Читаем без скачивания Услада душ, или Бахтияр-наме - Дакаики

Падишах отправил вперед огромный отряд и наказал полководцу:

– Когда подойдете к границам Рума, то пусть бирюзовые одежды неба побагровеют от отражения ваших окровавленных мечей, пусть деревья и травы в том краю от пролитой крови покроются алыми плодами. Вином для вас пусть станет кровь врагов, вашим пиром – грабеж и потрава.

Когда шахская рать приблизилась к границам Рума, воины обнажили мечи и расправили плечи, так что птицы в небе стали оплакивать мертвецов в степи, а рыбы могли жариться в огне сражения. А кайсар выслал тайком сто тысяч благородных всадников, чтобы они напали ночью из засады и сразились с шахским войском. Но по воле случая обе рати встретились лицом к лицу, и воины бросились в бой. И вот копья стали поверять друг другу тайны, и мечи выпрыгнули из ножен навстречу друг другу. Стрелы также покинули родное гнездо, радушную обитель колчанов. Подталкиваемые тем, изогнутым дугой, с блистающим телом, но твердым сердцем, вылетели на простор эти деревянные птицы, уподобившись птицам живым. И вот они уже несутся, длинные и гибкие, рассекая воздух железными клювами, трепеща на ветру перьями ворона, ликующие, словно орлы. Тут и противный ветер судьбы стал осыпать прахом лица румийцев, а из недр земных забили ядовитые родники. Румийское войско тотчас обратилось в бегство, основы государства Рума зашатались. Тогда к кайсару подскакал всадник и сказал:

– Бесполезно сражаться с этим воинством, ибо каждый из них в сражении – слонотелый Рустам, более того – лев с мечом в руке.

Это люди – любовники битвы,Копья их новых ищут побед,Хладной сталью сверкают доспехи,Обнаженные стынут мечи.И, завидев сражение, вьютсяСтрелы осами возле врагов.

Кайсар, выслушав слова всадника, созвал везиров и советников и сказал:

– Недуги державы лечат вашими советами, разрешить эти трудности может только ваш разум. Сейчас время посадить побег мира, следует взрастить его, составив письмо о перемирии.

– Выход один, – сказали все в один голос. – Тебе нужно добиваться мира при помощи уз, чтобы установить между двумя странами союз и дружбу.

Кайсар отправил к падишаху большое посольство из прозорливых старцев. Они повезли с собой много подношений и даров, принесли извинения и сказали:

– Если падишах найдет радость в женитьбе на благородной дочери кайсара, то бракосочетание состоится в любое время, какое ты пожелаешь выбрать, тогда же будет составлен брачный договор.

На другой же день устроили пиршество, и дочь кайсара с огромным приданым, с редкостными диковинками земли и моря, наряженную в богатые одежды и драгоценные украшения, привезли к падишаху.

Но дочь кайсара была раньше замужем, и у нее остался сын от первого мужа, погибшего в сражении. Кайсар предупредил ее:

– Не говори никому о своем сыне, ибо я привязан к нему, он моя единственная отрада.

Теперь, когда случилось то, что быть должно,В разлуке буду вспоминать тебя я.

Падишах увидел, как прекрасна дочь кайсара, всем сердцем влюбился в ее красоту и прелесть и сказал:

– Свидание с ней – основа счастья, любоваться этим лицом – счастливое предзнаменование.

Нет на свете равной красоты.И прелестней всех на свете ты.Кто способен на тебя взирать,От любовной страсти не сгорать!

Падишах послал кайсару сокровища из россыпей Бахрейна, драгоценное оружие, гулямов, а сам, радостный, двинулся в свою страну. В пути он ежедневно, чтобы обрадовать невесту, подносил ей роскошные дары, присылал ей шкатулки с драгоценностями. Но у невесты сердце горело пламенем от тоски по единственному любимому сыну, и она проводила все время в одиночестве, скорбя и плача. Наконец терпение ее совсем истощилось и душа стала изнемогать от разлуки.

Если разлука и дальше пробудет такою, как есть,Богу известно, что станет со мною. Но узнаешь ли ты,Как я томлюсь и страдаю, как жажду тебя повидать!Некого с вестью последней мне к милому другу послать.

День и ночь сила любви диктовала ее разуму всевозможные уловки, которые помогли бы ей заполучить сына и заменить грезы о нем радостью свидания. И вот в один прекрасный день она рассказала падишаху о своей стране, о сокровищах, их редкостных диковинках, которые хранятся в казне ее отца, а потом добавила:

– У моего отца есть гулям, который в отроческом возрасте обладает умом взрослого мужа, будучи ребенком, силой превосходит героев. В воинском искусстве он всех оставил позади, а в науках достиг предела. Он чудо нашего века и диковинка мира.

