Читаем без скачивания Другая история войн. От палок до бомбард - Дмитрий Калюжный

Современному читателю, и даже многим современным ученым работы, подобные «Хроникам» Евсевия, часто кажутся голословными и скучными, скорее списками правителей, чем историей. Правда, они дают некоторую любопытную информацию, которой больше нигде нет, но иногда такая информация подрывает основы самой современной хронологической концепции.

В эпоху Ренессанса, однако, именно хроники Евсевия наиболее сильно завораживали гуманистов. Текст блистал именами неизвестных авторов, вроде священника Манефона, составившего египетскую хронографию. К тому же Евсевий предлагал очаровательные объяснения некоторых греческих мифов. Например, объяснил создание Дедалом перемещающихся статуй рекомендацией менять лишь верхнюю часть скульптурных памятников в связи со сменой правителя.

По сути, сочинение Евсевия суммировало политическую и литературную историю Греции, Рима, а также и древнего Израиля. «Другими словами, это был ключ ко всей мифологии и древней истории», — считает Э. Графтон. Но ведь мифология — она и есть мифология.

За сим добавим, прежде чем перейти к следующей «бригаде» хронологов, что Никифор Каллист, византийский историк XIV века, предпринял попытку «повторить» хроники Евсевия.

Эволюция хронологии

Первоначальные представления людей о прошлом — когда они о нем, наконец, задумались, — были весьма аллегоричными. Они уподобляли его одному дню: утром трудился Авель, в третий час дня жил Ной, в девятый — Моисей, в одиннадцать часов вечера пришел Христос. Затем представляли себе тысячелетия, как «дни», опять же аллегорически сравниваемые с семью днями Творения. При совмещении библейской и «человеческой» историй понадобилось перевести все эти аллегории в нормальный счет по годам.

«Римский мартиролог» гласит:

«В лето от сотворения мира 5199, от потопа 2957, от рождения Авраама 2015, от Моисея и исхода израильтян из Египта 1510, от коронования царя Давида 1032, в 65 седмицу пророчества Даниила, в 194 олимпиаду, в лето 752 от основания города Рима, в лето 42 правления Августа Октавия, когда на всей земле был мир, Иисус Христос, вечный бог и сын вечного Отца… вочеловечился от девы Марии».

Но ведь никто не считал годы от Сотворения мира до потопа. Все эти числа имеют какое-то сакральное значение, нам уже не понятное. И вот, именно от них тянется наша традиционная хронология!

В 1492 году кончалось седьмое тысячелетие от Сотворения Мира и, следовательно, ждали конца света. Если Господь создал мир за семь дней, то он будет существовать семь тысячелетий, каждое из которых уподоблено «дню». Как видим, вера в ЦИФРУ подавляла разум. По этому поводу А. Л. Юрганов пишет:

«В XIV в. мысль о конце света в семитысячном году уже волнует сознание людей своей близостью. В разных апокрифических сказаниях можно было прочитать о тех событиях, которые должны предшествовать концу света за несколько десятков лет до семитысячного года. Вся эта богатая, и в основном византийская, переводная литература наполняла смыслом жизнь, придавала ей импульсы».

Идея исторического времени не могла осознаваться в Средневековье иначе, как в понятных человеку категориях: всемирно-исторические эпохи воспринимались как возрасты человечества. Возрасты эти не только требовали определения (Вавилонское царство, Персидское, Македонское, Римское, что, скажем прямо, не лучше и не хуже таких определений, как «рабовладельческий период», «феодализм»), но и нуждались в расчетах.

В поздней Византийской империи составление хронологии началось до 1453 года и падения Константинополя. Как уже сказано, Никифор Каллист пытался «повторить» хроники Евсевия еще в XIV веке. Затем в работе участвовал Матфей Властарь, автор «Собрания святоотеческих правил», и другие. В расчетах византийские церковники опирались на античных предшественников, живших неизвестно когда, — может быть, лет за сто до Матфея Властаря.

Для ранних европейских гуманистов бестселлер Евсевия оставался самым ясным и авторитетным руководством. Известно, что Петрарка имел копию его «Хроники» и использовал ее как один из любимых справочников. В течение XIV–XV веков этот труд имел большое количество комментаторов, имитаторов и читателей. Одна из наиболее роскошных переделок «Хроники» Евсевия принадлежит перу Бартоломео Санвито. Казалось бы, сразу после появления труда Евсевия (в начале IV века) тоже не было ничего более полезного и привлекательного, чем продолжать его хронику. И действительно, Иеремия прибавил к ней 50 лет, Проспер Аквитанский — 60 лет, а затем Маттео Пальмиери… 1040 лет! Возможно, такой научный подвиг привнес много приятного в личную жизнь Маттео, — он получил очень теплую похвалу от Веспасиано да Бистиччи, но пошло ли такое действо на пользу Евсевию? Ведь он неожиданно «провалился» почти на 900 лет в прошлое!

