Читаем без скачивания Первая весна - Герман Матвеев

— Легки на помине! Размножатели идут! — предупредила Галя.

Мария Ивановна оглянулась и узнала мальчиков.

— Вот спецы! Как важно шагают! — шутливо заметила Шура.

— А ты не смейся! Ванюшка на самом деле спец! О картошке он больше тебя знает! — сказала Валя.

— Да, Ваня серьёзный мальчик, — согласилась Мария Ивановна.

Заметив, что комсомольцы смотрят в их сторону, ребята убавили ход.

— Ну, что вы? Идите, идите! Вызов на соревнование, что ли, принесли? — крикнула Валя.

— Нет… Мне Настю надо, — сказал Ваня. — Настя, иди-ка сюда!

— А что у тебя? — спросила девушка.

— Иди сюда! — позвал Ваня и, когда сестра подошла, с надеждой спросил: — Ты картошку спрятала?

— Какую-картошку? — удивилась Настя.

— Нашу… Ленинградскую…

— Да что ты, Ванюшка! Не трогала я вашу картошку. Зачем я буду прятать? Что ты!

У Вани сердце будто упало куда-то.

— А что случилось? — с сочувствием спросила Настя, увидев слёзы в глазах брата.

Но мальчик только рукой махнул. Он повернулся и зашагал обратно, не слушая окриков сестры и комсомольцев. Даже голос Марии Ивановны не заставил его остановиться.

24. В поисках выхода

Клубни исчезли. Исчезли таинственно, необъяснимо. Единственно, на кого можно было думать, — это крысы, хотя дед и утверждал, что осмотрел весь дом и никаких крысиных следов не нашёл.

До самого вечера Ваня не мог примириться с мыслью о пропаже, а когда понял, что ждать больше нечего, совсем упал духом. „Всё пропало“ — думал он. Теперь вся надежда на снятые ростки. Ни о каком соревновании с девочками, с городскими юннатами, ни о каком рекорде не могло быть и речи. Много ли черенков можно снять с двадцати ростков? Пока они укоренятся, пока вырастут, девочки снимут и белые, а затем и зелёные ростки со своих клубней. „Напрасно и в Ленинград ездил, и на семинар ходил, и книгу читал“.

А главное — пропал научный опыт. Он вспомнил слова Степана Владимировича, сказанные на прощанье: „Ты постарайся рекорд поставить. Ускоренным размножением занимались многие, но никто еще не ставил таких смелых задач. Покажи, на что ты способен и на что способен картофель. Я в тебя верю!“

Эти слова врезались в память мальчика. Он ими гордился и должен был оправдать эту веру в него.

И вот всё пропало!

Чтобы не слышать „жалостливых“ слов матери, сестры и ребят, Ваня ушёл на берег озера. Ему хотелось быть одному. Дома все пытались его утешать и давали различные советы. Это его раздражало.

На озере тихо. Лёд еще крепкий, но ходить по нему опасно: можно провалиться. Ещё немного — и озеро очистится.

Ваня представил себе, как это будет. Весеннее солнышко с каждым днём греет сильней, насквозь пробивает лёд, и скоро он превратится в длинные гранёные и прозрачные, как стекло, палочки. Подует ветер, и лёд со звонким шуршаньем полезет на берег, а там, где льдины еще не могут рассыпаться, они взгромоздятся друг на друга, — и всё озеро покроется яркобелыми извилистыми полосами. Весенний ветер изменчивый: подует день, другой с юга, а потом повернётся и погонит лёд в другую сторону. Вдоль берега тогда образуется широкая полоса чистой воды. Тут не зевай. Начнёт играть щука. Во время нереста она подойдёт к самому берегу, даже спина видна. Булькает в водорослях и ничего не замечает.

Ваня с тоской посмотрел на ровную, мёртвую поверхность и вздохнул. Мысли снова вернулись к пропаже.

„Что делать с ростками? Может быть, отдать их девочкам и пускай они одни занимаются? — подумал он. — А если теперь объединиться в одну бригаду? Всё равно им без нас не обойтись!“

Ваня понимал, что это вполне возможно и девочки охотно согласятся; но что же будет с соревнованием? У ребят пропадёт интерес. Летом столько соблазнов на озере, в лесу…

„Ну, а что если попросить у девочек одну картошку? Для научного опыта урожай всё равно будут считать с одного клубня, — подумал он. — Неужели не согласятся? Не для себя же размножаем. Если бы с девочками случилось такое несчастье, разве бы мальчики не поделились? — задал он сам себе вопрос и, не раздумывая, ответил: — Какой разговор! Конечно, поделились бы“.

День был субботний, уроки можно выучить завтра, и Зина занялась домашними делами. Затопила плиту, поставила утюги и принесла с чердака бельё. Когда пришёл Ваня, рядом с ворохом выстиранных простынь, наволочек, полотенец, платков на скамейке лежала уже большая стопка выглаженного и умело сложенного белья.

— Не нашли картошку? — спросила девочка, оглянувшись на скрип двери.

— Разве её теперь найдёшь? — мрачно ответил Ваня.

— Как же вы будете теперь? — Она передвинула простыню и, видя, что тот молчит, предложила: — Ты садись.

Ваня сел на табуретку и стал наблюдать за работой. Утюг плавно скользил по морщинистой поверхности полотна, оставляя за собой гладкий, чуть парящий след. Было видно, что девочка работает с охотой. Ей нравилось превращать бесформенные, скомканные клубки в красивые, чистые вещи.

— Ваня, давай напишем письмо Светлане. Пускай она попросит у Степана Владимировича ещё клубней, — предложила Зина. — Хочешь, я им напишу?

— Нет. Чего там просить… Я придумал другое.

— А что?

— Отдайте нам одну картошку, и пускай будет поровну. Тогда никому не обидно.

— Ну, вот еще чего выдумал! — вырвалось у Зины, но она сейчас же спохватилась.

— Да разве я могу одна решить? — поправилась она. — Надо бригаду спросить. Если бы картошки были мои, то я бы с удовольствием!

— А ты спроси их, — посоветовал Ваня. — Если у нас картошки не будет, то и соревнования не будет. Светлана пишет, что всё равно урожай разделят и высчитают, сколько приходится на одну картошку.

— А ты которую хочешь? — спросила Зина, подумав: — „Камераз“ или „северную розу“?

— А всё равно. Которую не жалко.

— Ну, хорошо. Я спрошу у девочек и завтра отдам.

На этом разговор был закончен, но Ваня не уходил. Ему хотелось чем-нибудь отблагодарить Зину. Выждав, когда она поставит утюг на плиту, он вытащил из кармана письмо Светланы и протянул ей:

— Хочешь им написать?

Девочка сразу догадалась, что это за письмо, и смутилась.

— А зачем… Оно же тебе написано, — неуверенно сказала она.

— Ну так что? Они общие шефы, а не мои.

Зина перечитала письмо с каким-то неизвестным ей, волнующим чувством, совсем не так, как Ваня. Может быть, это было потому, что она поверила и придавала большое значение их дружбе и шефству, а Ваня был равнодушен и не особенно надеялся на Серёжу.

— А ты уже ответил? — спросила Зина.

— Да!

— А что я напишу? — спросила Зина.

— Ты бригадир… вот и пиши про девочек.

Эти простые слова сразу рассеяли все сомнения. На самом деле, чего она стесняется? Серёжа и Светлана такие же обыкновенные ребята, как и она, и будут, наверно, рады получить письмо от колхозных друзей.

25. Согласие

Зина не стала откладывать встречу с подругами до завтра. Закончив работу, она решила повидать их сегодня же и поговорить с каждой в отдельности.

Катя Миронова мыла пол. Матери её дома не было.

— Садись, Зина, — предложила Катя. — Я сейчас!

— Нет. Я по делу забежала.

Катя знала о пропаже картофеля, и поэтому Зина коротко рассказала только о предложении Вани.

— Конечно, отдай одну, — согласилась Катя и добавила: — только ту, где десять глазков.

Оля Тигунова только что вернулась из бани и пила чай. Красная, с завязанными белым платком волосами, в лёгком платье, она дула на блюдце, и при этом не только щёки её, но и вся она казалась круглой, как мячик.

— Ой, Зина, прямо умираю — пить хочу, а он горячий! — пожаловалась Оля и, как всегда, засмеялась. — Прямо как огонь.

Услышав о просьбе мальчиков, Оля посмотрела на Зину большими, круглыми от удивления глазами.

— А что ты спрашиваешь?.. Картошка же не моя…

— Фу, какая! Ты же в бригаде состоишь, потому я и спрашиваю! — с досадой сказала Зина. — Разве тебе всё равно?

— Так я же не могу распоряжаться картошкой, если она не моя.

— Ты не можешь, и я не могу, а все мы можем! — пояснила Зина.

Оля подумала и пожала плечами:

— Если хочешь, — отдавай. Всё равно у нас больше.

Следующей была Тося, которую Зина встретила на улице.

Узнав о просьбе, Тося принялась горячо возражать. Но возражения её были какие-то странные:

— Ой! Мальчишки и так задаются, а им еще картошку отдавать? Пускай сами достают…

Пришлось уговаривать. Зина терпеливо начала объяснять подруге самые простые, как ей казалось, вещи, но Тося упрямо стояла на своём:

— Всё равно они и спасибо не скажут. Знаю я их. Они рады на готовенькое-то…