Читаем без скачивания Ветчина бедняков - Ирина Лобусова

— Но это ужасно. Со стороны она совершенно не производит впечатление сумасшедшей. Обманула даже меня, врача.

— Вы же не психиатр. А психически больные люди часто выглядят как совершенно обычные.

— Я знаю, но…

— понимаю, вы в шоке. Что ж, это скоро пройдет. Я думаю, чтобы не расстраиваться, вам больше не следует с ней беседовать. Сходите лучше в школу к детям, побеседуйте с кем-то из знакомых Светланы…

— Я не знаю ее знакомых.

— Ну, кого найдете.

— Да, вы правы. Что ж, спасибо за разъяснения, хоть они и печальные.

— Не за что. Заходите, если вдруг узнаете что-то интересное. Я тоже, со своей стороны, буду вам звонить. Вы пока не уезжаете?

— Нет, я буду в городе.

— Хорошо.

Уже возле двери она поняла, что именно показалось ей странным, когда вошла в кабинет. Что мучило на протяжении всего этого неприятного разговора. Мелкая деталь. В самом начале она даже не смогла толком понять. Но потом поняла — во время их разговора. Не сама следователь. Не ее слова. Пустой подоконник. Абсолютно пустой подоконник. На нем в кабинете Жуковской больше не было цветов. 

Глава 13

Полуоткрытый провал двери был похож на беззубую впадину рта. Она остановилась в нерешительности, глупо потопталась на месте… Где-то вверху загудел и остановился лифт. Стукнула дверь. Послышались шумные голоса. Дом жил своей дневной, бурной жизнью. Дверь соседки была приоткрыта (та самая дверь Аллы Павловны с первого этажа, куда заходила еще вчера и на счет которой питала такие надежды… Светлые надежды. Забыв о том, что настоящий свет бывает лишь солнечным днем. А до дня еще далеко. Для нее сейчас — самая середина ночи). Вообще-то это было странно! В любом доме, тем более, в стандартном девятиэтажном, раскрытые двери квартир — редкость. Возвращаясь с похорон сестры, по дороге усиленно прокручивая в памяти разговор с Жуковской, она и не думала заходить к соседке на первом этаже, тем более, что получилась такая неприятная история (вернее, не история, а открытие). Но дверь ее квартиры была открыта достаточно широко и напоминала беззубую впадину рта. Поэтому она остановилась в нерешительности.

Как поступить? Потребовать настоящую справку об инвалидности? В ее памяти встало лицо старухи — ясное оживленное лицо, разумный разговор, огонек в глазах… Двери лифта открылись, пропуская группку детей (человек 5, мальчишек и девчонок). Весело переговариваясь, дети выскочили из подъезда. Она тяжело вздохнула. Потом, невразумительно прошептав что-то про себя (это что-то было похоже на «шесть лет учебы и все годы практики к черту!»), шагнула вперед, чтобы приоткрыть дверь… Но не успела. Из квартиры быстро вышли какие-то люди (двое мужчин средних лет и молодая женщина), чуть не сбив ее с ног…. Они шли так напористо и быстро, что ей даже пришлось отскочить к стенке. Наглые люди не обратили на нее ни малейшего внимания. Ей удалось подслушать обрывок их разговора. Самый высокий из мужчин сказал: «черт… как страшно попали». Женщина (не обращая на его слова ни малейшего внимания) сказала «напор воды плоховат. Наверное, старые трубы, забились. Придется менять всю проводку». Больше услышать не удалось — они вышли из подъезда Жизненный опыт подсказал ответ на незаданный вопрос: покупатели. Люди, которые собираются купить квартиру. Неужели соседка решила свою квартиру продать? Она ничего не говорила об этом… В двери злополучной квартиры входили две женщины (две старушки — женщины достаточно пожилого возраста). Она пошла следом за ними. В чистенькой, аккуратной прихожей сильно пахло воском (как будто где-то горело множество свечей). Она не успела переступить порог комнаты, как прямо перед ней выросла фигура мужчины. Это был молодой человек (лет 30 — ти), среднего роста, но накачанный (мощный торс проступал сквозь открытую черную футболку), с черными, как смоль, волосами, темными глазами и каким-то яростным, перекошенным лицом. На его лице застыло неприятное выражение неистовой, яростной злобы. Прямо с порога он стал орать:

— Кто такая?! Что тут надо?! Куда прешься?!

С ней нельзя было говорить так. Она могла понять и воспринять все, кроме хамства. В ответ на неприкрытое, черное хамство в ее душе всегда появлялась ответная воинственная волна. Сколько раз ей приходилось осаживать таких молодых нахалов, полагающих, что все всегда знают лучше нее. Поэтому она решительно выступила вперед:

— А ну потише! Я пришла не к вам!