Вот образец хронологии «по Евсевию». Он пишет в «Церковной истории»:

«Шел девятнадцатый год правления Диоклетиана, когда в месяце дистре (у римлян это март), накануне праздника Страстей Господних, повсюду был развешан императорский указ, повелевавший разрушать церкви до основания…»

Или:

«После Нерона и Домициана, при императоре, чье время мы теперь описываем, частичные гонения на нас по городам поднимала восставшая чернь».

Неужели можно поверить, что где-то в другом месте он пишет так: в таком-то году от Сотворения мира, от основания Города, от Рождества Христова и т. п.?.. Нет в его «Хронике» таких примеров!

«Антонин царствовал семь лет и шесть месяцев; после него был Макрин, который прожил год, а после него владычество над римлянами получил другой Антонин… Антонин прожил только четыре года; власть наследовал самодержец Александр».

И лучше этой «хронологии» ничего не было до XIV, а то и до XVI века!

Все ссылки на то, что гуманисты эпохи «возрождения античности» использовали какие-то недошедшие до нас античные хронологические сочинения, что счет лет сохранялся от Диоклетиана, и что по спискам консулов или каких-то еще чиновников Древнего Рима можно восстановить всю мировую хронологию, — несерьезны.

Как же люди представляли себе историю и время между Евсевием Памфилом и Никифором Каллистом?

Почти тысячу лет после Евсевия не могли ничего добавить к этим словам: а потом еще десять лет правил Антонин, но не тот, а совсем другой… НИЧЕГО. Потому что эта тысяча лет уместилась на самом деле в несколько лет чумы XIV века, а реально-то ее и не было. Говорить надо не о средних веках, а о «середине» XIV века!

А. Я. Гуревич начинает свою книгу «Категории средневековой культуры» с абсолютно справедливого замечания:

«„Средний век“ (medium gevum) — безвременье, разделяющее две славные эпохи истории Европы, средостенье между античностью и ее возрождением, перерыв в развитии культуры, привал…»

В XIV веке говорили так, как и следовало: «середина века», время Великой Чумы, разделившей европейскую культуру на античность XII — начала XIV веков, и Возрождение этой античности после Чумы. Так продолжали считать и в XV веке; но позже выражение «Средний век» стало выглядеть странно. В начале XVII века гуманисты-хронологи выдумали «темные столетия», просветители XVIII века продолжили эту линию, и уже к XIX столетию правильное понимание окончательно исчезло.

Однако, вернемся к созданию хронологии.

Несостоявшийся конец Света вызвал подлинный интерес к датировкам прошлых событий, прежде всего к дате самого Создания Мира. После 1500 года в городах Священной Римской империи германской нации, где процветало литературное и интеллектуальное творчество, изобретательные авторы и прочие писаки, художники и типографы уже во всю сотрудничали, чтобы произвести на свет Божий иллюстрированную мировую историю беспрецедентного блеска и причудливости. (При этом в глазах греко-римских образованных людей западные европейцы так и оставались варварами, извратившими традицию константинопольской учености.) В основе всех расчетов лежали нумерология, каббала и астрология. И вот такая-то мировая история, созданная в Европе к XVI веку буквально за сто лет, стала почтенным, довольно сложным, академическим исследованием, которым никакой гуманист не мог пренебрегать.

Историки говорят ныне, что в расчетах западноевропейских гуманистов содержались значительные ошибки. Во-первых, это значит, что теперь, восстанавливая подлинную хронологическую картину, никто не может поручиться за ее точность. Во-вторых, эти хронологи-гуманисты XV–XVI веков оказались наследниками двух традиций: античной (то есть ранневизантийской), имевшей свои ошибки в расчетах, и средневековой (то есть поздневизантийской), со своими ошибками. Теперь уж окончательно стало невозможным достичь хоть какой-то точности хронологии. Иосиф Скалигер завершил работу, дав систему датировок в годах от Сотворения Мира; затем, уже в XVII веке, Дионисий Петавиус перевел ее в года от Рождества Христова.