Читаем без скачивания Возвышение Хоруса - Дэн Абнетт

Сама палуба стратегов представляла собой металлическую конструкцию, в центре которой стоял круглый помост из необработанного оуслита, метр высотой и десять метров диаметром. Командующий всегда избегал любых, похожих на трон сидений. Вокруг помоста пространство было затенено нависающими галереями, расположенными по всей протяженности стен. Подняв голову, Локен увидел там группы старших итераторов, тактиков, капитанов кораблей экспедиционной флотилии и других представителей верхушки командования, которые собрались, чтобы наблюдать за совещанием. Он поискал Зиндерманна, но не увидел его лица.

Вокруг помоста спокойно стояли несколько приглашенных. Лорд-командир Гектор Варварус, маршал экспедиционной армии. Высокий и величественный в своем алом мундире, он обсуждал содержание электронного планшета с двумя своими адъютантами. Боас Комменус, мастер флота, выжидающе барабанил стальными пальцами по краю оуслитового постамента. Этот невысокий, по-медвежьи коренастый человек был очень стар, и его одряхлевшее тело заключили в превосходный экзоскелет из серебра и стали, а поверх прикрыли костюмом глубокого голубого цвета. Прекрасно подогнанные зрительные линзы, заменившие давно ослепшие глаза, свободно поворачивались на встроенном каркасе.

Инг Мае Синг, главный астропат экспедиции, похожая в своем белом балахоне на длинное слепое привидение, стояла слева от Мастера, а дальше, друг за другом, расположились: Старший Навигатор флота, Навигатор Хорог, мастер службы связи, мастер ясновидения, старший тактик, старший геральдист и различные правительственные чиновники.

Локен отметил, что каждый из них положил рядом с собой на край помоста какой-то личный предмет – чашку, перчатку или трость.

– Мы будем держаться в тени, – сказал Торгаддон, уводя Локена под тень нависавшей галереи. – Это место Морниваля, в сторонке, но все же внутри зала.

Локен кивнул и остался с Торгаддоном и Аксимандом в символической тени выступа. Абаддон же прошел в освещенный центр и занял место между Варварусом, который ему приветливо кивнул, и Комменусом, не ответившим на приветствие. Абаддон положил на край оуслитового диска свой шлем.

– Предмет, положенный на край помоста, означает желание говорить и быть услышанным, – пояснил Торгаддон, повернувшись к Локену. – Эзекиль занял место впереди по праву Первого капитана, и с этого момента он будет выступать как Первый капитан, а не член Морниваля.

– Сумею ли я когда-нибудь разобраться во всех тонкостях? – спросил Локен.

– Нет, ни за что, – заверил его Торгаддон, но затем усмехнулся: – Конечно, разберешься. Обязательно.

Тем временем Локен заметил еще одну фигуру, стоявшую отдельно от остальных. Человек, если он действительно был человеком, опирался на ограждение стратегической палубы и смотрел вниз. Казалось, он полностью состоял из механизмов и был больше машиной, чем человеком. Лишь незначительные остатки кожи и мускулов сохранились на остове его механической фигуры; остальное было сплетением искусно изготовленной арматуры из золота и стали.

– Кто это? – прошептал Локен.

– Регул, – кратко ответил Аксиманд. – Механикум.

«Так вот как выглядит повелитель механизмов, – подумал Локен. – Такому существу вполне по силам командовать в сражениях неукротимыми титанами».

– Теперь тише, – сказал Торгаддон, похлопав Локена по плечу.

В противоположном конце зала отворились двери из бронированного стекла, и оттуда послышался громкий смех. Показалась огромная фигура гиганта, который оживленно смеялся и разговаривал с небольшого роста спутником, едва поспевавшим за ним почти бегом.

Каждый из присутствующих склонился в поклоне. Локен опустился на одно колено и над своей головой услышал шорох одежды тех, кто приветствовал появление командующего с галереи. Боас Комменус замешкался, поскольку его экзоскелет не позволял двигаться быстро. Регул тоже помедлил, но не из-за недостатков механического тела, а в силу своего явного нежелания.

Воитель Хорус окинул собравшихся взглядом, улыбнулся и одним прыжком поднялся на помост. Он встал в центре оуслитового диска и медленно поворачивался.

– Друзья мои, – произнес он. – Условности соблюдены. Поднимайтесь.

Все неторопливо поднялись и посмотрели на него.

По мнению Локена, Хорус, как и всегда, был воплощением величия. Массивный, но гибкий, он казался полубогом, облаченным в белые с золотом доспехи и звериные шкуры. Голова Воителя оставалась непокрытой. Гладко выбритое лицо отличалось резко выраженными чертами, кожа потемнела от частого пребывания под солнцем, широко расставленные глаза блестели, и зубы сверкали белизной.

Он обладал такой жизненной силой, какая присуща стихийным явлениям – торнадо, буре, горной лавине. Но эта энергия была прочно заключена в оболочке человеческого тела и покорно подчинялась разуму. Хорус, продолжая поворачиваться, улыбался, кое-кому кивал, кому-то махал рукой и, наконец, рассмеялся таким знакомым смехом.

Даже в тени галереи примарх разглядел Локена, и улыбка, обращенная к нему, на секунду стала шире. Локен ощутил, что дрожит от страха. Это было приятно и вызывало прилив энергии. Только примарх способен вызвать подобное чувство у космодесантника.

– Друзья, – заговорил Хорус, и его голос был одновременно сладким, как мед, крепким, как сталь, и легким, как шепот. – Мои дорогие друзья и товарищи по Шестьдесят третьей экспедиции, неужели снова пришло это время?

Вокруг помоста и с верхней галереи послышался сдержанный смех.

– Время совещаний, – усмехнулся Хорус. – Я приветствую вас и благодарю за то, что вы собрались и готовы вынести скуку еще одного заседания. Обещаю не задерживать вас дольше, чем это потребуется, но сначала…

Хорус снова спрыгнул с помоста, резко остановился и покровительственно обнял за хрупкие плечи маленького человечка, который сопровождал его при выходе из внутренних покоев. Как будто отец представлял своим братьям маленького сына. От такого объятия напряженное лицо человека исказилось, скорее от боли, чем от удовольствия.

– Прежде чем мы начнем, – продолжил Хорус, – я хочу поговорить о своем хорошем друге Питере Эгоне Момусе, здесь присутствующем. Чем я заслужил… простите, чем человечество заслужило рождение такого талантливого и одаренного архитектора, я не знаю. Он рассказывал мне о своих проектах относительно нового Верхнего Города, и они превосходны. Превосходны, превосходны.

– Право же, я не знаю, мой господин… – прохрипел Момус с трясущимися губами.

Главный архитектор, оказавшись в центре внимания такого высокого собрания, дрожал всем телом.

– Сам Император, наш повелитель, прислал к нам Питера, – объявил Хорус. – Он хорошо его знает. Видите ли, я не люблю покорять миры. Само по себе завоевание приносит слишком много разрушений, не так ли, Эзекиль?

– Да, мой господин, – пробормотал Абаддон.

– Как можем мы вернуть утраченные миры в единое государство, если приносим с собой лишь войну? Наш долг сделать их жизнь лучше, чем она была до нашего прихода, просветить их умы Имперскими Истинами и сделать самые отдаленные провинции такими же процветающими, как наши родные миры. Эта экспедиция – как и все другие экспедиции – обращена в будущее, и мы должны оставить после себя убедительные свидетельства добрых намерений, особенно в таких мирах, как этот, где для распространения своих принципов нам пришлось применить силу. Мы должны оставить после себя достойное наследие. Имперские города, монументы, означающие приход новой эры, и мемориалы в память о тех, кто пожертвовал своей жизнью в борьбе за будущее. Питер, мой друг Питер, это понимает. Я советую каждому из вас найти время и посетить его мастерские, чтобы посмотреть на изумительные проекты. Забегая вперед, скажу: я надеюсь, что гениальный талант Питера осенит все города, которые нам придется построить за время Великого Похода.

Зал взорвался аплодисментами.

– В-все новые города… – сдавленным голосом повторил Момус.

– Питер не мыслит жизни без своей работы, – кричал Хорус, не обращая внимания на хрипение архитектора. – Я могу только радоваться, что архитектура стала его призванием. Как никто другой, он знает способ выразить идею нашего Похода в стекле и камне. То, что мы строим, намного важнее того, что мы разрушаем. Люди будут вечно восхищаться нашими сооружениями и говорить: «Это и в самом деле прекрасная работа. Вот что значит Империум, без него мы до сих пор жили бы в потемках». И в этом нам поможет Питер. А теперь давайте поприветствуем его!

Все пространство огромного зала заполнили оглушительные аплодисменты. Аплодировали и офицеры с нижней палубы. Совсем оглушенный и полузадушенный Момус покинул рубку стратегов при поддержке одного из адъютантов.

Хорус вернулся на помост.

– Теперь давайте начнем… Мой уважаемый механикум.