— А к кому?! Это моя квартира! Кто вы такая? Что вам тут нужно?!

— Мне нужна Алла Павловна, которая здесь живет. И пришла я к ней!

— Черт! Обречен терпеть свору старых куриц, а тут еще одна лезет! Кто вы такая?

— Соседка.

— Какая еще соседка? Первый раз в жизни вижу!

— Я недавно здесь живу. В квартире на третьем этаже.

— А, понятно. Вы, наверное, родственница той, что повесилась. Самоубийцы. — внезапно тон молодого человека стал потише, и словно потеплел, — так это вы подсунули матери автомобильный журнал? У этих старых домовых куриц нет таких шикарных журналов!

— Матери? Вы сын Аллы Павловны?

— разумеется, сын! Что, и так не понятно?

— Где Алла Павловна? Я хотела с ней поговорить!

— Да никогда вы с ней теперь не поговорите!

— Что? В каком смысле?

— В прямом! Умерла она! Ночью сегодня умерла. Вон, в комнате еще гроб стоит. Только завтра ее хоронить будут.

— Как умерла?! — она отступила на шаг, — отчего умерла? Когда?

— Ночью! От сердечного приступа! Старая она была, все время дома сидела. Больное сердце у нее было. Ночью ей стало плохо, а старик скорую не вызвал. Так и умерла от сердечного приступа.

— О Господи…

— Всё? Все сведения получила? А теперь вон из квартиры! — снова взяв хамский тон, решительно наступил на нее, — а ну пошла отсюда! И без всяких тупых сплетниц забот хватает!

— А ну смени тон! Нечего тут орать! Уйду, когда захочу!

— Нет, сейчас уйдешь! Это моя квартира и я могу любого из нее выставить!

Он угрожающе надвинулся на нее, потрясая кулаками. ЕЕ поразило отсутствие скорби и печали в человеке, который только — только потерял мать. Молодой хам вел себя так, как будто ничего печального у него не случилось. Она решила не связываться и отступила из квартиры. Когда выходила, обратила внимание на одну маленькую деталь: в прихожей, на вешалке, висело длинное мужское пальто модного покроя. Пальто было черного цвета.

— Он вас тоже выгнал?

Она обернулась. Дверь соседней квартиры была раскрыта. На пороге стояла молодая женщина в футболке и джинсах, женщина лет 30.

— Да, — подтвердила она, — внутрь не пустил.

— Меня тоже. Я проститься с тетей Алей хотела, пока этот урод не приехал, но не успела.

Поймав ее удивленный взгляд, женщина пояснила:

— Я с тетей Алей была знакома с детства. Она работала воспитательницей в детском саду, я ходила к ней в группу, и жили мы рядом, в одной коммуналке. А потом нас всех сюда отселили, и здесь наши квартиры оказались рядом тоже. Так что я знакома с ней почти всю жизнь. Хорошая женщина была, хоть и сплетница.

— Работала воспитательницей в детском саду?!

— А вы не знали? Правда, недолго работала. Муж настоял, чтобы она с работы ушла. Дети ее любили. Вы тоже живете в этом доме?

— На третьем этаже. И с Аллой Павловной познакомилась только позавчера.

— Я слышала ваш разговор с этим уродом. Он так орал. Вы правильно сделали, что ушли. Не стоило с ним связываться. Он ведь как бешенный.

— Сын совсем не похож на нее.

— А он урод! Такая приличная женщина — и выродила такого ублюдка. Говорят, он даже сидел. Ни одного дня нигде не работал. А теперь мать умереть не успела, он уже квартиру продает. Гроб в комнате стоит, а покупатели приходят, представляете?

— Но у нее же был муж.

— Его отец. Он отца к себе заберет. У него где-то есть квартира. Не позавидуешь старику — на старости лет оказаться с таким гадом. Впрочем, она всегда хорошо ладили. Это с матерью у него были постоянные конфликты.

— Почему?

— Не нравилось ей, как он жил, чем занимался. Дружки его не нравились. Какой же матери понравится, если сын — уголовник, водится со всяким отребьем и занимается темными делишками? Вот она и переживала!

— Я слышала, что она была очень больна. Инвалид.

— Конечно. Сердце совсем разбитое.

— нет, не по сердцу, а…. Мне говорили, что она стояла на учете в психиатрической клинике.

— Так этот гад ей справку и сделал, урод! Поставил на учет, как сумасшедшую, чтобы ее квартиру заполучить. Это все он сделал. Нормальная она была, нормальная, как мы с вами! Просто после истории с дочерью переживала сильно… Ну, он и воспользовался моментом, чтобы сделать из нее психа и забрать квартиру! А теперь рад, сволочь, что квартиру наконец-то сможет продать!

— А что за история с дочерью?