Читаем без скачивания Харами - Павел Яковенко

Да, исполнительный товарищ - надежда нашей батареи. Когда они с Романцевым друг друга увидели, аж затряслись. Оказывается, земляки - их родные леспромхозы рядом расположены.

-- Рамир! - закричал Папен.

-- Папен! - закричал Романцев.

Вот те на! А я-то думал, что новое имя Попову придумал. А он оказывается давным - давно Папеном стал, оттого никак на мои слова тогда и не отреагировал. М-да, промашечка небольшая вышла... Ну да ничего. Зато с Романцевым Толей определились: Толя - слишком фамильярно, Романцев - слишком официально, а вот Рамир... Рамир - это в самый раз! Это то, что надо.

Все это промелькнуло у меня в мыслях за ту минуту, что я вставал, застегивал бушлат и добирался к выходу через сваленные в кучу тела. Но только когда я выглянул наружу, тогда понял, что сегодня непогода несколько разыгралась.

Ливень лупил такой, что я промок в своем бушлате за несколько минут пребывания под открытым небом до нитки! В сочетании с порывами ветра, почти сбивавшими с ног, создавалась полная иллюзия океанского шторма, как это обычно снимают в фильмах о кораблекрушениях. Да еще приходилось искусно лавировать между полузатопленными траншеями и стрелковыми ячейками. Стоило оступиться, и мои ноги очутились бы по колено в воде. А это кранты, только заболеть мне еще не хватало. Пока же, тьфу - тьфу, ни одна зараза меня не беспокоила. Даже живот ни разу еще не болел, хотя хавал я всякой дряни предостаточно.

Организм, похоже, мобилизовался, прекрасно понимая, что помочь я ему при всем желании все равно ничем не смогу.

Хорошо, что на полпути до точки дежурства меня перевстретил лейтенант Маркелов - два метра в высоту, метр в ширину, и со своего барского плеча кинул мне огромного размера ОЗК. Я немедленно нырнул под защиту резины, а Маркелов, пожелавший мне спокойной смены, гигантскими прыжками поскакал в свою землянку. Мне оставалось ему только позавидовать: сейчас он зайдет в штаб, где сухо и тепло, где есть чай и хлеб с маслом, закусит и рухнет дрыхнуть.

Собственно, чему удивляться - ведь я как раз его и менял. Я сам и выбрал себе время с трех ночи до десяти утра. После десяти все уже просыпались и начинали шарахаться по лагерю. Как такового наблюдения уже не было. В это время я шел спать. Это было необыкновенно удобно тем, что так я как бы выпадал из-под организационных мероприятий нашего верховного командования.

Когда с вечера Скрудж бегал и проверял посты, совещался с командирами взводов и прочими официальными лицами, я отдыхал перед ночным дежурством. Когда же выспавшийся к утру командир блока заворачивал организационно-хозяйственные идеи, я отдыхал после ночного дежурства. А в это время за все отвечал Вася. Впрочем, как с ног до головы кадровый офицер, он от ответственности и не отказывался - и рулил, и разруливал. Я лишь помогал по мере сил и возможностей. Ну плюс еще выполнял обязанности интересного и остроумного собеседника. Разве этого мало?

Добравшись до пункта назначения, я в первую очередь осмотрел состояние минометов. Слава Богу, стволы были закрыты чехлами, прицелы - собственными футлярами, а мины надежно лежали в ящиках, поставленных на камни. Мы как-то сразу сообразили, что даже опосредованный контакт с мокрой насквозь почвой весьма губительно скажется на состоянии пороха в дополнительных зарядах к минам. Запасные основные заряды Вася вообще таскал чуть ли не в карманах.

Ну что же, сам-то я выполз. А где мои бойцы? Должно было быть двое - по одному на миномет, так, на всякий случай. Стараясь ступать только по траве, я начал поиски. Ага, одну фигуру удалось увидеть сразу - закутанный в плащ-палатку человек кого-то мне напомнил. Я тронул его за плечо. Плащ-палатка зашевелилась, из-под нее выглянула чумазая небритая морда Бабаев. Я успокаивающе похлопал его по спине, и он снова спрятал свою голову, как черепаха в панцирь.

Второго я что-то не видел. По моим расчетам, стоять на вахте должен был сержант Крикунов. М-да, трудновато выволочь это чудо из теплой землянки под такой ливень. Устроились они там весьма неплохо. На ящики с минами накидали откуда-то внезапно появившиеся шинели, добавили плащ-палатки, что вовсе было удивительным, армейское одеяло, и уютные лежанки были готовы.

Ну что ж, надо прекращать наглое игнорирование воинского долга. Я направился к сержантской палатке и протиснулся внутрь. На душе у меня отлегло - никаких особых усилий по поддержанию дисциплины прилагать не придется: Крикунов самостоятельно поднявшись, тупо смотрел на меня.

-- В чем выйти, товарищ лейтенант, - спросил он своим проржавевшим голосом; как несмазанные петли скрипнули. - Промокну же насквозь.

-- Одевай бушлат, плащ - палатку сверху и выходи. А что еще?.. ОЗК нет.

-- У меня есть ОЗК. Он у меня в вещмешке лежал, оказывается. Я вчера обнаружил.

Я обрадовался:

-- Тогда одевай ОЗК и выходи. Я жду у минометов.

Шум дождя прорезали далекие автоматные очереди. Вялые, безинициативные - кто-то просто "прочищал" местность на всякий случай. У нас тоже был любитель пострелять в белый свет - политрук Косач.

Уж чего он натворил на ПХД, не знаю, но сослали его к нам - поближе к народу. Впрочем, сам он утверждал, что его перевод вызван исключительно целями укрепления порядка на нашем анархическом блоке. Косач быстро нашел общий язык со Скруджем, и теперь проживал в его штабной землянке. Пусть маловатой и низковатой, но все же теплой, всегда при харчах, около рации и руководства. Обратно на ПХД политрук не рвался - ему и тут было хорошо, я это чувствовал.

Я стоял почти на самом краю обрыва, перед светлеющей от поднимавшегося где-то за облаками солнца стеной дождя и занимался умственным онанизмом. Ну невозможно же часами бродить между двумя минометами в ту и другую сторону и при этом ни о чем не думать. В результате у меня в голове образовалось несколько любимых тем для обдумывания, которые я каждую ночь неторопливо обсасывал как собака кость, со всех сторон. Здесь были личные планы на отдаленное будущее - самые разветвленные и фантастические размышления; и такая же фантастическая реконструкция прошлого - что было бы, если бы я поступил тогда-то так, а вот тогда-то иначе. В своих упражнениях я достиг такой стадии, когда позволял себе отложить интересную мысль даже на потом, например, на завтра, а сегодня довести до конца другую сюжетную линию.

Впрочем, иногда пару интересных задумок для обдумывания удавалось сэкономить. Это случалось, когда я заводил разговор с личным составом. Например, Папен просвещал меня по части своих охотничьих достижений. Достижения эти, честно говоря, часто казались мне несколько преувеличенными, я, в частности, никак не мог поверить, что не слишком-то могуче выглядевший боец скакал по родным сопкам как архар круглосуточно и безостановочно. Мои подозрения укрепляло еще и то, что историй о своей меткости Папен не приводил: белке в глаз он не попадал, и вообще часто промахивался, из-за чего, собственно, ему и приходилось так много бегать. Меткость Жени Попова можно было проверить практически "не отходя от кассы", поэтому его вранье можно было бы моментально доказать. Возможно, поэтому он и не решался покуситься на славу великого охотника.