– Если я попрошу прислать этого гуляма, – спросил падишах, – как ты посмотришь на это? Согласится ли твой отец?

– Это невозможно, – отвечала она. – Если отец не видит мальчика хотя бы час, то теряет голову от тоски. Но если падишах правда хочет повидать того гуляма, то надо отправить кого-нибудь в Рум по торговым делам, чтобы посланец соблазнил ребенка разными обещаниями и посулами и привез его сюда.

Падишах вызвал способного и расторопного купца, который знал древнееврейский и румийский языки, путешествовал по странам света, бывал на востоке и на западе, видел всю обитаемую часть земли, слышал о тайнах этого изменчивого мира, обладал ясным умом и твердым разумом. Купцу дали для торговли много товару, а дочь кайсара тайком сказала ему:

– Этот самый гулям – мой сын. Относись к нему бережно и заботливо, в пути оказывай ему должное уважение и почтение. Скажи ему: «Мать зовет тебя». А когда прибудешь сюда, одень его снова гулямом и не вздумай никому поведать эту тайну!

Купец, прибыв в Рум, улучил момент и передал мальчику послание матери. Тот заплакал.

Ты напомнил мне удары, о которых я забыл.Хоть ты прислал дурную весть,Я рад тому, что помнить обо мне.

Выслушав рассказ о страданиях матери, мальчик ответил:

– Мне невозможно выехать отсюда открыто!

Тогда купец спрятал мальчика в сундук и гнал верблюда, пока не пересек границ Рума, прибыл в Ирак, а оттуда – в свою страну. Въехав в столицу падишаха, купец облачил мальчика в роскошные одеяния. Падишах, видя воспитанность и образованность ребенка, обрадовался ему и велел оказать большие почести. Мать же смотрела издали на свое дитя и ласкала его только взором:

Из всех наслаждений в удел ей достались надежды,Ей счастье дарили лишь взоры издалека.

Но она повторяла себе: «Настанет время, когда я смогу перекинуться словечком со светочем моих очей, когда я смогу вдохнуть аромат цветника его щек».

И вот в один прекрасный день падишах отправился на охоту, и в гареме не осталось никого из посторонних. Огонь любви разгорелся в сердце матери, и она на короткий миг привела мальчика в свои покои, обрадовала сердце ветерком общения с сыном, напоила дух свой вином свидания с ним. Однако об этом прослышал хаджиб, и он сказал:

– Гарем падишаха неприкосновенен! Я должен сообщить падишаху, молчание было бы изменой.

Когда падишах вернулся с охоты, хаджиб доложил ему о том, что случилось. Сердце падишаха наполнилось гневом, грудь его стеснилась, и он воскликнул:

– Эта женщина упрятала меня в мешок своих хитростей и коварными уловками привезла из Рума своего любовника!

Забудь этих жалких созданий, что верности лишены.Сердца с утренним ветром по ветренности равны.

Потом он вошел в покои дочери кайсара со скорбным сердцем и раненой душой. На его челе проступили приметы тайного гнева, цвет лица изменила жестокая ревность. Жена догадалась, что шах разгневан, и сразу поняла, что ему передали о случившемся, увеличив все во сто крат.

– Что случилось с властелином? – спросила она. – Чем он недоволен?

– Я слышал, что сегодня ты предавалась любовным утехам с гулямом из Рума, что дарила ему нежные ласки, – вскричал падишах. – Не стыдно тебе отдаваться слуге? Предпочесть мне раба, купленного за деньги?

– Берегись таких мыслей, – отвечала дочь кайсара, – ведь помыслы царей настолько высоки, что их не должна омрачать пыль подозрений. Величайшее удовольствие власти заключается в приказах, повелениях и запретах, а бремя управления уравновешивается возможностью снести губительным мечом голову каждому, кому захочешь или на кого прогневаешься, избавив свои помыслы от лишних волнений. Если ты подозреваешь гуляма, то вели снять с него рубашку жизни через шею бытия. Если же ты считаешь виноватой меня, то прикажи все, что тебе заблагорассудится.

От этих слов пламя гнева падишаха улеглось, вихрь ярости затих. Он смотрел на красоту жены, и любовь не позволяла ему вырвать такую розу из цветника свидания, владыка любви запрещал ему срубить в саду кипарис, увенчанный луной, убить солнцеликую повелительницу, погубить цветок с такими прекрасными лепестками и ароматом. Злоба, которая полыхала у падишаха в душе, целиком устремилась против отрока, и он сказал: