Читаем без скачивания Повести об умных девочках - Эдуард Николаевич Успенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так, – сказал директор. – Теперь послушаем ответ.
Все затихли и напряженно слушали.
– Слышу, – сказал Снежная Королева. – Он отвечает, что он около станции.
– Ты и ты! – показал Мехмех на горностая и на Лаковую Молнию. – Бегом к станции. Только возьмите вот это на всякий случай… Знаете, что это?
– Ручной добродуш.
Горностай и Фьюалка скрылись. Ещё секунду их видели здесь, и вот они уже во дворе. Так они быстро передвигались.
– Можно, я тоже? Можно, я тоже? – заговорил Мохнурка. – Я под ним яму вырою.
– Больше нельзя никому. Всем быть на месте. Кара-Кусеку – обскакать все добродуши и проверить. Неисправные заменить.
Он, как наседка, собрал всех зверей в кучу и ждал новостей.
– И что было дальше? – спросила Люся.
Темнотюр стоял на платформе. Он продавал Севу Боброва. Тут же, не отходя от кассы.
Покупателей было не очень много.
Всего один – сторож при станции.
– Что это? – спросил сторож.
– Бобр домашний полудикий! – ответил Темнотюр.
Он вытряхнул Севу из мешка и держал его, наступив ногой на широкий хвост.
– Где ты его взял?
– У браконьеров отбил. Вот продаю.
– Сколько он стоит?
– Сто рублей.
– Ты с ума сошёл? – закричал сторож. – Да у нас на всей станции таких денег никогда не было.
– У вас и бобров таких никогда не было.
Дядька отошёл. Решил посоветоваться с женой. Развести таких бобров – всю жизнь можно жить безбедно.
И тут над забором платформы взмыли две тени. Они схватили и быстро накинули мешок на Темнотюра. Не успел он оглянуться, как был обмотан верёвкой. А вежливый Сева не удержался и всё-таки укусил его за ногу. Ведь он был хоть домашний бобр, но всё-таки полудикий. И все трое быстро умчались в сторону дачного посёлка.
Остались на платформе орущий Темнотюр и сторож-покупатель.
«Нет, – решил сторож, – не буду я его покупать и разводить».
– Вот и всё! – сказал Снежная Королева.
И ещё он сказал, что интернатники соскучились по Люсе.
И что к рабочему кухни дяде Косте приехал брат из Москвы, на поливалке.
Он с дядей Костей повидался и поехал обратно в Москву.
Группа интернатников во главе со Снежной Королевой воспользовалась случаем. Влезли на крышу поливальной машины и отправились к Люсе в гости.
– Там внизу ещё Мохнурка стоит и Биби-Моки. Они не могут по стене влезть.
– А как же вы меня нашли? Вы же Москву не знаете. И адреса моего у вас нет.
– У нас нюхоскоп есть. Его Биби-Моки таскает. Мы через нюхоскоп тебя нашли.
Люся даже за голову схватилась.
– Ничего себе экскурсия! В совсем незнакомый город! Тоже мне – интуризм на поливалке.
На кухне захрипел придушенный на ночь телефон. Люся выскочила и принесла аппарат к себе.
– Алло? Алло? – неслось из трубки. – Это девочка Люся?
– Это я, – шёпотом ответила Люся.
Никто бы из людей её не услышал. Но дир понял. Потому что это был именно он – Меховой Механик.
– Девочка Люся! Девочка Люся! У нас беда! Четыре интернатника пропали. Что нам делать? Куда обращаться? Подскажите, девочка Люся.
– Никуда не надо обращаться! – тихо сказала Люся. – Они здесь у меня. Не беспокойтесь. Я их скоро привезу.
– Спасибо! – прокричал дир. – Спасибо, девочка!
Люся схватилась руками за голову и задумалась. Что делать? Придётся будить папу.
– Папа, папа, проснись!
Отец поднялся на диване и вытаращил глаза:
– Ты что, дочь, очумела?
– Папа, у тебя машина на ходу?
– На ходу. А что?
– Надо четверых товарищей отвезти за город. Срочно.
– Каких ещё товарищей? В какой ещё загород?
– Это секрет, папа. Надо, чтобы мама ничего не знала.
На папу это подействовало. Потому что он был на маму сердит.
– Понимаешь, папа, если ты мне не поможешь, я и сама справлюсь. Только ты мне будешь больше не друг.
– Говори, что надо делать, – приказал отец. – Только и ты мне будь друг, когда понадобится.
Люся поняла, что отец настроен правильно. Что он по-настоящему поможет и ничего не будет спрашивать.
Люся провела его в спальню.
– Это мои друзья, – показала она на интернатников. – А это мой папа.
Интернатники встали на передние лапы.
– Блюм! – сказала Люся, и они блюмкнулись.
Папа был ошарашен. Он сам чуть не встал на руки.
– Их надо отвезти за город. В Интурист. Хорошо, папа?
– Вот тебе ключи от машины, – сказал отец. – Спускайся вниз. И старайся со своим зоопарком никому на глаза не показываться.
Он стал одеваться.
Девочка и звери быстро сбежали вниз.
Только Люся вышла из двери в темноту, к ней бросились две тени. Это были Биби-Моки и Мохнурка. Они были совсем мокрые. Люся скорее повела их к машине. Она вставила ключ в зажигание, завела двигатель и включила обдув.
Слава богу, машина не успела остыть, и поток тёплого воздуха сразу пошёл на зверят.
– Милые мои! – сказала Люся. – Соскучились!
По лестнице сбежал отец. Прыгнул за руль, и машина понеслась.
В тепле интернатники заснули. Люся в их окружении тоже задремала.
А машина шпарила по шоссе. Спокойный отец гнал её и гнал вперёд. И тихонько играла музыка.
На подъезде к дачному посёлку дорога явно ухудшилась. Машину бросало из стороны в сторону. Всех растрясло, все проснулись.
Ворота к дачам были закрыты. Отец остановил машину. Интернатники вышли. Взвились вверх по бетонному забору. Сделали стойку на лапах и стекли вниз. Биби-Моки было труднее всех. Ей мешал нюхоскоп.
Отец дал задний ход. Их ждал город.
Послеглавие
Письмо с другого света
В воскресенье рано утром из Москвы на электричке выехала небольшая спецгруппа в составе четырёх человек: Люси, Киры, Киселёва и дедушки Киры Тарасовой – Григория Алексеевича.
Дедушке было объявлено, что состоится поход по местам боевой славы. А Киселёву было сказано, что в порядке шефской работы он должен прочесть лекцию о главных битвах человечества.
– Какая шефская работа? Над кем шефская работа?
– Работа полусекретная. Над одним лесным училищем военно-партизанского типа, с иностранным уклоном.
И дедушка, и Киселёв-бельды очень важничали. Дедушка дышал на свои ордена, чтобы они лучше блестели, а Киселёв перелистывал карты военных сражений: «Вот битвы Ганнибала, вот Суворова, а вот сражения Наполеона».
На платформе станции Интурист опять стали попадаться испитые, измученные личности. Они медленно двигались к посёлку. Их привлекал целебный воздух, а вернее, добродуши, прикреплённые на берёзах. Эти устройства снимали усталость, раздражение и злость. Самый злобный человек здесь становился добродушным, незлопамятным.
Поэтому под деревьями на жухлой траве или на досках сидели весёлые люди и мирно беседовали или читали учёные книги. Кто-то листал
