховному правителю России одно совершенно штатское лицо. Лицу было 49 лет. Оно имело юридическое образование, свободно изъяснялось на нескольких языках и о себе сообщало, что зарабатывает на пропитание журналистикой. Лицо носило костюм-тройку и имело привычку засовывать большие пальцы рук в проймы жилета, на манер провинциальных портных. Получив сообщение, что арестован адмирал Колчак, а также сведения, что Красная Армия со дня на день войдет в Иркутск, «журналист» в костюмной тройке направил (через т. Склянского. – В. С.) в Реввоенсовет 5 армии телеграмму: «Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска, пришлите строго официальную телеграмму, с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступили так (то есть казнили адмирала) под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске. Ленин. Беретесь ли сделать архинадежно?» Это был не только приказ, но и тщательно продуманный сценарий. Телеграмма раскрывала механизм тайных террористических операций Ленина. Долго считалось, например, что царская семья была расстреляна по инициативе и недомыслию руководителей Екатеринбурга. Если бы не сохранилась телеграмма Ленина в Иркутск, можно было бы то же самое думать о руководителях Иркутска. На самом деле здесь был использован уже апробированный «сюжетный ход»: приказ отдает Москва, а моральная ответственность за его противозаконность возлагается на «местные власти». В обоих случаях один и тот же почерк. Одной то же коварство замысла. Один и тот же страх моральной ответственности. Телеграмма Ленина свидетельствовала, что с первой минуты ареста адмирал был обречен на быструю и, вероятно, даже тайную смерть. Ленину долгий суд над Колчаком был не нужен».