Читаем без скачивания Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - Андрей Кириллович Голицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Авдонин тому же Чуйкову, за месяц до встречи прокурора с Гелием Рябовым, сообщил следующее:
«С детства я занимался краеведением, но, так как я жил в Свердловске, я заинтересовался и вопросом об обстоятельствах расстрела семьи императора Николая II. Меня интересовал и вопрос о месте захоронения их останков. Много лет я читал соответствующую литературу, беседовал с различными людьми, знающими об этом. В одной из бесед с Геннадием Николаевичем Лисиным в 60-х годах, а ему в то время было около 80 лет, он сообщил мне примерные ориентиры места, где сжигали останки семьи Николая II (то есть значит, что всё же сжигали? – А.Г.). Об этом он знал с того времени, когда помогал следователю Соколову в 1919 году в поисках места захоронения Романовых (если его сведения идут от Соколова, то «ориентиры места» указать он мог только на Ганиной Яме. – А.Г.). В итоге я решил, что, когда у меня будет свободное время, я попытаюсь найти место захоронения Романовых.
Примерно в 1976 году в Свердловск приехал Гелий Рябов. Познакомились мы с ним при следующих обстоятельствах. Я хорошо знал Корлыханова Ивана Степановича, работника Чкаловскою РК КПСС. В момент приезда Рябова он был начальником политотдела УВД Свердлоблисполкома. Он и познакомил меня с Рябовым. Я узнал, что его волнует судьба Романовых, так как он намеревался создать о них фильм. Я ему рассказал о том, что знаю. Он спросил, знаю ли я место захоронения семьи Романовых. Я ему сказал, что предположения у меня есть, но требуются архивные материалы. Он пообещал мне помочь в этом вопросе, сказал, что ничего бояться не надо, так как будем работать под эгидой Щёлокова».
Далее события, по Рябову, развивались следующим образом. В Ленинграде он встретился с сыном Юровского, который передал ему копию записки своего отца, как пишет Рябов, «с личными поправками». Надо сказать, что так вот просто, с улицы заявиться к Юровскому Рябов, конечно, не мог. Сын цареубийцы себя публично никак не афишировал. Я это могу утверждать, ибо на то имею свой собственный опыт.
Случился оный в конце 60-х или в самом начале 70-х годов. У меня был друг – Олег Антонович Кулиш. Как-то мы с ним встретились в Доме журналиста. Я вошёл с улицы, а он в фойе у гардероба беседовал с высоким господином в морском мундире. Я подошёл поздороваться. Олег Антонович представил мне своего собеседника: Александр Яковлевич Юровский. Я несколько оторопел, услыхав столь «известную» фамилию. Внешне, конечно, виду не подал и, после рукопожатия, отошёл, но встреча эта меня заинтересовала, и я попросил Кулиша при случае поинтересоваться, не сын ли его знакомый Юровского Якова из дома Ипатьева. Как мне потом рассказал Олег Антонович, он этот вопрос задал адмиралу Юровскому, на что тот сухо и не особенно любезно ответил, что никакого отношения к «этому лицу» не имеет. Юровского я несколько раз видел потом. Он был дружен с директором Дома журналиста, тоже адмиралом в отставке, и, видимо, навещал его, появляясь в Москве. Внешне он чем-то отца напоминал.
А Рябов встретился с Юровским, конечно, благодаря мощной поддержке в «высоких сферах». Об этом совершенно откровенно пишет Н. Розанова: «Рябов снова обратился за помощью к Щёлокову, который в присутствии Рябова (то есть не «обратился», а прямо-таки заявился к министру в кабинет. – А.Г.) позвонил в Управление МВД в Ленинграде, прося содействия в розыске Юровских». Ну а что такое «просьба» министра МВД, к тому же ещё и члена ЦК КПСС, понятно без лишних комментариев.
«Записка Юровского» явилась той «ариадниной» нитью, которая привела Рябова на Коптяковскую дорогу. В Историко-архивном институте, вспоминая об этом периоде своих поисков, Рябов говорил, что, получив «Записку», он снова перечитал все свидетельские показания из следственного дела Соколова и, сопоставив их с тем, что писал Юровский, пришёл к полному убеждению, что теоретически место могилы обнаружено. Оставалось найти его практически. «Обнаружить его (то есть место захоронения), – в беседе с прокурором Туйковым сказал Рябов, – помог анализ показаний сторожа будки № 184
Лобухина, соответствующих страниц книг Дитерихса и Соколова с “запиской Юровского”. Анализ позволил прийти к выводу, что в них идёт речь об одном и том же месте». Познакомиться с книгами Соколова и Дитерихса, как об этом заявил Рябов, он смог также благодаря помощи министра внутренних дел Щёлокова, который по каким-то причинам опекал своего подчинённого, открывая ему доступ к тайным хранилищам.
С «Запиской Юровского» Рябов отправляется в Свердловск, где, как он говорил, его «товарищи, опытные геологи, мгновенно исследовали нужное место». Авдонин, давая объяснения тому же прокурору Туйкову, в частности, сказал: «Мы сделали топографическую съёмку Ганиной Ямы и Коптяковской дороги до железнодорожного переезда. К этому времени у нас были работы Соколова, Дитерихса (Рябов привез?). К этому времени у нас были и записки Юровского. Оценив всё в совокупности, мы пришли к выводу о месте захоронения семьи Романовых». На первом этапе обнаружения Царских останков Авдонин с Рябовым не вступает в серьёзное противоречие, но уже в 1993 году, назначенный членом Правительственной комиссии, в письме на имя Ю.Ф. Ярова Авдонин пишет: «На сокрытие останков в этом месте указывает и руководитель расстрела царской семьи Я.М. Юровский, но документ об этом нами был найден слишком поздно – в конце поисковых работ».
Впоследствии же он изменил свою позицию и стал заявлять, что место захоронения найдено было им лично ещё до приезда Рябова с упомянутой «Запиской». В 1997 году в сборнике, посвящённом проблемам гибели Царской Семьи, Авдонин в статье «О поисках и извлечении останков царской семьи на Старой Коптяковской дороге», уже без тени всякого смущения, написал: «Как один из главных исполнителей поисков останков и их вскрытия, заявляю следующее: В осуществлении поисков мной и моими коллегами двигала не жажда славы, а только желание установления исторической истины и раскрытия тайны останков царской семьи. Она была раскрыта не на основании “Записки Юровского”, как об этом утверждают представители оппозиции (в сноске Авдонин даёт такое объяснение: “Оппозиция – силы, противодействующие официальному расследованию гибели царской семьи в нашей стране”; к оным “силам”, по Авдонину, автоматически причисляются Рябов вместе с Радзинским. – А.Г.), а на основе устной истории – многолетнего поиска и опроса непосредственных и косвенных свидетелей событий 1918 года в Екатеринбурге, живших ещё в 1960–1970 годах (то есть Рябов,
